— А знаешь, что? Все нормально.

Он улыбнулся.

И… я обнаружила, что улыбаюсь в ответ.

Но затем я поморщилась. Гррр. У мышц на моих ногах началась судорога.

Задеон мгновенно оказался рядом.

— В чем дело?

Я посмотрела на него с такой любовью, что, казалось, это ошеломило его.

— Тебе же вроде нравилось носить меня?

Его взгляд был таким нежным.

— Я наслаждаюсь этим.

Я с благодарностью немного вытянула руки, ожидая, когда мой желудок сделает сальто из-за того, что меня подняли в воздух.

Но ничего не произошло.

Никакого сальто.

Задеон начал уходить.

Пока я стояла там, ловя мух, он повернулся, но продолжил двигаться, пятясь назад.

— Догоняй.

…Что?

— Что?

— Мой инстинкт призывает меня лелеять тебя. И я хочу этого. Но не думаю, что это пойдет тебе на пользу, а я хочу для тебя только лучшего.

Мне осталось лишь брызгать слюной.

— Что значит, это не пойдет мне на пользу. Ты не думал так, когда преследовал меня. У меня ноги болят, — я не сумела сдержаться и заскулила.

Я не могла поверить, что из моего рта только что вырвался такой унизительный звук.

Задеон медлил, я не была уверена, то ли он сомневался, стоит ли со мной говорить, то ли раздумывал, стоит ли нести меня.

— Когда я слишком сильно опекаю тебя, то ты словно увядаешь. Но столкнувшись с неприятностями, однако, ты… каким-то невероятным образом начала возвращаться. Некоторые бойцы тоже имеют такой склад характера. Дашь им слишком много поддержки, и они не смогут преуспеть. Слишком мало, и получишь тот же результат. Но если ты останешься рядом и подтолкнешь их тогда, когда им это понадобится… — его глаза нашли мои. — Ты снова встаешь на ноги и будешь сильнее, чем когда-либо.

Мой вздох прозвучал настолько обиженно, что Задеон рассмеялся. Мне очень нравился этот звук. Весь оставшийся путь до нашей комнаты мы не проронили ни слова.

Я знала, что мне стоило растянуть мышцы и бла-бла-бла.

Так или иначе, я могла сделать это самостоятельно.

Думаю, мне просто нужно было немного поддержки.

* * *

В следующие дни происходило то же самое.

По крайней мере, сначала.

Сегодня я решила присоединиться к остальным в комплексе, чтобы поесть.

Задеона это вполне устраивало, он был доволен всем, что делало меня счастливой.

Вот почему он прорычал: «Исчезните», когда мы вошли и заметили, что некоторые из подлых девчонок начали сыпать гадостями, сидя за безопасными местами своих столов.

Я назвала места «безопасными», потому те находились у дверей, и девчонки думали, что успеют выбежать наружу до того, как Задеон их поймает.

Но я видела, как он двигался.

Они сильно ошибались.

Несмотря на то, что они быстро сбежали, Задеон все равно проводил их взглядом.

И это навело меня на определенную мысль.

— Эй. Ты же не рассказал Грэйс, что на самом деле хочешь… съесть некоторые части Мэнди, да?

Его глаза загорелись.

— Нет. Хочешь, чтобы я рассказал?

Это до ужаса беспокоило меня.

— НЕТ! Я просто… уточнила, наверное. Забудь, что я сказала.

Его рот открылся, будто он собирался что-то произнести, но от моих слов его грудь сдулась, Задеон выглядел разочарованным.

— Отлично.

Вопреки себе. Я рассмеялась.

Медленно, но улыбка все же расплылась по лицу Зи, пока он продолжал смотреть на меня.

Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание.

— БОЛЬШЕ НИКАКОГО ОГНЯ! — крикнули с такой силой, что я бросилась к Задеону.

Он осторожно поддержал меня… и послал Дохрэйну взгляд, который мог бы расплавить асфальт.

«Я надеялась, что он никогда не посмотрит так на меня».

Однако Дохрэйн, похоже, был невосприимчив.

Раньше я думала, что он очень умный…

— Я серьезно. Ожоговый отсек переполнен! Прекрати.

— Принял к сведению, — протянул Задеон достаточно медленно, чтобы передать все свои фантазии о том, как сейчас разорвет Дохрэйна на мелкие кусочки.

Дохрэйн проследовал за нами к столу, за которым уже сидели Энджи, Арох и Грэйс.

— А ты знала, — начала Грэйс, гордо улыбаясь. Думаю, она заговорила, чтобы снять напряжение, хотя обычно любила сталкивать всех лбами. Видимо, Грэйс хотела сохранить Дохрэйна в целости и сохранности. — Что у хобсов огнестойкие крылья?

— Да, — сухо добавил Дохрэйн. — Но мы беспокоимся об остальных частях тела, которые могут покрыться хрустящей корочкой.

— Ммм, я не допущу подобного, — промурлыкала она.

Тьфу.

Все эти разговоры о пламени и хрусте заставили меня перебить двух влюбленных голубков:

— Ты пахнешь как Зи, — обратилась я к Дохрэйну.

Он бросил на меня сердитый взгляд, который, как мне казалось, являлся его версией насмешливого взгляда.

— Задеон пахнет жженым шоколадом и маршмеллоу, — поделилась я. — Это заставляет меня думать о зефире.

Грэйс воспользовалась одной из самых популярных карточек Задеона, чтобы почесать руку.

— Как, черт возьми, ты готовила зефир, что сожгла шоколад?

Энджи торжественно кивнула.

— Я практически уверена, что ты делала это неправильно.

Я вздохнула.

— Заткнитесь.

— Нет, правда. — Грэйс выглядела озадаченной. — Почему? Как?

