– У тебя очень грязный корабль.

Пилот обернулся и удивленно взглянул на высокого человека с русыми волосами. Тот был явно недоволен. Корабль то и дело вздрагивал от толчков работающих двигателей. Харкинс сердито опустился в кресло.

– Это мое дело, – коротко ответил он. Штурман и инженер тут же поднялись и вышли. Они даже не взглянули на Джека. Голос Харкинса звучал довольно-таки глухо, так, будто он проходил через какой-то фильтр прежде, чем выйти наружу.

– Я бы не хотел, чтобы ты вмешивался в наши дела, – сказал он. – Иначе ты будешь охлажден так же, как и все остальные. Это корабль для транспортировки в холодном сне, не забывай этого.

Незваный гость оперся широким плечом на переборку кабины и улыбнулся:

– Однажды вы уже пытались это сделать, – сказал он. – А сейчас у вас есть более важные проблемы. Нам удалось довольно легко покинуть Битию. Но когда мы войдем в режим торможения, корабль станет прекрасной мишенью. Вероятность того, что траки будут нас поджидать, довольно-таки велика... Ведь они объявили войну...

Харкинс нахмурился. Он достал из шкафа пакет виски и налил себе полный стакан.

– По контракту я должен доставить беженцев на Мальтен. А все остальное – вздор, – ответил он На лице самозванца все еще сияла улыбка.

– Это ты сейчас говоришь так, – спокойно сказал рыцарь. – Но потом ты заговоришь по-другому, – он расправил плечи и вышел.

Джек решил обойти криогенную камеру. Здесь находились его друзья, погруженные в холодный сон. Их бледные тела казались безжизненными под тонкими белыми простынями. Джек прошел по рядам и остановился возле капсулы Элибер. Сейчас их разделял прозрачный пластиковый экран. Темно-золотистые волосы Элибер разметались по ее лицу. Простыня, укрывающая ее почти до шеи, все-таки не могла скрыть стройной красоты ее молодого тела. Татуировки придавали Элибер какую-то особую, экзотическую прелесть. Она говорила, что сразу же избавится от них, как только они прибудут на Мальтен. Джек посмотрел на датчик, закрепленный на тонкой лодыжке. Он был совершенно необходим в том случае, если человек не просыпался сам.

Был ли Джек герой, или просто трус, отказавшийся от погружения в сон вместе с остальными? Ответ на этот вопрос знала только Элибер. Джек нежно прикоснулся к экрану. Он хотел бы сейчас ощутить ее лицо и разделить с ней этот сон. Он машинально посмотрел на шрам, блестящий на месте его мизинца. Мизинец был ампутирован в конце такого же, но только слишком долгого холодного сна. Семнадцать лет криогенного сна – это не шутки...

А два месяца – не такой уж большой срок в его жизни. Он выдержит это путешествие и потом отправится на войну с Тракианской Лигой.

Ему оставалось решить, как он поступит с императором Пеписом, с императором, оказавшимся изменником...Джек опустил руку, глубоко вздохнул и пошел в глубь ледяного трюма. За трюмом располагался гимнастический зал. Джек вошел в зал, скинул рубашку и занялся упражнениями, стараясь выбросить все ненужные мысли из головы. Гимнастический зал был здорово запущен. Впрочем, при аккуратности экипажа Харкинса это было неудивительно... Удивительно было то, что на транспортном корабле вообще был такой зал. Темно-лиловые синяки – результат недавних боев – все еще покрывали его тело. Ничего! Синяки исчезнут без следа к тому времени, когда они выйдут на режим торможения... это тоже был серьезный довод в пользу отказа от холодного сна. А еще одним доводом, который он высказал врачам, была его особая восприимчивость к лихорадке.

Он не получил серьезных ран на Битии, но потерял там друга. Джек никогда не забудет Кэвина. Их связывала не только старая дружба. В их биографиях было очень много общего. Они оба были рыцарями в бронекостюмах – маленькими мобильными танками, ведущими наземные боевые действия. Но они уничтожали врага, а не окружающую природу. Сегодня никто, кроме них двоих, уже не знал правил ведения “чистых” войн, хотя искусство владения бронекостюмом вновь возродилось по приказу императора Пеписа. И вот Джек остался один.

