1. Филолай и Центральный Огонь
Начиная с конца шестого века до нашей эры и далее, идея о том, что земля является шаром, свободно витающая в воздухе, неутомимо пробивает себе путь. Геродот упоминает слухи о существовании далеко на севере людей, которые спят шесть месяцев в году – и это говорит нам о том, что кое-какие соображения об округлости Земли (такие, как полярная ночь) уже были в ходу. Следующий, революционный шаг был сделан учеником Пифагора, Филолаем, первым философом, который придал нашему земному шару "движение". Земля поднялась в воздух.
О мотивах, которые стали причиной подобных потрясающих инноваций, мы можем только догадываться. Возможно, ими стало осознание того, что в кажущемся движении планет есть нечто нелогичное. Безумием казалось то, что Солнцу с планетами требуется день, чтобы обогнуть Землю, и в то же самое время они медленно ползут по Зодиаку в своем годичном вращении. Все было бы намного проще, если предположить, что ежедневное обращение всего неба – это только иллюзия, вызванная собственным движением Земли. Если Земля свободна и ни к чему в пространстве не прикреплена, почему бы ей еще и не двигаться? Тем не менее, очевидная идея того, чтобы позволить Земле вращаться вокруг собственной оси Филолаю в голову не приходила. Вместо этого, он заставил ее обращаться, один раз в двадцать четыре часа, вокруг некоей внешней точки в пространстве. Описывая один полный круг в день, земной наблюдатель имеет ту же иллюзию, что и гуляка на карусели – будто бы вся космическая ярмарка закрутилась в обратном направлении.
В центре своей карусели Филолай поместил "сторожевую башню Зевса", называемую еще и "очагом вселенной" или же "центральным огнем". Только этот "центральный огонь" нельзя путать с Солнцем. Этот очаг никто и никогда не мог видеть – Греция и ее соседи всегда были отвернуты от него, точно так же, как темная сторона Луны всегда отвернута от Земли. Более того, между Землей и центральным огнем Филолай вставил невидимую планету: antichton или "противо-Землю". Ее функция, как казалось, состояла в том, чтобы антиподы не были сожжены центральным огнем. Древние верования о том, что далекие западные регионы Земли, за Геркулесовыми Столпами, окутаны вечными сумерками[31], теперь могли быть объяснены тенью, отбрасываемой "контр-Землей" на эти земли. Но вполне возможно и то – как презрительно замечал Аристотель – что противо-Земля была выдумана только лишь для того, чтобы дополнить число движущихся объектов во вселенной до десяти, священного числа пифагорейцев[32].
Итак, вокруг центрального огня по концентрическим орбитам вращались следующие девять небесных тел: самая ближняя – antichton, потом Земля, Луна, Солнце и пять планет; затем имелась сфера, несущая все неподвижные звезды. За этой внешней оболочкой бушевала стена яростного эфира, который окружал мир со всех сторон. Вот этот-то "внешний огонь" был вторым и главным источником, из которого вся вселенная получала свет и дыхание. Солнце служило всего лишь прозрачным окошком, сквозь которое внешний свет отфильтровывался и распределялся. Подобная картинка напоминает нам анаксимандровы дыры в заполненной пламенем покрышке. Но подобные фантастические представления были, наверное, менее фантастическими, чем идея огненного шара, целую вечность носящегося по небу и не сгорающего - совершенно нелепое предложение, от которого ум заходит за разум. Если поглядеть на небо глазами, отмытыми от каких-либо теорий, разве подобное предположение не более убедительно, чем представление Солнца и звезд в виде дырок в окружающем весь мир занавесе?
Единственным небесным объектом, который считался подобным Земле, была Луна. Предполагалось, что вся она была населена растениями и животными раз в пятнадцать большими, чем наши, доморощенные, ведь Луна наслаждается дневным светом целых пятнадцать дней подряд. Другие пифагорейцы считали, будто бы свет и тени на Луне – это отражения наших океанов. Что же касается затмений, то некоторые из них были вызваны Землей, другие – противо-Землей, которая также несет ответственность за пепельный свет лунного диска при новолуниях. А некоторые иные предполагали наличие вообще нескольких контр-Земель. И споры при этом, наверно, были очень даже оживленными.
