Со времени сражения у Каменного Места левая рука Митчела состояла в основном из шрамов и протезов. Одним из своих пластмассовых пальцев он слегка придавил, приравнивая, светящийся пепел в своей трубке.

— Ты имеешь в виду приверженность Ногары к корабельным развлечениям? Я уже заметил, что и здесь имеется арена для битв гладиаторов. Я с ним никогда не встречался, но слышал, что после смерти Карлсена он совсем опустился.

— Нет, я говорю не о тех развлечениях, которые так любит Ногара. Я хочу сказать совсем о другом. Мне кажется, что Йоханн Карлсен возможно еще жив.

Фантастическое заявление Хемпхилла, сделанное к тому же удивительно спокойно, словно повисло в стоячем воздухе каюты. На мгновение Митчелу даже показалось, что он физически ощущает движение сверхсветового корабля, преодолевающего в этот миг толщи космоса, неподвластные человеческому пониманию, толщи, в которых время словно бы ничего не значило, а умершие всех эпох и веков продолжали спокойно разгуливать на свободе.

Митчел потряс головой.

— А мы с тобой говорим об одном и том же Карлсене?

— Конечно.

— Два года назад он отправился к солнцу, обладавшему гипермассой, уводя за собой преследующий его корабль берсеркера. Или это неправда?

— Абсолютная правда. Просто сейчас нам кажется, что его шлюпка вышла на орбиту и вращается вокруг гипермассы, а не упала на нее. Ты видел девушку, которая находится у нас на борту?

— Я встретил какую-то девушку рядом с твоей каютой. Я думал, что…

— Нет, у меня нет для этого времени. Ее имя Люсинда. Такие простые имена на ее родной планете — дело обычное. Она была свидетелем того, как исчез Карлсен.

— О, да. Я помню эту историю. Я не представляю себе, чтобы он мог находиться на орбите.

Хемпхилл поднялся с кресла. Казалось, что стоять ему удобнее, чем другим сидеть.

— Обычно, гипермасса и все, что находится рядом с ней, невидимо вследствие наличия красного смещения, вызванного гравитацией. За последние годы несколько ученых внимательно изучали это явление. Их корабль, конечно, не может сравниться с этим — Хемпхилл даже наклонил голову, словно прислушиваясь к шуму двигателей, — но они подходили к гипермассе очень близко и исследовали ее новейшими приборами — длинноволновыми телескопами. Саму звезду они так и не смогли увидеть. Но вот эти снимки они привезли.

— Так выглядит космос рядом с гипермассой, — Хемпхилл стоял позади Митчела, — Не забудь, ее масса в миллиард раз превосходит массу солнца, но размещается она примерно в таком же, как у солнца, объеме. Гравитация, подобная этой, может вытворять такое, о чем мы и понятия не имеем.

— Интересно. А каково происхождение этих темных линий?

— Падающая пыль, попавшая в линии действия гравитационных сил. Это что-то вроде линий вокруг магнита. Мне это так объяснили.

— Ну и где находится Карлсен?

Палец Хемпхилла прошелся по фотографии и опустился вниз, указывая на какую-то круглую, как кристалл, точку, малюсенькую, словно капелька дождя, упавшая в облако пыли.

— Мы думаем, это — его шлюпка. Она вращается по орбите на расстоянии примерно ста миллионов километров от центра гипермассы. А корабль берсеркера, преследовавший его, тоже вращается на той же линии пыли. Они оба захвачены действующими там силами. Ни один обычный двигатель не может вести там корабль сам по себе.

Митчел уставился на фотографии, старые воспоминания нахлынули на него.

— Ты думаешь, он жив?.. — протянул он.

— У него было оборудование, с помощью которого Карлсен мог заморозить себя в живом виде. Кроме того, время там, наверно, идет очень медленно. Он находится на орбите, по которой один виток совершается за три часа.

— Трехчасовая орбита, радиус сто миллионов километров… подожди-ка минутку… — пробормотал Митчел.

Хемпхилл улыбнулся:

— Я же говорил тебе, там много такого, чего мы еще не понимаем.