Он должен найти в себе силы, чтобы все преодолеть. Пот давно уже ручьями бежал по его телу. Но он не обращал на это внимания. Джек должен был восстановить свою спортивную форму. Он занимался до тех пор, пока не свалился от изнеможения.

Через пару минут Джек очнулся. Он лежал на спине на мягком тренировочном мате. Лицо его все еще было липким от пота. Он не мог пошевелить головой – шею свело судорогой. Рядом с ним поблескивал его бронекостюм. Он был матовым и каким-то невзрачным в тусклом свете неоновых ламп. Боевая перчатка, нацеленная на него, еле заметно двинулась. Ее мощи было достаточно для того, чтобы раздробить ему череп, а каждый палец являлся дулом смертоносного орудия.

Джек улыбнулся, ухватился за перчатку и встал на ноги.

“Здравствуй, Босс!”

– Здравствуй, Боуги! Ну как, тебе стало получше?

“Мне холодно”, – тихо ответил Боуги.

Джек наклонился и стал разминать мышцы ног

– Старик, здесь обычная температура, – ответил он.

Джек, в общем-то, ничего не знал об этом существе. Боуги вполне мог оказаться чем-то типа милосского микроба. Но, слава Богу, пока у него отсутствовали наклонности к каннибализму.

Боуги попал в его бронекостюм на Милосе во время одной из песчаных войн двадцать пять лет назад. В бронекостюме было жарко. Джек хмыкнул и поблагодарил своего милосского техника за заботу. Джек давно уже вмонтировал для Боуги специальную замшевую прокладку в скафандр. Конечно, он делал это не совсем для духа: электронное оборудование очень часто сдвигалось со своих мест и давило на спину, да и тяжелый ранец с лазерной пушкой давал о себе знать. Многие рыцари закрепляли на спине кожаные прокладки. Вот в них-то и вживляли милосцы своих паразитов. От тепла и пота хозяина клетки размножались и превращались в берсеркеров. А когда рыцарь понимал, что случилось, было уже поздно. Берсеркер пожирал его, как кусок мяса.

Джек посмотрел на бронекостюм. Боуги протянул ему небольшое полотенце на левой руке скафандра. Джек взял его и вытер лицо.

Интересно, а где доставали милосцы этих духов для замшевых прокладок? Во всяком случае, на этот раз все оказалось не так уж плохо. Они думали, что внедрили к нему берсеркера, а это оказался Боуги.

Джек бросил полотенце в угол.

В отличие от милосского берсеркера, у Боуги была душа. И разум и душа Боуги развивались гораздо быстрее, чем его физическая сущность. С тех пор, как замшевая прокладка попала в бронекостюм, она мало изменилась. Может быть, стала чуть-чуть потолще. Но когда Джек брал ее в руки, он чувствовал, как в ней пульсирует жизнь. И все-таки Боуги был похож на эмбриона. Никто не мог предсказать, каков будет конечный результат его эволюции. Обычно берсеркеры прорывались к жизни, пожирая чужую плоть и кровь. Джек давно заметил, что когда он надевал бронекостюм, Боуги оживал. К тому же, это существо нашло какой-то способ взаимодействовать с электрическими цепями внутри скафандра. Джек долго думал, но все же оставил прокладку на месте. Он не хотел убивать Боуги. Из паразита этот дух давно уже превратился в его компаньона. Джек решил, что надо как-то предохранить Боуги от переохлаждения. В данную минуту существовал единственный доступный способ разогревания бронекостюма. Он был очень прост: костюм надо было надеть. Джек посмотрел на высокий потолок гимнастического зала. Вероятно, раньше здесь был грузовой трюм.

– А что, если мы оденемся и отработаем кое-какие боевые приемы? – спросил Джек.

“Я совсем не против”, – ответил Боуги.

Джек мгновенно облачился в бронекостюм. Какое-то время ему потребовалось на фиксацию датчиков Потом он загерметизировал швы. Мутным розоватым светом засветился голограф. Голограф фиксировал самые слабые движения мышц и тут же передавал команды механическим мускулам бронекостюма. Джек сразу почувствовал обволакивающее объятие Боуги Перед каждым сражением этот дух становился частью его самого. Он был рожден для боя. Джек это знал точно.