2. Последователи Гераклида и Вселенная с Солнцем в центре
Вопреки своим поэтическим странностям, система Филолая открыла совершенно новую космическую перспективу. Она сломила геоцентрическую традицию – заскорузлое убеждение в том, будто бы Земля занимает центр Вселенной, из которого, массивная и неподвижная, она не отходит ни на дюйм.
Но эта же система была дорожным знаком и в другом направлении. Она строго разделяла два явления, которые ранее смешивались: последовательность дня и ночи, то есть, суточное вращение неба в целом; и годичное перемещение семи бродячих планет.
Следующее совершенствование модели касалось ежедневного движения. Центральный огонь был отброшен; Земля, вместо того, чтобы кружить вокруг него, завертелась юлой вокруг собственной оси. Вероятнее всего[33], причина этого заключалась в том, что греческие мореплаватели, установившие контакты с дальними землями – от Ганга до Тахо[34], от острова Туле до Тапробраны[35] – никак не сообщали, хотя бы в виде слухов, о центральном огне или противо-Земле, хотя оба эти явления должны были наблюдаться с другого края Ойкумены. Я уже говорил ранее, что представление о мире у пифагорейцев было весьма эластичным и приспособляемым к обстоятельствам. Они не отбросили идею центрального огня в качестве источника тепла и энергии, просто они перенесли его из космоса в ядро Земли, ну а противо-Землю они попросту идентифицировали с Луной[36].
Следующий великий пионер пифагорейской традиции – это Гераклид Понтийский. Он жил в четвертом веке до нашей эры, учился под руководством Платона и, вероятно, Аристотеля, в связи с чем, в хронологическом порядке, его следовало бы обсуждать после этих двух. Но мне хотелось бы вначале проследить развитие пифагорейской космологии, наиболее смелой и полной надежд во времена античности – до самого ее конца, что, как раз, совпало с поколением Гераклида.
Сам Гераклид принял вращение Земли вокруг собственной оси как данность. Этим объяснялось ежедневное обращение небес, но оставалась проблема ежегодного перемещения планет. Вот теперь, эти годичные движения сделались центральной проблемой астрономии и космологии. Все множество неподвижных звезд никаких проблем не представляло. Они никогда не меняли свое положение друг относительно друга или Земли[37]. Такие звезды были неизменной гарантией закона, порядка и регулярности во Вселенной, их можно было представить, без особой сложности, как узор из булавочных головок (или булавочных отверстий) на небесной подушечке для булавок, которая либо проворачивалась, как единое целое, вокруг Земли, либо это нам так просто казалось по причине вращения самой Земли. А вот планеты, эти бродячие звезды, шастали с шокирующей нерегулярностью. Единственным их обнадеживающим свойством было то, что все они перемещались вдоль одного и того же узкого пояса или тропки, окружающей небеса (Зодиакальный круг): и это означало, что их орбиты лежат практически в одной плоскости.
Чтобы воспринять идею того, как греки постигали Вселенную, представьте себе, будто бы все пересекающие Атлантический океан транспортные средства – подводные лодки, суда, самолеты – должны двигаться по одному маршруту. В этом случае, "орбиты" всех этих транспортных средств будут представлять собой концентрические окружности, описанные вокруг центра Земли, все вычерченные в одной плоскости. Представим себе, будто бы наблюдатель лежит на спине в пещере, находящейся в самой средине прозрачного земного шара, и наблюдает за путешествием этих транспортных средств. Ему они будут казаться точками, движущимися с различной скоростью вдоль единой линии: его "зодиакальному кругу". Если прозрачную сферу заставить вращаться вокруг наблюдателя (а он при этом находится в покое), эта маршрутная полоса будет вращаться вместе со сферой, но само движение по маршруту все так же не будет выходить за эту полосу. Само транспортное сообщение состоит из: двух подводных лодок, крадущихся в воде на различных глубинах: это "нижние" планеты, Меркурий с Венерой; затем один-единственный надводный лайнер с яркими огнями: Солнце; потом имеются три самолета, летящие на различных высотах: это "верхние" планеты – Марс, Юпитер и Сатурн – именно в таком порядке. Сатурн должен летать очень высоко в стратосфере, над ним уже только сфера неподвижных звезд. Что же касается Луны, она настолько близко к наблюдателю в центре, что ее следует представить в виде мяча, скользящего по вогнутой стенке внутри пещеры, но в той же плоскости, что и весь транспорт. Именно такой, в значительном приближении, и будет античная модель мира (Рисунок А).