Мягкий глухой звук заставляет его открыть глаза. Рядом с ним упал короткий металлический кинжал — кто-то неведомый подбросил его. Он находится в круглой, светлой и знакомой комнате. Сферические стены сплошь покрыты фресками с изображением бесчисленных вариаций на тему кровавого насилия. В одном углу комнаты, позади невысокого алтаря, стоит статуя вооруженного мужчины, сжимающего в руках поводья колесницы и алебарду. Мужчина этот — больше, чем человек. Он значительнее самой жизни. На лице его маска беспощадного гнева.

Все это он уже видел прежде. Увиденное почти не вызывает у него никаких чувств. Исключение составляет только кинжал, который притягивает к себе словно магнит. Сопротивляться мощному напору разрушительных сил невозможно. Он подползает к кинжалу, сквозь туман замечая, что сам, подобно божественной статуе, одет в кольчугу. Завладев кинжалом, он ощущает прилив сил, поднимающий на ноги. Выжидая, он смотри вокруг.

На фоне непрерывных фресок возникает дверь. Она открывается, и в храм входит какая-то неясно очерченная фигура. На ней аккуратно пригнанная униформа, лицо худое и суровое. Выглядит фигура как человек, но это не так: вонзая кинжал, он замечает, что крови нет.

Бездумно, с каким-то наслаждением он еще несколько раз ударяет манекен изо всех сил. Затем он поднимается и победно стоит рядом с поверженной пластиковой жертвой. Металлическое лезвие внезапно нагревается в руке, и он роняет кинжал на пол. Все это происходило прежде, много-много раз.

Раскрашенная дверь открывается снова. На сей раз входит настоящий человек — мужчина, одетый в черное. У него пышные брови и гипнотический взгляд.

— Назовите мне твое имя, — приказывает мужчина. Голос его принуждает к повиновению.

— Меня зовут Жор.

— Как зовут меня?

— Катсулос, — монотонно произносит Жор. — Ты из секретной полиции Эстила.

— Правильно. И где мы находимся?

— В космосе. На борту корабля Нирвана П. Мы ведем к Ногаре его новый летающий замок. Ногара сейчас где-то на краю галактики. Когда он взойдет на борт, я должен позабавить Верховного Лорда, убив кого-то этим кинжалом. Иначе другой гладиатор будет развлекать его, убивая меня.

— Уровень горечи — нормальный, — произнес кто-то из соратников Катсулоса, появившись в дверях позади него.

— Да, он всегда сразу же отвечает, — добавил Катсулос — Посмотрите только, какой экземпляр! Глядите, это — ритм работы его мозга? — Он показал остальным оторванный кусочек с диаграммой, снятой каким-то регистрирующим устройством.

Они стояли и обсуждали Жора словно подопытного кролика. Жору оставалось только слушать и ждать. Они учили его тому, как он должен вести себя, и были полностью уверены, что он ни на секунду не ускользает из-под их влияния. Ничего, придет день, и он покажет им, сколь глубоко их заблуждение. Он выберет подходящий момент. Пока еще не поздно. Жор поежился — металл кольчуги холодил его кожу.

— Отведите его обратно в камеру, — приказал, наконец, Катсулос. — Я приду через минуту.

Жора вывели из храма и повели вниз по какой-то лестнице. Он смущенно смотрел по сторонам. Воспоминания о процедуре, которой его только что подвергли, уже начали стираться из его памяти. Они становились все более и более неопределенными, а то, что он еще помнил, казалось ему таким неприятным, что само желание вспоминать отсутствовало напрочь. Но упрямое намерение нанести ответный удар не покидало его. Наоборот, оно становилось все сильнее. Он должен нанести ответный удар как можно скорее. Надо только найти способ сделать это.

Оставшись в храме в одиночестве, Катсулос толчками ноги собрал осколки пластмассовой куклы в кучу и начал методично уничтожать ее. Он топтал податливое лицо игрушки тяжелыми сапогами, стараясь сделать его неузнаваемым. Теперь никто из посторонних, даже если и увидит фигурку, не сможет догадаться, в чем тут дело.

Покончив с этим, Катсулос на какое-то мгновение взглянул в маниакальное бронзовое лицо Марса, и глаза его, напоминавшие при взгляде на обычных людей холодное оружие, в этот момент ожили.

