«Съезд был страшно интересен для меня… очень много взял за эти дни здоровых, бодрых впечатлений. Страшно нравятся мне рабочие, особенно наши, большевики. Удивительно живой, разнообразный, интеллигентный народ, с такой яркой жаждой знаний, с таким жадным, всесторонним интересом к жизни… Такие люди могут держать в руках будущее» — вот итог впечатлений писателя от съезда.

На съезде Горький увидел Ленина «во весь рост», во всем его историческом величии — пламенного революционера, великолепного оратора, замечательного политика, глубокого мыслителя, любимого вождя пролетариата.

С этого времени начинается дружба Горького с Лениным. Их сблизили не только дни съезда, но и время перед ним, совместно проведенное в Берлине и Лондоне. Они вместе ходили в театр, осмотрели Британский музей, в Берлине встречались с Розой Люксембург и К. Каутским, ехали в Лондон в одном вагоне и на одном пароходе.

Ленин приезжает к Горькому на Капри в 1908 и 1910 годах. Они много беседуют, удят рыбу, бродят по каменистым тропинкам острова. Ленин слушает рассказы писателя.

«Ежедневная рыбная ловля на море ни того, ни другого не укачивала, давала им возможность беседовать друг с другом без помехи: на лодке с ними были только рыбаки-каприйцы да я», — пишет М. Ф. Андреева.

Писатель много рассказывал Ильичу о своей жизни, и Ленин советовал ему: «Написать бы вам все это, батенька, надо. Замечательно поучительно все это, замечательно…» Горький последовал совету и написал автобиографическую трилогию — «Детство» (1913), «В людях» (1916), «Мои университеты» (1923).

В 1911 и 1912 годах Горький встречался с Лениным в Париже.

Ленин стремится наладить постоянное сотрудничество Горького в газете «Пролетарий», поддерживает идею Луначарского поручить писателю в ней литературно-критический отдел, но опасается — будет ли это по склонностям Горького, не помешает ли его «серьезной большой работе». Пересылая в «Правду» письмо Горького с предложением передать в редакцию рукопись одной из сатирических «Русских сказок», он писал: «Скорее берите». «Учиться у него надо, как смотреть и слушать!» — ставил Ленин в пример Горького, сетуя на бледность материалов в партийной печати.

Ленин указывал, что не надо расходовать силы Горького на мелкие дела, не следует его привлекать к писанию прокламаций — любой грамотный жандарм узнает Горького по его яркому слогу, неповторимому стилю, и это осложнит положение писателя.

Горький сотрудничает в большевистских газетах «Звезда», «Правда», журнале «Просвещение», вместе с М. Ф. Андреевой, Ф. И. Шаляпиным, А. В. Амфитеатровым дал деньги на содержание каприйской партийной школы — для подготовки профессиональных революционеров из рабочих, читал в ней курс лекций по истории русской литературы, устраивал вечера и концерты для слушателей школы, читал свои произведения.

В январе 1912 года группа делегатов (в том числе Г. Орджоникидзе) пригласила писателя на Пражскую конференцию, организационно оформившую большевистскую партию, в качестве почетного гостя: «Все мы видим в вас товарища, который отдает художественные дарования великому делу борьбы русских рабочих за социалистическое будущее». Горький высказывал в ответе сожаление, что не сможет приехать в Прагу: у него было много дел на Капри, да и приезд всемирно известного писателя мог помешать конспиративности конференции.

Об успехе Пражской конференции сообщил Горькому Ленин.

Революционная деятельность писателя вызвала преследование царских властей, и было объявлено, что по определению окружного суда отыскивается нижегородский цеховой малярного цеха, мастер Алексей Максимович Пешков (Максим Горький). В составленном чиновником Министерства внутренних дел списке находящихся за границей большевиков первым указан В. И. Ленин, а тридцатым — «М. Горький — Пешков, участник московского восстания».

Высоко ценя Горького, Ленин не прощал ему ошибок и колебаний, отступлений от классовых, пролетарских позиций, попыток «согнуться до точки зрения общедемократической вместо точки зрения пролетарской».

