— Думаю, их заботит больше, как бы Горыныч не начал их самих препарировать, — усмехнулся Задира.

— Тогда пусть оставят в покое Кузьминиху с ее Дуняшкой и постараются собрать нам побольше пороха.

Условия, на которых мы брались избавить их от кровожадного дракона, вызвали у жителей села некоторое отупление. У коров и собак, видимо, тоже. Над Страховкой повисла тишина.

Постепенно, однако, страховцы один за другим начали приходить в себя. Увы, наш рыцарский порыв был понят ими несколько превратно.

— Эти бродяги, видно, издеваются над нашей бедой! — гневно говорили одни.

— Может, они просто чокнутые? — заступались за нас другие.

— Накласть им по шее — вот и войдут в ум, — предлагали третьи.

— А что, граждане, — вдруг сообразил кто-то, — вдруг они супостату покажутся именно красавцами?

И снова Страховка примолкла.

— А ведь верно, — откликнулся чей-то голос. — Глядишь, своих уберегем!

Это соображение все решило. Нас окружили почетом и жалостью.

— По одному их все-таки надо бы посылать, мужики, — обратился почтенный седой старичок к односельчанам. — Вдруг Горыныч и одним насытится, чего же всех-то зазря губить? Тоже, поди, и у них есть отцы-матери…

— Дорогие селяне! — предотвратил новую бесконечную дискуссию Научный Мальчик. — Я бы хотел привлечь ваше внимание к тому факту, что мы вполне добровольно вызвались отправиться на встречу с уважаемым Горынычем. Позвольте же нам в связи с этим самим решать, в каком порядке нам быть употребленными в пищу. Все же мы попросили бы взять на себя некоторые чисто технические аспекты проблемы. К утру нам желательно иметь что-нибудь вроде лошади с телегой, бочку, пусть не новую, и возможно больше взрывчатых материалов.

«Селяне», ошеломленные столь изысканным обращением, молча принялись за дело — в конце концов их совесть спокойна, эти чокнутые мальцы действительно сами вызвались заглянуть дракону в пасть.

Рано утром к избе, где нас уложили спать, накормив всем, что было на селе самого вкусного, подвели старенькую косматую лошадку, запряженную в видавшую виды бричку с укрепленной на ней водовозной бочкой. Принесли и пороху. Немного подвыпивший парень, признавшийся нам, что он иногда промышляет рыбкой в заповедных озерах, притащил несколько динамитных шишек и изрядный кусок бикфордова шнура.

— Подорвать хотите? — понимающе подмигнул он. — Хорошая мысль, только ничего не получится. Горыныч взглядом гипнотизировать может. Так что пустое дело, но попробуйте.

Увы, взрывчатых веществ явно не хватало.

— Были бы химикалии! — вздыхал Научный Мальчик. — Впрочем… Эй, молодые люди, будьте любезны на минутку.

Мальчишки, кучкой сбившиеся у ограды, пугливо смотрели на нас, обреченных на съедение.

— Очень прошу вас, мои юные друзья, пройдите по домам, в лавку загляните… Понимаете, нам нужны все спички, которые есть в селе. Все!.. Впрочем, один коробок можете оставить на текущие нужды.

Так была приготовлена наша адская «похлебка» — порох, динамит, спички вперемешку с обломками кирпича, гвоздями, кусками железа и стекла. Хорошо перелопатив все это в бочке, мы забили ее плотно крышкой, а через маленькую дырку вывели наружу запальный шнур.

— Все. Можно начинать, — подвел черту Научный Мальчик. Право же, его было трудно узнать. Куда девались бесконечные интеллигентные оговорки, извинения. Нами руководил настоящий полководец — немногословный и решительный!

— Порядок операции следующий, — продолжал Профессор. — Обнаруживаем животное, скачем в его сторону и, приблизившись метров на пятьдесят, зажигаем шнур, Вот этот. Спичкой. Потом падаем с телеги на землю и ждем взрыва. Естественно, на последнем этапе на телеге должен оставаться кто-то один. Если бы у нас был автомобиль, я бы взял это на себя, но лошадь — такая алогичная система, что…

— О чем речь? Я поскачу, — оживился Задира. — Это же будет первый в истории случай торпедирования дракона, хо-хо!