В каюте, предназначенной для Верховного Лорда Ногары после передачи ему Нирваны П, зазвучал коммуникатор. Адмирал Хемпхилл сидел там один. Он на секунду замешкался, отыскивая на большой незнакомой панели нужный переключатель.

— Слушаю! Кто говорит?

— Сэр, наша встреча с курьером из Солнечной системы завершена. Мы готовы продолжить путь. Может быть, у вас есть для них какое-нибудь прощальное сообщение?

— Ничего нет. Наш новый пассажир взошел на борт?

— Да, сэр. Это представитель Солнечной системы. Его зовут Митчел Спэйн. По крайней мере, нам так сообщили.

— Я знаю этого человека, капитан. Попросите его пройти в мою каюту, как только он сможет. Я хочу сейчас же поговорить с ним.

— Слушаюсь, сэр.

— Полицейские все еще рыскают около мостика?

— Сейчас нет, Адмирал.

Хемпхилл выключил коммуникатор и откинулся в похожем на трон кресле. Пройдет немного времени, и Филипп Ногара будет обозревать, сидя в нем, свою империю. Обычно суровое выражение лица Хемпхилла стало еще более резким, и он быстро поднялся. Комфорт этой комнаты не мог рассеять его тяжелых мыслей.

На куртке чистой, аккуратно пригнанной, униформы Хемпхилла красовались семь ало-красных с черным нашивок, каждая из которых свидетельствовала об участии их обладателя в сражении, в котором был уничтожен хотя бы один берсеркер. Никаких других знаков отличия, кроме эмблемы, соответствующей его званию, на Хемпхилле не было. Титул Адмирала был присвоен ему Организацией Объединённых Планет, лигой, основной задачей которой являлась борьба с берсеркером. Все известные миры входили в эту организацию, по крайней мере, в качестве номинальных членов.

Не прошло и минуты, как дверь каюты отворилась. Вошел невысокий мускулистый мужчина в гражданской одежде. Внешность его вряд ли можно было назвать привлекательной. Мужчина улыбнулся и направился к Хемпхиллу:

— Никак это Адмирал Хемпхилл! Поздравляю. Давно же мы не виделись.

— Благодарю. Да, не виделись мы давно. Думаю, со времен сражения у Каменного Места. — Губы Хемпхилла слегка изогнулись в уголках, он обошел вокруг стола, чтобы пожать руку гостю. — Ты тогда, кажется, был капитаном десантников.

Пожимая друг другу руки, оба героя вспоминали день той славной победы. Но никто из них не смог улыбнуться — ход войны с тех пор изменился в худшую сторону.

— Да, прошло уже девять лет, — сказал Митчел Спэйн. — Я теперь иностранный корреспондент в Службе Новостей Солнечной Системы. Они и послали меня взять интервью у Ногары.

— Я слышал, ты сделал себе имя как писатель. — Хемпхилл кивнул Митчелу, указывая на кресло. — Жаль, что у меня не хватает времени на литературу и прочие не очень существенные вещи.

Митчелл присел и вытащил трубку. Он знал Хемпхилла достаточно хорошо и не сомневался, что обращение к литературе не содержало никакого подвоха. Для Хемпхилла действительно все, кроме разрушения машин берсеркеров, было несущественны. В столь тяжелое время подобные воззрения казались очень уместными для Верховного Адмирала.

У Митчелла создавалось впечатление, что Хемпхилл хочет поговорить с ним о чем-то серьезном, но не знает, как перевести разговор на интересующую его тему. Чтобы нарушить наступившее молчание, Митчелл вставил:

— Как ты думаешь, Верховному понравился его новый корабль?

Жестом руки, в которой все еще находилась трубка, Митчелл обвел каюту.

Все вокруг них казалось устойчивым и спокойным, словно они находились на поверхности какой-то планеты, а не неслись вглубь галактики со скоростью многократно превосходящей скорость света, движимые самыми мощными моторами, когда-либо построенными потомками Земли.

Хемпхилл воспользовался Замечанием Митчела как предлогом. Подавшись вперед в своем не очень удобном, по крайней мере, так могло показаться со стороны — кресле, он произнес:

— Не очень-то меня это интересует, — понравится ему корабль или нет. Что меня действительно заботит, так это как будет использоваться корабль.