— Мне нравилось, когда я разогревала шоколад вместе с зефиром.

— Шоколад уже должен быть горячим, чтобы там растаял зефир. Ты делала это неправильно.

— Нет! Он всегда был слишком холодным!

Грэйс поморщилась.

— Ты с Аляски? И заранее доставала шоколад из промозглой тундры? Мы очень любознательны.

Я шмыгнула носом.

— Я из Мичигана.

«Опять этот запах зефира. Он действительно был сильным…»

— Оу, это объясняет твой акцент, — задумчиво произнесла Энджи.

Арох пересадил ее к себе на колени.

— Чтоооо? У меня нет акцента.

— Фто! У меня нет ахцеента, — добродушно усмехнулась она и рассмеялась.

Я нахмурилась. А затем посмотрела Задеону в глаза.

— Задеон? Фас!

Грэйс разразилась смехом.

— Потрясающе!

Впрочем, Энджи восприняла это более серьезно и посмотрела на меня с укором.

— Ты правда, правда не должна говорить ему такое. Плохая идея. Очень плохая.

Арох стиснул Энджи в объятиях и взглянул на меня прищуренными глазами.

— Никогда. Снова.

Я подняла руки вверх.

— Простите. Это шутка, — я повернулась лицом к Задеону. — Я просто пошутила, ладно? Не причиняй вреда дамам, понял?

— Кроме Мэнди?

Опять же вопреки себе… я рассмеялась.

Чувствуя себя немного виноватой, я закрыла рот рукой.

Задеон осторожно убрал мою ладонь.

— У меня есть чувство юмора. В отличие от некоторых из нас, — заявил он, скривив губы… с некоторой злостью… переводя взгляд на Дохрэйна.

Дохрэйн передернул крыльями… но я не была уверена, произошло ли это взволнованно, бессознательно или предупреждающе.

Грэйс ахнула.

— Да что такого произошло!

Мне стыдно, что я была так потрясена из-за ее искреннего выражения беспокойства о Дохрэйне. Конечно же, Грэйс заботилась о нем.

И было предельно ясно, что хобс был ей небезразличен.

Я глубоко вдохнула. А затем шумно выдохнула.

— Ну вот опять. Странно, потому что ты не пахнешь как Зи все время, но ты определенно, действительно пахнешь как он сейчас…

Дохрэйн швырнул на пол контейнер с водой.

— Это потому, что зеффффир, запах которого ты ощущаешь, на самом деле сожжен. И не каждый день ему удается подпалить меня.

— Зефир! — Энджи щелкнула пальцами. — Значит вот какой запах имеет поджаренный хобс, спасибо.

Я в ужасе посмотрела на Задеона. Похоже, он не раскаивался.

— Зачем ты обжег его? — я действительно расстроилась.

Почему все вели себя так, будто это не такое уж и важное событие?

Дохрэйн ответил еще до того, как Задеон успел открыть рот:

— Я расстроил тебя, когда спросил о шрамах на лице?

Я немного отпрянула.

Мне не хотелось думать о своих шрамах. Дохрэйн вроде как… ладно, ранее он сильно удивил меня этим вопросом и не знал, что после этого я пошла и легла «вздремнуть»… а потом погрязла в плохих воспоминаниях, но пообещала себе, что в последний раз устроила себе вечеринку жалости.

Затем я заснула.

И почему-то думала, что все это время Задеон оставался рядом.

«Видимо, он ушел, чтобы сделать то, что так любили люди — гриль».

Дохрэйн кивнул.

— Я так и думал. Как я понимаю, именно поэтому я заработал это, — он поднял то крыло, которое разглядывала Грэйс, и показал мне огромную почерневшую область.

Было похоже на подгоревшую курицу. Если вы, к примеру, намазали огромный кусок грудки соусом для барбекю и положили его — без фольги — на гриль. Обугленный и хрустящий снаружи, но снятый с огня как раз вовремя, чтобы остаться вкусным и нежным внутри…

Но… крыло пахло как… зефир.

— Грээйсс… — простонала я, думая, что, наверное, очень хорошо, что я больше никогда не попробую зефир. Или курицу. В моем животе забурлило.

— Кэлли? — спросил Задеон, теперь он был взволнован.

Он подпалил нашего друга, даже не моргнув глазом, но…

— Ты же говорила, что их крылья не горят! — успела закончить я до очередного сухого спазма.

— Я сказала, что они огнестойкие, но не огнеупорные, Эйнштейн, — Грэйс провела рукой по плечу Дохрэйна. — Ай-ай-ай, — пробормотала она, пока припудренная сторона его крыла безопасно лежала на ее обтянутом тканью колене… Безопасно, потому что не соприкасалась с ее кожей. Если бы это было так, то их визит получился бы очень неловким и быстрым. — Ай-ай-ай, — снова повторила Грэйс искренним и потрясающе нежным тоном, который я когда-либо от нее слышала, и погладила его уже по спине. — Хочешь, я поцелую и все пройдет?

Глаза Дохрэйна загорелись.

— Я действительно хочу, чтобы ты кое-что поцеловала.

Теперь ее голос был игривым:

— Да неужели?

Дохрэйн приподнял свое крыло, зацепил когтем на кончике ее руку и потянул.

— Мне нужно тебе кое-что показать. В нашем замке.

Сначала у них возникли разногласия по поводу того, как называть свой дом.

Ракхии были наземными жителями, которые жили в берлогах.

Хобсы летали и обитали в гнездах.

Люди располагались на земле, но поскольку у нас традиционно не было ни гнезд, ни берлог, а Грэйс хотела, чтобы название было круче простого слова «спальня», то она настояла на определении «замок».