— Да, да. — Митчел медленно кивнул. — Итак, ты думаешь, что есть шанс? Карлсен не из тех, кто сдается, когда остается хоть какой-то путь к спасению. Он должен был сражаться до конца, а потом найти какой-нибудь способ, чтобы продолжать борьбу.

— Да, мне кажется шанс есть, — лицо Хемпхилла снова сделалось непроницаемым. — Ты сам видел, какие усилия предпринимал берсеркер, чтобы убить Карлсена. Они боялись его всеми своими железными потрохами. А ведь Карлсен — единственный, кто вызывал у них такой страх. Я, правда, никогда не понимал — почему… Вообще, если мы хотим спасти Йоханна, надо действовать быстро. Ты согласен со мной?

— Определенно. Но что нам делать?

— Надо воспользоваться этим кораблем. У него самые мощные двигатели, когда-либо построенные человеком. Можешь не сомневаться: уж за этим-то Ногара проследил, ведь здесь дело касается его безопасности.

Митчел тихонько присвистнул.

— Ты думаешь, его мощности хватит на то, чтобы выйти на одну с Карлсеном орбиту и вытащить его оттуда?

— С математической точки зрения это так. Если, конечно, мы ничего не упустили.

— И ты считаешь, что надо предпринять попытку прежде, чем этот корабль будет доставлен Ногаре.

— После этого, боюсь, будет уже поздно. Ты же знаешь, он хотел, чтобы Карлсена не стало. У нас тут на борту полиция, так что пока я держу свой план в тайне.

Митчел кивнул. Он ощущал все возрастающее возбуждение.

— Если мы спасем Карлсена, Ногара может сильно рассердиться, но сделать уже ничего не сможет. А что насчет команды? Она с тобой?

— Я уже пробовал заговорить об этом с капитаном: Он на моей стороне. Кроме того, не забывай: звание адмирала я получил от Объединенных Планет. Поэтому я могу принять на себя командование любым кораблем — достаточно сослаться на то, что я действую против берсеркера. — Хемпхилл принялся ходить по комнате. — Единственное, что меня волнует, — это присутствие на борту полицейских Ногары. Не сомневаюсь, что они попытаются воспрепятствовать освобождению.

— А сколько их здесь?

— Пара дюжин. Не знаю точно, зачем он послал так много, но их на борту в два раза больше, чем всех остальных. Их пленников я не считаю — они совершенно беспомощны.

— Ты сказал пленники?

— Да, на борту их около сорока. Их везут как материал для убийства на арене.

Люсинда в одиночестве, полная беспокойства, скиталась по пустынным коридорам огромного корабля. В один из дней она очутилась в каком-то проходе неподалеку от центрального мостика и того места, где хранился корабельный флаг. Внезапно впереди нее распахнулась одна из дверей и на свет вышли три человека. Двое, одетые в черную униформу, вели между собой пленника, движения которого сковывала кольчуга, набранная из тяжелых цепей.

При виде черной униформы Люсинда гордо подняла голову. Она подождала, пока группа приблизится к ней, и преградила им путь.

— Ну, вы, стервятники, — произнесла Люсинда ледяным голосом, когда тройка подошла к ней вплотную, — вам придется обойти меня.

На пленника она даже не посмотрела: горький опыт подсказывал ей, что проявление симпатии по отношению к жертвам Ногары может только увеличить их страдания.

Люди в черной униформе остановились перед ней.

— Я — Катсулос, — произнес пышнобровый, — А ты кто такая?

— Когда-то я жила на Фламланде, — ответила Люсинда, уголком глаза заметив, как встрепенулся при этих словах пленник. — Придет день, и эта планета снова станет моим домом. Это произойдет, когда мы освободим ер от стервятников Ногары.

Второй человек в черной униформе открыл было рот, чтобы ответить ей, но в этот момент пленник, до того момента стоявший покорно, словно барашек, ударил его локтем в живот. Затем он сбил с ног Катсулоса, и, прежде чем полицейские смогли подняться и помешать ему, побежал, скрывшись за изгибом коридора.

Катсулос быстро вскочил на ноги. Вытащив пистолет, он бросился мимо Люсинды вдогонку за беглецом. Пробежав немного, он остановился; плечи его беспомощно опустились.

Ее веселый смех, казалось, нисколько не задел Катсулоса.