- А, да... Я забыл. Ну что тебе еще сказать?.. Слушай, там на балконе всякого барахла стоит немеряно. Ты уж вынеси, пожалуйста. Да и балкон я сроду не мыл...

- Балконы не моют.

- Ну это те не моют, кто хочет всю жизнь в свинстве прожить. Я же не свинья.

...Пока Арнольд с ведром воды пидорасил братский балкон, Илья на кухне раздумчиво растягивал меха гармоники. Думку тугую мыслил. Причин для отказа родному брату он не находил, а просто так беспричинно отказать родному человеку Илье было неудобно. Ближе-то ведь не было у Ильи никого. Родная кровь. "А может, его поддеть под ноги, да и сбросить с балкона вниз? Неожиданно подумалось Илье. - И проблем никаких." Некоторое время Илья представлял, как бы мог половчее ухватить брата за ноги. Например, сказать ему: "Смотри, слон!" Он перегнется через перила и тут его очень удобно за ноги - раз!

"Нет, нельзя так поступать, - вздохнул Илья после здравых прикидок. Третий этаж. Может не разбиться до смерти. И потом неудобно будет в глаза ему смотреть. Лучше сквозь землю провалиться... Был бы хотя бы пятый этаж. А лучше восьмой-девятый. И почему Хрущев такие низкие постройки для людей выдумал?"

- Илюша, брат,- Арнольд вышел с балкона с полным ведром грязной воды. Я смотрю на тебя, и сердце мое умиляется: родная ж ты мне душа! Никого же у тебя ближе нету, чем я, брат твой кровный...

"А может, его отравить? - внезапно пришло в голову Илье. - Но чем? Он ведь, еврейская морда, что попало не жрет, националист чертов."

- Ты для меня - что я для тебя, - говорил меж тем Арнольд, сливая в унитаз ведро, и голос его сливался с плеском воды. - Мы - братья. Братья мы. Кто из нас более матери ценен?

- А у тебя, кроме меня еще Улугбек есть, - вдруг сообразил Илья и обрадовался сам себе. - У него, морды азиатской, денег куры не клюют. У него попроси! А то у меня только квартира эта да и все.

- Да ходил я к нему, - Арнольд вышел из туалета с пустым ведром в левой руке и тыльной стороной правой ладони вытер лоб. - Не дает.

- Как не дает? - удивился Илья. - На каком основании?

- Ни на каком не дает. Просто не дает и все. Безосновательно.

- Просто не дает и все?

- Просто не дает.

- Ну и я не дам! - облегченно выдохнул Илья. - Я что, блядь, глупей этого толстого борова? Пусть он сначала. Тем более, он старший. И ты тоже хорош - не мог его продавить что ли? Сам виноват.

- Брат! Как же так! Мне твоя квартира очень нужна!

- Я всегда знал: херней ты занимаешься с этой нейтриной. Говорил тебе сколько раз: иди работай, хватит уже... Нет, все детство в жопе играет! Доигрался. Глаза б мои тебя больше не видели!

- Илюша!

- Уходи, уходи... К Улугбеку иди. Скажи, я послал. Он меня знает. Давай, давай...

Илья начал выталкивать Арнольда из кухни к двери.

- Брат! Ради мамки нашей общей!

- Мамка померла давно... Иди. Ведро только поставь. Вот тебе бог, как говорится...

- Брат! Да ведь ты же мне брат!

- А и не значит еще ничего! Подумаешь, брат! Другой бы постыдился к брату с таким идти! А то повадился...

Илья захлопнул дверь за Арнольдом и облегченно вздохнул. Теперь главное некоторое время дверь Арнольдику не открывать, а то житья не даст...

Долго ли, коротко ли, но через некоторый промежуток времени, равный, если это вообще кому-то интересно, суткам, а точнее, двадцати пяти с половиной часам, в квартиру к Илье предварительно отзвонив по телефону пришел Улугбек. Он по старинному узбекскому обычаю посидел в коридоре десять минут, после чего прошел в кухню. Илья же в это время по старой русской традиции починял примус.

В результате краткой, но энергичной беседы двух братьев обрисовалась следующая ситуация: бывший старшина, а ныне гражданский горожанин Вовк обложил непосильной данью чайхану "простого узбека".

