Лишь через несколько дней после падения из окна тело мистера Левендера начало приобретать утраченную гибкость, столь необходимую для возвращения к общественной жизни. Тем не менее он проводил время с пользой, поглощая газеты и преисполняясь вдохновением.

Во вторник утром, вспомнив, что ему до сих пор не прислали гранок интервью, и решив, что он не может более пренебрегать столь важным делом, он направил стопы в редакцию выдающейся газеты, от которой как он понял, исходя из чисто оккультных расчетов, — и приходил корреспондент. В каменном подъезде он спросил какого-то молодого человека, как найти редактора, молодой человек внимательно посмотрел на него и сказал:

— Ах, сэр, это вы! Редактор вас ожидает! Не подниметесь ли наверх?

Обрадованный тем, что его ожидают, мистер Левендер поднялся по лестнице. Молодой человек провел его через несколько вертящихся дверей в приемную, где молодая женщина печатала на машинке.

— Одну минуточку, — сказал молодой человек и исчез за следующей дверью. Из-за двери донесся приглушенный голос, и почти тотчас мимо мистера Левендера в колонну по одному прошагали вышедшие оттуда четыре распираемых смехом джентльмена с блокнотами в руках.

— Прошу вас, сэр, — сказал молодой человек. Мистер Левендер вошел в просторную комнату с почти роскошной обстановкой, где седовласый господин с длинной верхней губой и туманным взором возлежал в кресле за письменным столом и курил сигару. Увидев посетителя, он встал и протянул руку.

— Рад вас видеть, сэр, — сказал он. — Садитесь. Вы курите?

Мистер Левендер покачал головой и присел на кончик стула с зеленой кожаной обивкой. Снова развалившись в кресле, редактор в знак уважения к мистеру Левендеру положил ногу на ногу и, уткнув подбородок в грудь, заговорил:

— Относительно вашей статьи. Единственная помеха, разумеется, в том, что я сейчас из номера в номер печатаю эту штуку об англичанах в плену большой успех! Вероятно, вы видели?

— Да, конечно, — ответил мистер Левендер, — я читаю вас ежедневно.

Редактор сделал жест, показывающий, что он польщен, и, еще сильнее уткнув подбородок в грудь, продолжал:

— Может быть, это будет идти еще неделю, может быть, кончится завтра ничего не предугадаешь. Но пока я получаю горы писем. Огромный читательский интерес.

— Да, да, — подтвердил мистер Левендер, — это весьма важно.

— Конечно, мы могли бы напечатать и это и ваше одновременно. Но боюсь, они убьют друг друга. Все же…

— Я бы не хотел… — начал мистер Левендер.

— Знаете ли, я убежден, что публике надо давать только то, чего она хочет, — продолжал редактор. — Полагаю, лучше поговорить с редактором последних известий, — и он подул в рожок. — Пришлите мне мистера Трескинсона. Ваше дело чревычайно важно, сэр. Думаю, что мы начнем печатать вас с четверга. Да-да, следует ожидать, что к тому времени публике надоедят англичане в плену.

— Но не заставляйте меня… — начал мистер Левендер.

Взгляд редактора на секунду прояснился.

— Вы хотите отнести это куда-нибудь еще, если мы… Прекрасно! Итак, я думаю, мы будем печатать их одновременно. Послушайте, мистер Трескинсон, мистер

Левендер увидел человечка, похожего на Бетховена, который хмуро смотрел, из-под очков, — как по-вашему, можем мы печатать о немецких пленных одновременно с английскими или же они убьют друг друга?

Изумленный мистер Левендер чуть не упал со стула.

— Вы что… — сказал он. — Разве это?..

Человечек, похожий на Бетховена, икнул и хрипло выговорил:

— Поток писем уменьшается.

— Вот оно что, — пробормотал редактор, — полагаю, мы прикроем эту штуку к четвергу. Новую пустим со вторника. На видном месте, Трескинсон. Это подогреет чувства и направит их. Все к лучшему, все к лучшему. Мнение созрело. — Затем он, казалось, на мгновение засомневался, и его подбородок вновь опустился на грудь. — Не знаю, — бормотал он, — конечно, это может…

— Пожалуйста, — начал мистер Левендер, поднимаясь; человечек в очках снова икнул. Эти два движения, видимо, придали редактору решимость.

