Горы журналов со статьями: проблемы, дискуссии, гипотезы.

Далеко за полночь. В раскрытую фрамугу вливается морозный воздух. На ярко освещенном пластмассовом столе карта Луны. Оба полушария!.. Всю жизнь он ломал себе голову над тем, как выглядит Луна с той стороны. И вот — Море Москвы, горы, кратеры.

Кратер Циолковский — еще недавно действовавший вулкан. На его наружных склонах застыли потоки лавы. Побывать бы на Луне… на Марсе, прежде чем умереть. Может, он еще и добьется этого, раз уж очутился здесь? Надо работать, скорее работать. Но в работе ли одной дело? Тревоги современного человека, его вопросы, мечты и радости — что он знает о них? Что у него общего с ними? Тоска по звездам? Что даст он им? Может ли он что-то им дать? Не он ли скорбел, что опередил свое время? Чудо перенесло его к ним.

Так что же именно он принесет им? Себя самого — свои чувства, мысли, идеи, свое «я». Каждый человек незаменим и нужен, особенно тот, кто имеет что сказать — свое! Тайный, непостижимый, неповторимый мир личности — высший дар людям.

Игнатий Константинович снова склонился над книгой Русанова и Черкасова. Смелые создатели ее тоже, видимо, далеко опередили свое время. Из журналов и газетных подшивок Игнатий Константинович уже знал, что труд этот до сих пор не всеми понят, при оценке его возникали весьма бурные разногласия. Соавторы, начиная с загадки асимметрии (ньютоновская механика приписывала природе полную симметрию, тогда как на самом деле природа обнаруживает явную и по-своему закономерную асимметрию), переходили к вопросу, который задавали еще Блаженный Августин, а до него Аристотель и Платон: «Что есть время?»

Превращение времени в энергию, конкретная, выраженная в точных формулах связь между временем и энергией.

Время как энергетический резервуар? Игнатий Константинович сам много и упорно думал о времени в связи с распространенной тогда теорией тепловой смерти Мира, энтропии.

Игнатий Константинович противопоставил этой зловещей теории идею вечной юности Вселенной — рождение новых галактик на смену угасающим. Годы неустанных мучительных размышлений, когда физика еще не давала данных для подкрепления идеи фактами. Только физика XX столетия — качественно иная — могла породить эту безумную — дерзкую книгу. И все же… перечитывая некоторые главы, Иванов (пусть будет Иванов, раз он того пожелал) понял, что и сейчас, в XXI веке, наука все еще не имела полностью этих данных. Изумительная теория эта находилась еще в первоначальной стадии своего развития, еще ждала тех, кто завершит ее.

Ночь текла, будто ее выливали из синего кувшина.

Итак, скорость потока времени имеет знак плюс или минус, и знак этот меняется при изменении направления счета времени. Время способно высвобождать заключенную в нем энергию. Выходит, что в самой подоснове времени хранится неограниченный резерв энергии?

Вот что ждало своего открывателя: закон движения в искривленном Пространстве Времени. Вся суть, видимо, заключалась в тесной связи между односторонним ходом времени (односторонним ли?) и асимметрией левого и правого…

Зависимость между временем и энергией… Но ведь зависимость энергии с временем не может быть односторонней… Значит, при каких-то условиях (каких?) возможен и обратный переход энергии во время?

Познание энергии времени — вот что откроет человечеству силу, способную осуществить полет к звездам… быть может, мгновенный!!! Должен же быть способ управления временем, способ извлечения из него энергии — по желанию человека.

Ночь текла, как расплавленная лава, сжигая часы на своем пути. Еще один рассвет. За окном бесшумно падает легкий и пушистый снег. Ока затянута синеватым льдом. Как быстро льется время!

Игнатий Константинович стоял у окна и смотрел, как в лиловатом рассвете падали крупные хлопья снега. Он совсем забыл, что надо бы поспать, что силы его небеспредельны. А когда он берег себя?

Странные, страшные мысли будоражили его. Конечно, если может взрываться материя, вещество, то почему не может взрываться пространство и время?

Непреложный закон теории относительности гласит: ни одно тело с ненулевой массой не может достигнуть скорости света, тем более превзойти ее.

