— Что за звуки ты издаешь? — спросила машина.

Шут с трудом хватал ртом воздух.

— Это смех. О, это смех! — выдавил он. Итак, тебя не достроили до конца. — Ужас того положения, в котором он оказался, в конце концов отрезвил шута, и он вздрогнул, но тут же опять принялся хихикать — слишком уж смешной показалась ему ситуация.

— Что такое жизнь? — наконец произнес он. — Я скажу тебе. Жизнь — это угрюмая серость. У тех, кто сталкивается с ней, она вызывает страх, боль и чувство одиночества. Ты хочешь знать, как ее уничтожать? Не думаю, что тебе это по силам. Но все же я научу тебя, каким образом лучше всего сражаться с этой серостью. Самое грозное оружие против нее — смех. Если сражаться с ней при помощи смеха, она не сможет победить.

— Я должна смеяться, чтобы не дать угрюмой серости захватить меня? — спросила машина.

— Нет, — ответил шут после некоторого раздумья, — ты ведь машина. Ты… — он старался подобрать понятное берсеркеру слово — состоишь не из протоплазмы. Страх, боль и одиночество для тебя ничего не значат.

— Меня вообще ничего не беспокоит, — раздалось в ответ. — Как мне найти жизнь? Каким образом издавать смех, когда начнется сражение?

Шут вдруг вспомнил о кубе, который продолжал висеть на его шее.

— Дай мне немного подумать, — сказал он.

Через несколько минут он встал.

— Если у тебя есть видеопроигрыватель, подобный тем, какими пользуются люди, я могу показать тебе, как создается смех. Думаю, что я смогу также проводить тебя в такое место, где имеется жизнь. Кстати, не можешь ли ты обрезать шнур, который висит у меня на шее? Только так, чтобы мне не было больно!

Спустя несколько недель сонливая тишина, многие десятилетия окутывавшая Главный штаб планеты А, была внезапно нарушена. Роботы вопили, издавали сигналы тревоги и моргали всеми своими лампочками сразу. Те из них, кто был способен двигаться, беспорядочно сновали, сталкиваясь друг с другом. Через несколько минут им удалось привлечь к себе внимание вечно сонных наблюдателей, и те поспешили в штаб, на ходу застегивая ремни и что-то крича друг другу.

— Это учебная тревога, ты ничего не слышал? — спрашивал всех подряд дежурный офицер с надеждой в голосе? — Начальство устроило нам проверку? — В полной растерянности он даже начал, словно берсеркер, поскрипывая, заикаться.

Встав на четвереньки, дежурный снял одну из панелей, составляющих основание попавшегося на его пути стационарного робота, и принялся заглядывать внутрь, надеясь обнаружить там какую-нибудь неисправность. К несчастью, он ничего не понимал в роботах, и, вспомнив об этом, установил панель на место и вскочил на ноги. О том, как управлять системой обороны планеты А, офицер тоже знал очень мало, так что лучшее, что он смог предпринять, — это бегать и вопить о помощи.

Берсеркер не встретил на своем пути никакого сопротивления; никто и не пытался его атаковать.

Гигантский шар беспрепятственно спустился к планете и завис над ее столицей так низко, что огромная тень, среди бела дня закрывшая солнце, обманула даже птиц, которые вернулись в свои гнезда и принялись готовиться ко сну. Люди в этот день тоже потеряли великое множество рабочего времени, однако, тот факт, что это обстоятельство не оказало решающего влияния на судьбу планеты, удивил их не сильно. Времена, когда выжить на планете А можно было только посредством непрерывности скучного труда, канули в лету. Просто помнили это еще далеко не все.

— Передайте Президенту, чтобы он поторопился, — потребовал шут. Образ его появился на экране в помещении штаба, еще совсем недавно погруженного в казалось бы вечную тишину, а теперь суетливого и оживленного. — Скажите, что срочно переговорить со мной в его интересах.

Президент, тяжело дыша, только что появился в штабе.

— Я здесь, — закричал он. — Я узнал тебя и помню суд над тобой.

— Вы удивитесь, но и я тоже, — заметил шут.

