Правда, с каждой минутой удовольствие от перелета казалось Мишелю все более проблематичным. Но, подумав, он решил, что отступать уже поздно.

Старт был назначен на несколько минут позднее их причаливания. Мишель и его мама были немедленно переведены в небольшие, но удобные каюты, соединяющиеся дверью, и молодая женщина-младший офицер, очевидно, приставленная к ним на все время полета в качестве гида, пришла за ними, чтобы вместе совершить прогулку по кораблю — по той части, которая была доступна пассажирам. Она с готовностью давала объяснения и просто источала жизнерадостный оптимизм. Вечером они обедают вместе с капитаном. Капитаном была высокая седоволосая женщина с жесткими угловатыми чертами лица, которые неожиданно смягчались, стоило ей улыбнуться. Она ненавязчиво поинтересовалась, не нужно ли пассажирам чего-нибудь.

Корабельное время было настроено соответственно местному времени Алпайна на долготе местожительства Геулинксов. Это простое совпадение — если только совпадение — не ускользнуло от Мишеля, и вовсе не способствовало тому, чтобы утихомирить все усиливающуюся его уверенность в том, что происходит нечто гораздо более странное и необычное, чем простой дальний поход конвоя.

…Его отец, его биоотец, был заперт где-то в недра «Джоханна Карлсена». Он звал на помощь своего сына, чтобы тот помог ему освободиться. И все зависело лишь от Мишеля — сможет ли он пробраться через лабиринт люков и барьеров, отыскать попавшего в ловушку человека? Но прежде, чем он успел сообразить, с чего начать, он понял, что это просто сон, и проснулся. Он лежал в незнакомой кровати, в совершенно темной каюте, напряженно вслушиваясь.

РРРАММ!!!

Он еще никогда не испытывал ощущения внутреннего выворота, словно кто-то мягко поворачивал внутренности его тела, мышцы, кости, стараясь как будто вывернуть тело наизнанку. Но по книгам он знал, что это эффект выстрела сверхсветовой пуши. Она должна была находиться где-то неподалеку.

РРРАММ!!! РРРАММ!!!

Уже полностью проснувшись, он прислушивался к своим ощущениям еще с полминуты. Теперь сомнений уже не было. Он отсчитал прошедшие с момента старта часы. Вероятно, они уже достигли Бутылочного Горлышка, или находились где-то недалеко от него. Ради тренировки никто не стал бы стрелять из пушек. РРРАММ-РРРАММ!!! РРРАММ!!! И, подумал он, тренировочная стрельба не может быть такой продолжительной. Это слишком большая нагрузка на жизненно необходимые машины, особенно на силовые конверторы поля.

Не включая света — он помнил, где лежит его одежда — он выскользнул из постели и начал одеваться. Он успел облачиться на три четверти, когда дверь неслышно приоткрылась и из освещенного коридора вошла в каюту молодая женщина — офицер. Энсин Шнейдер. Она была удивлена, увидев, что Мишель встал с постели и одевается.

— Что случилось, Мишель!? — В ее голосе звучала несколько нарочитая веселость.

— А вы не знаете? — механически спросил он, уверенный, что она все знает. — Нас атакуют. — Он замолчал. Одна его рука была продета в рукав рубашки, вторая еще нет. Он напряженно ждал.

— Я не слышу никаких…

— Или мы были атакованы. Пушки замолчали только сейчас.

Она неуверенно улыбнулась ему, и тут из коридора в каюту вошел Ломбок. На нем был домашний халат и он напоминал в нем маленькую коричневую птицу.

— Тебя что-то разбудило, Мишель? — Казалось, он был крайне удивлен, обнаружив, что мальчик проснулся и почти успел одеться.

Почему эти люди ведут себя как дураки?

— Я хочу посмотреть, что происходит, мистер Ломбок. Как вы считаете, мог бы я заглянуть на один из мостиков? Я обещаю, что совершенно никому не буду мешать.

Ломбок несколько секунд внимательно смотрел на мальчика, потом повернулся к молодой женщине.

