— Игнорируй ее, — она глубоко вздохнула. — А знаешь? Тебе нужна терапия, — утешающе произнесла Энджи.

— Ага, но поскольку у нас нет ни одного психотерапевта, то она вроде как в пролете, — огрызнулась Грэйс, быстро подходя ко мне с другой стороны. — Ей нужно, чтобы все перестали напоминать о произошедшем. Она и так все знает, ясно? Было хреново, но все закончилось… Прекрати так смотреть на нее, оставь, черт подери, ее в покое и не поднимай эту тему!

— Грэйс мудра, — вмешался Задеон, его рычащий голос отдавался вибрацией в моей спине.

Выглядя немного ошеломленно, Грэйс попыталась растянуть губы в потрясенной ухмылке.

— Оуууу, ты мне тоже нравишься, Куджо⁴.

Дохрэйн оценивающе посмотрел на нее, прищурившись.

Как и я.

Ее тирада была очень поучительной.

Но она сделала правильный вывод.

Очень помогло бы, если бы люди вокруг заткнулись и позволили мне просто… что, забыть? Я могла бы притвориться, что забыла. Притвориться, что мне не снились кошмары, притвориться, что в темноте я не ощущала прикосновения чешуек. Я бы притворялась до тех пор, пока произошедшее перестало казаться реальным, чтобы я наконец смогла с этим смириться.

Я сумела бы притвориться сильной.

Пока однажды это не перестало бы быть притворством, чтобы я могла двигаться дальше. Тогда это больше не терзало бы меня, не брало бы надо мной верх.

Мне просто нужен был этот шанс. Грэйс была права, я хотела, чтобы люди оставили меня в покое.

Энджи так и не отказалась от своих благих намерений:

— Все относятся к этому по-разному, Грэйс…

Голос Грэйс мог бы разрезать крышу внедорожника.

— Я. Это. Поняла, — казалось, Грэйс изо всех сил старалась контролировать свой тон. — Дерьмо случается. Ты можешь это пережить. Тысячи и тысячи справляются с подобным каждый день. Я же объяснила, что не хочу слышать… — все смотрели только на Грэйс, поэтому заметили, как она на мгновение вздрогнула. Грэйс оскалилась. — Она больше не хочет слышать об этом!

И вот так просто… она зашагала к двери. И даже не попрощалась.

Дохрэйн шел прямо за Грэйс, слегка расправив крылья. Я и ранее замечала, что он так делал. Как будто был готов заключить ее в свои объятия по первому требованию.

В начале нашего принудительного задержания Грэйс заказала традиционную одежду — самые белоснежные костюмы, которые когда-либо создавали для груфал — просто они были немного одержимы цветом. Дохрэйн обрадовался подобному выбору, так как одеяния демонстрировали метки, оставленные его крыльями.

Грэйс была усеяна узорами, — и ее кожа, и ее одежда — которые перетекали друг в друга и создавали порочные крутые рисунки. Пыльца, которая покрывала крылья хобса, бросалась в глаза из-за своей яркости. Дохрэйн постарался, чтобы она осталась на Грэйс жирным слоем. Грэйс носила метки словно эмблему.

Или доспехи.

Энджи откашлялась.

— Во всем этом был смысл. Я пыталась сказать, что тебе нужна терапия, но поскольку это невозможно… то, по моему мнению, ты могла бы поговорить с кем-то, кто… кто пережил подобный опыт, — ее глаза были опущены, а тон выражал тактичность.

В моем голосе не прозвучало никаких эмоций:

— Ты знаешь того, кто тоже попал в плен, а также подвергался избиению и издевательствам со стороны пришельцев?

Энджи вздрогнула. А затем кивнула.

— Кто это?

Глава 19

ЗАДЕОН

Мне это не нравилось. МНЕ ЭТО НЕ НРАВИЛОСЬ.

«Я не мог этого сделать».

Я постучал в дверь.

Та мгновенно открылась… доказывая, что, как и обещала, Кэлли находилась прямо по другую сторону, так близко ко мне, как только могла, но между нами все равно оставалась дверь для некого уединения.

Я стал молить. Забыл о своей гордости, ведь в противном случае между мной и моей парой снова появится барьер.

— Пожалуйста… пожалуйста, впусти меня. Я не буду перебивать и вмешиваться. — «А если он скажет что-нибудь такое, что заставит ее плакать?» — Я постараюсь не вмешиваться, если ты не будешь нуждаться во мне, — исправил я себя.

Кэлли наклонила голову, обдумывая или поддаваясь, я не сумел точно сказать. Это движение сочеталось с прикусыванием губы, затем она оглянулась через плечо.

Видимо она получила утвердительный ответ, так как распахнула дверь шире. Я ринулся внутрь, протягивая руку, чтобы поддержать Кэлли, когда заметил, что вырвал дверь из ее хватки. Моя пара лишь покачала головой в ответ на мой извиняющийся взгляд.

На краю кровати рядом со своей парой сидел Криспин, сжимая ее руку.

Он был одет в рубашку с обычными разрезами на плечах, которые предназначались для его крыльев.

Если бы они все еще у него были.

Я сомневался, что в отличие от груфал — вернее в отличие от людей, которые в данный момент развлекали и угождали груфалам — хобсу выдали новую одежду раньше намеченного строгого, выверенного графика.

Из-за избытка хобсов, ресурсы на них выделялись в последнюю очередь, причем без особого внимания. По схеме, как только они покидали гнездо и если не пользовались благосклонностью принцессы, то просто переставали иметь какую-либо значимость, о них больше никто не беспокоился.