— А лошадью ты умеешь править? — поинтересовался я. Я-то не умел точно, вдруг и Задира…

— Да чего же там уметь? — рассмеялся один из деревенских мальчишек, неотступно сопровождавших каждый наш шаг. — За левую вожжу дернешь — она влево вертает, за правую — вправо. Кнутом огреешь — вперед бежит! Ни тебе карбюраторов, ни аккумуляторов у кобыл нет, и контакты у них не отстают!..

Судя по хохоту окружающих, это был камушек в чей-то огород.

Задире, однако, было не до чужих огородов.

— А если остановить надо, тогда как?

— Дави на тормоза и кричи «Тпру», — весело объяснили деревенские.

Похоже — приносить в жертву случайных прохожих все-таки не столь грустно, как своих родственников. Бабы, правда, поглядывали на нас скорбно, но волю чувствам старались не давать.

Выбрались из села мы налегке — рюкзаки и Карлу, как слишком коротконогого, оставили на месте ночлега. Кобылку вели на узде. Толпа, провожавшая нас, быстро отстала. Звенели жаворонки, пахло свежескошенным сеном, светило солнышко, дрожали колени. У меня по крайней мере. Но и Задира был несколько бледноват и суетлив — тоже нервничал. Лишь Профессор оставался верен себе — видимо, не допускал мысли, чтобы проект, разработанный на научной основе, мог подвести.

И вот началось. Сначала мы услышали рев и увидели столб пыли. Потом показался сам Горыныч. Жалко, не было у нас фотоаппарата, описать такое страшилище просто невозможно.

Но все же вообразите слона, скачущего, словно лягушка, или лягушку величиной со слона. Добавьте к этому короткий мощный хвост, пасть, полную хорошо отточенных кинжалов и когти, каждый из которых длиннее моей сабли…

Теперь представьте, что этакое чудище с топотом, от которого вздрагивает земля, скачет прямо на вас, тараща равнодушные, с тарелку величиной глаза, и если вас не охватит ужас, то или у вас никудышная фантазия, или синтетическое, как у нашего Научного Мальчика, сердце. Мельком я видел, как дрожали руки у бесстрашного Задиры, когда он прятал в карман коробок со спичками и вытаскивал из-за пояса боевой томагавк. На свои руки мне смотреть было некогда, дракон стремительно приближался.

— Гони! — шепнул я Задире. — Гони, а то поздно будет!

Задира дернул за вожжи, взмахнул кнутом, и кобылка засеменила навстречу верной гибели.

Прижимистый народ — мужики — подсунули нам совсем дряхлую полуслепую лошадь, но, к сожалению, обоняние у нее все-таки частично сохранилось. Мы этого не учли. Когда до Горыныча осталось каких-нибудь пятьдесят метров и Задира уже исчиркал полкоробка спичек, лошадь встала вдруг на дыбы и рванулась назад так, что просто непонятно, как уцелели оглобли.

А теперь представьте картину:

Прямо на нас мчится старушка-лошадь, везущая смертоубийственную бочку (у которой шнур все-таки каким-то чудом подожжен!), в бочку вцепился мертвой хваткой бледный Задира, а следом огромными скачками, брызгая желтой пеной, их настигает страшный, кипящий яростью дракон.

— Прыгай! Прыгай, балда! Взорвешься! — кричу я, с ужасом понимая, что Задира ничего не видит и не слышит. Дальше все происходило, как в кошмарном сне. Мимо нас, гремя и грозя каждую секунду развалиться, промчалась бричка. На промелькнувшем мимо лице Задиры я заметил такую тоску и обреченность, что этого нельзя было вынести. С отвагой отчаяния я выскочил из-за бугра, за которым прятались мы с Профессором, и, судорожно сжимая в руке саблю, устремился навстречу дракону.

Говорят, сумасшедших оберегает их безумие. Похоже, что так. Прямо надо мной раздался рев чудовища. Смрадный вихрь закругил меня и поднял над землей. До сил пор в мельчайших деталях вижу перед собой глубокую пещеру разинутой пасти с клыками в зеленой пене и желтое немигающее колесо глаза. Я плохо соображал, что делаю, наверное, просто пытался оттолкнуть от себя эту кошмарную морду с леденящими душу глазами. Короче говоря, я ткнул перед собой саблей. Острый, как бритва клинок, легко, точно в масло, вошел в выпученный драконий глаз и с мелодичным звоном сломался, столкнувшись с бетоном черепа. В ту же секунду я отлетел шагов на двадцать в сторону от тяжеленного удара не то лапы, не то хвоста и в глазах моих потемнело.