— Неужели вы опустились настолько, что решились на предательство. Будьте уверены, если это вы привели к нам берсеркера, пощады вам не будет.

Образ на экране издал запрещенный звук — стаккато. Откинув голову, шут от души смеялся.

— О, пожалуйста, могущественный Президент! Даже мне известно, что наше Министерство обороны — мыльный пузырь. Я надеюсь, вы простите мне такое сравнение. Это прибежище для некомпетентных блатников. Так что я пришел не просить милости, а предложить вам воспользоваться моим милосердием. Кроме того, я решил принять на себя звание Официального шута. Так что прошу вас, обращаясь ко мне, пользуйтесь этим титулом.

— Нам нечего вам сказать! — прорычал Министр обороны, который появился как раз вовремя, чтобы услышать нападки на возглавляемое им учреждение, и теперь, позеленев от злости, стоял с каменным лицом.

— Мы не возражаем против того, чтобы поговорить с вами! — поспешно поправил его Президент. Отчаявшись внушить шуту почтение своим величественным видом, он осознал, какая опасность висит над ним с приходом берсеркера.

— Тогда давайте побеседуем, — произнес шут с экрана. — Только не в таком тесном кругу. Это — мое требование.

Шут разъяснил собравшимся в штабе, в чем именно состоит его требование. Он собирался вступить с правительством в публичную дискуссию, которая должна транслироваться на всю планету, и сообщил, что прибудет на встречу в «соответствующем сопровождении», заверив, что берсеркер находится под полным его контролем. Не вдаваясь в подробности относительно того, каким образом ему удалось подчинить себе грозную машину, он заверил правительство в том, что не начнет сражение по собственной инициативе.

Министр обороны, ошеломленный таким ходом событий, оказался совершенно недееспособным, однако, его помощники принялись срочно разрабатывать план действий.

Точно в назначенное время миллионы людей, прикованные к экранам своих телевизоров, увидели, как одна из дверей распахнулась. В зале появились марширующие глашатаи, головы которых украшали, как шлемы, шапки из медвежьего меха. Их застывшие, ничего не выражавшие лица чем-то отдаленно напоминали лица роботов. Четко, словно по команде, остановившись, они сыграли торжественную мелодию, под звуки которой в зале появился Президент.

Двигался он медленно, словно шел на казнь, но даже от его медлительности веяло не страхом, а достоинством. Правительство отклонило все доводы Министра обороны и пришло к выводу, что с военной точки зрения опасность была относительно невелика. Настоящие берсеркеры не просят организовать дискуссию, они уничтожают все живое. Вряд ли можно принимать Шута всерьез; его действия просто смешны. Но до тех пор, пока не появится уверенность в том, что они полностью овладели ситуацией, следует продолжать шутливую беседу.

Министры с окаменевшими лицами вошли в зал вслед за Президентом, выстроившись в две шеренги. Члены правительства под звуки фанфар принялись рассаживаться в кресла.

Еще раньше камеры показали, как от берсеркера в сторону планеты отошла шлюпка, на которой после приземления появились роботы, покатившие шлюпку к Дворцу Собраний. Камеры переключились на показ входа в зал, через который должен был войти Шут со своей свитой.

Двери, быстро и точно, как и в прошлый раз, открылись, и в зал вошло около дюжины человекоподобных роботов. Все они, за исключением одного, как и глашатаи до них, держали в руках блестящие трубы. Головы роботов покрывали такие же, как у президентских глашатаев, медвежьи шапки. Один из роботов выделялся среди других. Голову его украшала шапка из енота, а в руках он держал не трубу, а тромбон.

Машины принялись играть торжественную мелодию, словно подражая глашатаям, уже исполнившим ее до них. Некоторое время все шло хорошо, но потом, ближе к концу, тромбонист вдруг допустил сбой, взяв печальную ноту.

Глашатаи берсеркера растерялись и начали недоуменно смотреть друг на друга, казалось, недоразумение напугало их. Повертев своими глазами-линзами, они дружно повернулись в сторону тромбониста, который тоже растерянно смотрел по сторонам, протирая тромбон с таким видом, словно при этом он мог устранить в инструменте, какой-то дефект. Наступила пауза.