- Защел к мине. Шашлык кушал, симиялся, спрашивал: "Мяс свежий? Пачиму стока перец? Вкус нет - одна перец." Я говорить: "Свежий, начальник! Зачем обижать узбек? Савсем свежий: вчера гавкал." Симиялся! Злой басмач!

Слушая рассказ брата, Илья только злорадно усмехался, поигрывая на гармошке. Он внутренне был согласен с тем, что богатые должны делиться, а не зажирать в себя всю страну с потрохами. А то кто-то бизнес расширяет, а кому-то на водку не всегда хватает. Но когда сокрушенно качая головой, Улугбек сказал, что не сможет больше выставлять брату пустую тару мешками, Илья отложил гармошку и возмутился:

- Соображаешь вообще, что говоришь? Ты брат мне или дикий человек? Что за... Ну выкрутись ка-нибудь. Что ты все на родственниках выезжаешь? Сколько же можно терпеть? Совесть же надо иметь. Один приходит - квартиру продай, другой вообще куска хлеба лишает...

- Какай квартир?

Илья коротко пересказал брату свою вчерашнюю беседу с еврейским идиотом, который всю жизнь носился с дурацкой идеей, вместо того, чтобы, например, пойти к старшему брату помогать вести бизнес, что с его еврейскими мозгами могло бы привести не только к увеличению прибылей, но и, быть может, мировой известности поганой забегаловки, которая настолько пришла ныне в запустение стараниями одного тупого азиата, что он даже не может помогать больному брату пустыми бутылками...

- Твоя болеть? - встревожено спросил Улугбек.

- У меня... Рука болит. Чего-то ноет и ноет... А ты как себя чувствуешь?

- Моя харош... Только рэкет плохай.

- Отлично. Ну, мы договорились?

- Ай?

- Я приду завтра за бутылками?

- Какай! Савсем плохай денег нет. Голодный сама сижу!

- Ах ты с-с-с... Ну а чего делать, скажи? Как быть? Ты же брат мне в конце концов! Мамку-то вспомни... Слушай, я придумал! Может, продадим твою забегаловку? На первое время денег хватит. А там посмотрим.

- Ай! Чем детей буду кормить?

- У тебя нет детей.

- Будут. Дэушк хорош нашел уже. На базар. Ест мало, спит мало, работает много.

Илья не на шутку разволновался. Весь его бутылочный бизнес строился на благорасположении брата. Улугбек заметил его волнение. Он покрутил жирной шеей, потер пухлой ладонью бритый затылок и предложил брату свой вариант решения проблемы.

Брат Илья должен ему доверять. Брат Илья не может ему не доверять после того, как столько времени его азиатский брат - пора настала сказать правду, чего уж там - по сути дарил Илье бутылки, отрывая их от себя и своей семьи, не доедал, не досыпал!.. Брат Илья может помочь ему, Улугбеку, но больше всего себе самому. Брат Илья должен открыть свое дело. Хватит, словно нищий шататься и собирать бутылки, пора самому становиться хозяином бутылочного ларька! Это немеряные деньги! Его, Улугбека знакомый татарин, сидящий на такой палатке, имеет кучу денег, а сам при этом пальцем о палец не ударяет. Водки у него - залейся! Еды - обосрись! Девки на татарина так и вешаются, а он страшон как задница Улугбека. Причем, его бизнес легко переплюнуть, составив татарину конкуренцию, срубить деньжат по-легкому да еще отобрать у него всех клиентов, а это еще деньги! Как это сделать? Легче легкого! Улугбек предлагает брату открыть пункт приема стеклотары прямо при своей чайхане. Посетителю и идти никуда не надо. Купил, выпил, тут же сдал. Разве не удобно? Сам брат Илья, будь у него, как у посетителя, такая чудесная возможность заработать денег, не сходя, так сказать, с места их траты, разве поперся бы сдавать эту бутылку куда-то к татарину? Бросил бы ужин, да, и поперся бы по темной улице и мокрой хляби к татарину? Брат Илья не дурак! Брат Илья только щелкнул бы пальцем и у него забрали бы эту бутылку к чертовой матери и тут же принесли денег немеряно. Потому что прямо при чайхане пункт приема стеклотары! И так будет поступать любой посетитель. Разве эта идея нехороша? Вот только одна закавыка есть...