— Все в порядке, сэр, — сказал он, тоже поднимаясь, — все в полном порядке. Мы говорим «четверг», и мы рискнем. Четверг, Трескинсон. — И он протянул руку мистеру Левендеру. — До свидания, сэр, до свидания. Рад был видеть вас. Так вы не хотите печатать под своим именем? Впрочем, это не имеет значения, все равно, только вы могли написать так. Фраза закручена превосходно! Вас и так узнают. — И мистер Левендер в сопровождении Трескинсона оказался в приемной.

«Как ошеломляюще быстро он решил все вопросы, — думал он. — И притом не только решал, он все это время отдыхал! Но не произошло ли ошибки?»

Мистер Левендер хотел было спросить об этом у своего спутника, но тот, икнув где-то в отдалении, исчез из виду. Оставшись в одиночестве, мистер Левендер подумал, не стоит ли вновь попроситься на прием к редактору, но в это время четыре джентльмена с блокнотами в руках колонной по одному прошагали в кабинет.

— Моя фамилия Левендер, — решительно сказал он молодой женщине. — Здесь не произошло недоразумения?

— Нет, — ответила она, не поднимая головы.

Мистер Левендер тихонько вышел из приемной.

«Быть может, в интервью я сказал больше, чем сейчас помню, — думал он. — В следующий раз я обязательно потребую гранки. А может быть, они приняли меня за какого-нибудь другого общественного деятеля?»

Но эта мысль была ему настолько неприятна, что он постарался выкинуть ее из головы и вышел на улицу.

В четверг — это как раз был день, когда мистер Левендер собирался возобновить свои ораторские поездки — он с волнением раскрыл уже упоминавшуюся выдающуюся газету. На первой же странице над третьим столбцом стоял заголовок: «Великий Деятель призывает нас исполнить долг». Статья, занимавшая один столбец драгоценной газетной полосы, начиналась призывом столь волнующим, что, не прочитав и двадцати строк, мистер Левендер совершенно убедился в том, что ее автор не кто иней, как он сам; скажи ему кто-нибудь, будто данное излияние чувств не принадлежит ему, он тотчас же объявил бы сказавшего это лжецом. Статья бросала читателя в жар и в холод и заканчивалась страстным призывом к англичанам уморить голодом всех германских военнопленных. Сияя от восторга, мистер Левендер положил газету на стол.

«От слов я перейду к делу, — подумал он, — я немедленно поеду в какой-либо сельский район, где работают пленные немцы, и добьюсь, чтобы наши крестьяне исполнили свой долг».

От волнения позабыв позавтракать, он сунул газету в карман, надел пыльник и широкополую шляпу и вышел к поданному автомобилю, в котором уже сидела Блинк, не успевшая позабыть печальный опыт недавнего путешествия.

— Мы поедем в сельскую местность, Джо, — сказал он, влезая в автомобиль.

— Отлично, сэр, — ответил Джо, и, не замеченные населением, они углубились в марево жаркого июньского утра.

— Что же дальше, сэр? — спросил Джо после трехчасовой езды. — Мы вроде приехали.

Мистер Левендер, завороженный красотой сменявшихся пейзажей, очнулся от грез и сказал:

— Я ищу германских военнопленных. Джо, когда вы увидите крестьянина, остановитесь.

— Какого сорта крестьянина? — спросил Джо.

— Разве они бывают разных сортов? — улыбаясь, возразил мистер Левендер.

Джо подмигнул.

— Вы никогда не жили в деревне, сэр?

— Не долее, чем по нескольку недель, Джо, если не считать Рочестера. Разумеется, я прекрасно знаю Истберн.

— Я знаю Истберн насквозь, — сказал Джо, уклоняясь от темы разговора, я там однажды был официантом.

— Жизнь официанта, вероятно, очень интересна.

— Еще бы. Только терпением запастись приходилось. Говорят, терпеливым все в жизни дается. А насчет крестьян вы узнаете много неожиданного, сэр.