Ну, а если… скачок?

Звездолет двигался бы со сверхсветовой скоростью и имел бы мнимую массу. Псевдовещество!!! Вот чем стал бы (на это время?) звездолет.

Разрывы пространства… Склеивание частей, отдаленных друг от друга миллиардами световых лет. Процесс, конечно, катастрофический… Сверхвзрыв… Но… если бы… Получить хотя бы косвенную информацию о сопряженных Мирах. Открытый, хотя и жуткий, путь в забесконечность.

Но как можно искусственно деформировать свойство пространства и времени? Только одно: сильные гравитационные поля. И человек полетит к звездам, хоть поперек времени!

Будущее, несомненно, решит эту сверхзадачу. Какое счастье, что он не пришел слишком поздно, к шапочному разбору, а в самый раз, чтоб самому принять в этом участие.

К столу! Надо работать. Как мало сделано, как медленно он подвигается вперед, а время льется так быстро. Если бы немного замедлить время. Время!

Подлетая к Москве, Рената настолько волновалась, что, когда самолет пошел на снижение и она увидела Москву с высоты — золото и пурпур осенних парков и блеск стекла на солнце, у нее на мгновение потемнело в глазах.

Рената очень любила Москву. Уезжая, она знала, что всю жизнь будет возвращаться в Москву и грустить, что не может в ней жить, но она никак не могла предполагать, что вернется так скоро и через столько лет. Она понимала, что, как и родное Рождественское, Москва должна измениться неузнаваемо, что это будет иной город с иными людьми.

Город, огромный, разлившийся, как океан, почти вплотную подступивший к таким городам, как Владимир, Рязань, Тула, Калуга, Тверь. В то же время бережно, как и исторические памятники, были сохранены рощи, леса и перелески, реки и озера. Порой, чтоб сохранить зеленую рощицу или заливной лужок, город взбирался на высокие ажурные мосты и повисал под облаками, как голубой мираж.

Рената жадно приникла к окну, а внизу, все приближаясь, мелькали башни, купола, мосты, непонятные геометрические конструкции, что-то яркое, слепящее, и только рощи были как рощи, как тысячи лет назад.

На аэровокзале она спросила кого-то, где справочная, ей показали на длинный ряд пластмассовых разноцветных кабинок. Там было что-то вроде телеэкрана с клавишами внизу и вращающаяся круглая табуретка.

Рената села и неуверенно нажала первую клавишу. На экране возникло приветливое девичье лицо.

— Мне бы… гостиницу… — запинаясь, выговорила Рената. Девушка на экране кивнула.

— В каком районе?

— Можно в центре?

— В прежнем центре? Там старые гостиницы, нет таких удобств. Обычно все хотят… «Россия» вас устроит?

— Спасибо. Это где?

Девушка посоветовала взять электромобиль и, пожелав удачи в столице, исчезла.

В электромобиле Рената немного успокоилась. Она опустила стекло и невольно отметила чистоту воздуха. Словоохотливый водитель всю дорогу рассказывал ей о Москве. Он еще помнил старые такси.

— Вымирает моя профессия, — вздохнул водитель, — переходят на автоматическое управление. Но на мой век хватит: не всякий доверится автомату, некоторые просто не терпят автоматы. Взять хоть мою жену: будет опаздывать, а на автомат нипочем не сядет… троллейбусный парк у нас целиком автоматический, так она больше не ездит троллейбусами. Она у меня в Институте Личности работает лаборантом.

— А что это за институт?

— Ну, если кто почувствует себя несчастным, или своей жизнью не удовлетворен, или недоволен чем — туда обращаются.

— И им помогают?

— Ну а как же! Иногда человеку кажется, что он способен на нечто большее, чем то место, что он занимает в жизни. Жизнь-то ведь одна. Страшно, если проживешь ее, не использовав всех своих сил, ума и способностей. Вот он и идет в институт и требует себе труда по способностям, чтобы полностью проявить себя. Вы не возразите, если я закурю? Да, так Институт Личности!.. Там ведь лучшие психологи, врачи, педагоги, экономисты, социологи — самые крупные специалисты по кадрам.