— Энсин, почему вы не проверите, не потревожена ли миссис Геулинкс?

Потом он вышел за дверь, кивком головы дав понять Мишелю, чтобы тот следовал за ним.

Сила искусственной гравитации в коридорах была уменьшена, как это всегда делалось на больших кораблях — он читал об этом в книгах — в случае аварии или боевой тревоги. Теперь хорошо служили мягкие захваты для рук, вделанные в стены и потолок. Следуя за юрким коричневым вихром Ломбока, Мишель оказался на мостике. Как он и ожидал, это была просторная, ярко освещенная комната с десятком занятых противоперегрузочных кресел. Лица людей в креслах сразу убедили бы любого, что происходит нечто более серьезнее, чем тренировочная стрельба. В конце ряда кресел было одно свободное и Ломбок с видом начальника жестом велел Мишелю занять его.

В благоговейной почти что тишине Мишель вскарабкался в кресло и машинально задвинул покрытие-чехол кресла — ему и в голову не пришло, что он впервые видит подобный механизм. Не обратил он внимания и на тот факт, что Ломбок остался стоять рядом, не попытавшись найти место и для себя. Внимание мальчика было уже поймано огромной голограммой боевой обстановки, которая занимала середину комнаты.

Голограмма отчетливо представляла канал чистого пространства, змеящийся сквозь угольную массу пылевого облака. Это, видимо, был путь следования через Бутылочное Горлышко. По этому туннелю с болезненной медлительностью ползли зеленые точки — в книгах так всегда обозначались корабли флота людей. Сам дредноут, изображенный ритмично мигающей зеленой точкой, находился примерно в середине зигзагообразной трубки чистого пространства. За ним следовал мощный арьергард прикрытия.

Рой красных светляков, берсеркеров, двигался по пятам арьергарда. Видимо, прикрытию все еще приходилось нелегко. Но дредноут не менял курса, чтобы оказать ему помощь. Точно так же вела себя и сильная группа авангарда. Они все спешили достичь выхода из Горлышка, где начиналось свободное пространство с бесконечным выбором направлений бегства.

Конечно, эта голограмма была лишь относительно верной. Даже боевые компьютеры дредноута в сочетании с наблюдательными инструментами не были в состоянии с полной достоверностью воссоздать позицию и маневры каждого из кораблей, двигавшихся с субсветовой скоростью, то и дел укрывавшихся за облаками непрозрачного газа туманности, то вдруг исчезавших из нормального пространства в полетное, а потом выпрыгивавших обратно. Все это затрудняла целая симфония радиационного излучения. Некоторое время спустя Мишель начал следить за истинным отражением битвы на лице капитана. Маска сосредоточенности сказала ему, что все идет примерно так, как и предполагалось, учитывая размеры флота противника, пытавшегося устроить засаду и едва не достигшего успеха в этом.

Бросив взгляд на голограмму, он вдруг увидел, как погасла одна из зеленых точек авангарда. Зеленые и красные точки то и дело исчезали или снова загорались. Их позиции пересчитывались, поскольку они постоянно исчезали и появлялись, выходя из нормального пространства или возвращаясь в него. Но на этот раз дело было совсем в ином — зеленая точка больше не загорелась.

И каким-то образом Мишель понял, что точка эта никогда больше не загорится. Почему он это понял — было неизвестно. Но он уже знал это наверняка.

Некое количество людей, вместе с оборудованием, машинами, запасами продовольствия, энергии, вместе с талисманами, приносящими удачу, и мощным оружием, только что превратилась в поток произвольно направленной радиации и субатомных частиц. Мишель вздрогнул, но не от страха, а от полноты сопереживания смерти других людей.

Могучий дредноут продолжал удирать с поля боя, а битва в арьергарде не утихала, становясь все яростней. Красные точки наступали. За каждой из них скрывалась гора металла, самоуправляемая, не знающая страха и усталости. И Мишель слышал издалека их слабый зов. Зов электрических мыслей. Они звали его, предлагали присоединиться к ним, и стать свободным.