«Дружба дружбой, а служба службой. За попытки поносить марксизм или путать политику рабочей партии воевать будем не щадя живота», — писал Ленин Горькому в январе 1913 года.

Так, Ленин решительно осудил идеи богостроительства, нашедшие отражение в повести Горького «Исповедь» (1908).

В ярких реалистических картинах Горький показывает в «Исповеди» полную неправды, корысти, стяжательства жизнь служителей бога, с толстовской силой срывает с них лицемерные словесные покровы. Попы и монахи озабочены не вопросами веры, а помыслами о наживе, карьере, о том, чтобы сладко пожить. Они равнодушны к людям или просто презирают их.

Герой-рассказчик Матвей приходит к выводу, что попы бога «в работники наняли себе и кадильным дымом платят ему за то, что он сытно кормит их». «Низвели бога на должность укрывателя мерзостей своих, — с горечью думал Матвей, — подкупают его и торгуются с ним:

— Не забудь, господи, сколько дал я тебе!»

Официальная религия непопулярна в народе, все более теряющем веру в казенного бога. «За грехи свои я ответчица!» — гордо говорит «хорошая девица» Татьяна. Продающая себя ради детей скупым и жадным монахам, вдова на слова утешения «Ради детей — бог тебя простит!» отвечает с гневом: «А что мне в том? Не простит — не надо; простит — сама не забуду…» Уже «не носит страха в душе своей», «всей силой» борется за себя Христина.

Повесть протестует против жестокости и бесчеловечности жизни, равнодушия людей друг к другу. («У нас, кроме покойников, никого не умеют жалеть!» «Где любовь видно?»)

Однако содержание «Исповеди» не исчерпывается разоблачением духовенства и церкви.

«Вижу… — говорит Матвей, — много пустого народа и грязных жуликов, бесстыдных дармоедов, жадных, как воши… но все это только пыль позади толпы людей, охваченных тревогой богоискания».

И в повести появляется странник Иона с его проповедью богостроительства. «Вера, — по его словам, — великое чувство и созидающее! А родится она от избытка в человеке жизненной силы… Не бессилием людей создан бог, нет, но — от избытка сил… живы и бессмертны богостроители; ныне они снова тайно и усердно творят бога нового… Богостроитель — это суть народушко! Неисчислимый мировой народ!..»

Соединенная воедино, народная сила способна творить подлинные чудеса: в заключительной сцене повести — в сцене крестного хода — скрещение сотен сил и желаний толпы исцеляет девицу-калеку. Это исцеление — прямое и непосредственное проявление коллективной духовной энергии толпы, единой в желании помочь больной.

Завершают «Исповедь» слова о едином и верном пути народа «ко всеобщему слиянию ради великого дела — всемирного богостроительства ради!»

Горький увидел в религии одно из средств объединения масс, столь актуального в пору реакции: «разрушаются люди, отъединенные друг от друга и обессиленные одиночеством». Писатель хотел превратить религию из врага социализма в его союзника, пытался признавать «бога без церкви». И это было ошибкой, заблуждением. Ленин решительно заявил писателю: «Теперь и в Европе и в России всякая, даже самая утонченная, самая благонамеренная защита или оправдание идеи бога есть оправдание реакции… Никогда идея бога не «связывала личность с обществом», а всегда связывала угнетенные классы верой в божественность угнетателей».

Чувство коллективизма, товарищества, осознание общности интересов воспитывает не религия, не индивидуальные или коллективные молитвы, а классовая борьба. Вера в бога приучает человека к покорности, терпению, вырабатывает в нем психологию раба.

Хотя проповедь писателем новой религии, которую он пытался связать с социализмом, не имела общего с религией официальной, защищавшей эксплуататорский строй, она, по существу, уводила от революционной борьбы, была уступкой идеалистическим течениям русской общественной мысли, охватившим некоторых деятелей большевистской партии (Луначарский, Богданов), которые «проповедовали самые различные формы идеалистической философии — под громким названием «пролетарской философии» — и объединение религии и социализма» (Ленин).