Конечно, положение хобсов в любом случае было лучше, чем у ракхии, которые всегда были и, без сомнения, будут занимать лишь второстепенные роли.

Этот хобс вспоминал о своих потерях каждый раз, когда делал что-то столь простое, как одевался по утрам.

Я подумал о Кэлли. О ее шрамах, на которые она ненавидела смотреть, но и не могла игнорировать.

Да. Боль, которую испытывала Кэлли, была слишком хорошо знакома Криспину.

В его глазах появилась суровость, когда он посмотрел на меня свысока.

И я позволил ему быть доминирующим. Я первым отвел глаза — не сразу — хотя не боялся встретиться с ним взглядом. Таким образом я дал ему понять, что все еще считал его равным, признавал и соглашался с тем, что именно он позволял мне находиться в его владениях, в гнезде его пары. И все это я делал лишь потому, что он мог помочь моей паре.

Я буду у него в долгу.

Если это хоть как-то поможет Кэлли… то я буду у хобса в долгу… хотя и не представлял, чем смог бы ему отплатить.

— У вас останется та же уединенность, — сообщил я ему. — Я повернусь лицом к своей паре и не услышу тебя.

Осознание озарило его глаза, и я заметил, как его плечи немного расслабились.

Криспин кивнул.

Я повернулся к нему спиной и опустился на колени перед Кэлли.

Она выглядела испуганной. Я протянул к ней руки.

— Тебе негде сесть. Не хочешь опереться на меня, пока будешь лечиться?

С ее слегка приоткрытых губ сорвался тихий смешок.

Она медленно приняла мои протянутые ладони, переплетая наши пальцы, пока наши руки не оказались тесно прижаты друг к другу

Кэлли подошла ближе… и я притянул ее к себе.

Если бы я не знал, то мог бы поспорить, что у нее перехватило дыхание.

Впрочем, я не мог сказать наверняка. Я прильнул щекой к ее боку и один раз потерся о нее — невероятный подвиг с моей стороны — прежде чем крепко прижался.

Я был очень осторожен, стараясь не навязывать ей свои прикосновения… ни в каком качестве, даже для утешения, ведь я не получил на это ее разрешение. Но это было так приятно.

Так правильно.

Мои рога поднялись и опустились, находясь в идеальном положении, чтобы удовлетворить любопытство, которое Кэлли, как очевидно, испытывала. Она отпустила мою ладонь только для того, чтобы потрогать мой рог… ощупать гребни и провести рукой по гладким и ребристым участкам.

Не имело смысла подталкивать ее к чему-либо… но стала бы она прямо сейчас гладить мой рог, если бы я не прижался к ее мягкому боку и не заставил сделать это?

Стоило поразмыслить над этим.

Но позже.

Прямо сейчас существовало только одно, чего я хотел.

Вот это.

Эта близость, эта связь… я хотел, чтобы мы могли наслаждаться подобным с самого начала.

Я закрыл глаза и наклонился к ней… чуть не сбив Кэлли с ног.

— Извини, — буркнул я и изменил положение тела.

Она похлопала меня по рогу.

Я прикасался рогами к кому-либо лишь в одном случае — когда на них делали пометку о еще одной победе в битве.

И… я подавил урчание, которое вырвалось из моего горла. Ракхии по своей натуре не урчали… по крайней мере, не для своих пар ракхии. Кэлли упоминала, что люди тоже не урчали для своих партнеров.

В моей женщине было так много странных инстинктов, что я не понимал, какие именно были правильными.

Но я довольствовался тем, что прислонялся к Кэлли… даже обнимал, поскольку она действительно опиралась на меня.

Это.

Это великолепно.

Я надеялся, что Криспин сможет ей помочь.

Потому что мы должны были делать это каждый раз.

Вот так стоять.

Я слышал его низкий рокот позади себя, но не мог разобрать ни слова. Криспин имел право на некую приватность.

Слышал, как Кэлли отвечала, но она тоже имела право на приватность. Я чувствовал легкую вибрацию от ее голоса, но не мог понять фраз.

Это опечалило меня. Мысль о том, что однажды наступит время, когда я не услышу ни одного ее сладкого слова.

Глава 20

КЭЛЛИ

Криспин все понимал.

Его женщина, Лаура, тоже видела нападение на Криспина. Как и его друзья, а еще целый корабль, полный злых инопланетян.

Злодеи по очереди калечили его на глазах у всех.

Но он… победил.

Не то чтобы это было какое-то соревнование… на самом деле я так не думала.

До сих пор.

Это не должно было заставлять меня чувствовать себя лучше… но получилось именно так.

«Лучше» — не совсем правильное слово. Я чувствовала себя менее… одинокой? Я не могла найти верного определения. Меня ни в коем случае не успокаивало то, что кто-то прошел через подобный ужасный опыт, не говоря уже о том, что тот был гораздо хуже, нежели мой.

Мое сердце болело из-за Криспина, но еще… я больше не ощущала того… стыда, ведь я уже была не одна.

«Надеюсь, Криспин тоже избавился от неуместного чувства стыда».

Я посмотрела на то, как Лаура гладила его руку.

«Надеюсь, Криспин тоже не чувствовал себя одиноким».

И теперь, когда Зи ловко устроил то, что по большей части можно было назвать объятием, — используя только подбородок, он зажал между ним и шеей мое тело и одну из моих рук, — я почувствовала себя немного более непринужденно на «сеансе терапии». Из-за большой спины, широких плеч и огромных выступающих рогов передо мной, мне казалось, будто я стою за трибуной.