— Давай! Давай, наконец!

Он с силой проник в неё, она даже отпрянула назад. Ничего подобного с ней никогда не происходило. С одной стороны, она боялась боли, неизбежно с этим связанной, с другой стороны, её это увлекало. Поэтому она пока не решалась принять участие в ритме его движений.

— Тебе больно? — спросил он, не останавливаясь.

Прерываясь, по слогам она прошептала:

— Не-е-ет.

После длительного воздержания оргазм наступил очень быстро и одновременно, хотя как и многие в их положении иногда они и прибегали к самоудовлетворению.

Ванда получала неописуемое наслаждение: стонала по мере приближения пика наслаждения, а потом закричала.

«Всё, — подумала она, — прекрасно для начала».

С Вильгельмом происходило примерно тоже самое. Он не задумывался над тем, как всё прошло. После оргазма он почувствовал равнодушие к Ванде, ему стало тяжело на душе.

Ванда же, напротив, после первого оргазма страстно мечтала о втором, третьем, сотом, тысячном. Она думала о длительной связи со своим жильцом и была очень разочарована, когда оказалось, что Вильгельм совершенно не разделяет её мысли. А после разочарования приходит злость, а потом и ненависть, но для этого время ещё не пришло.

— Вильгельм, — сказала она, думая о втором оргазме, — ты был такой же сильный, как и выглядишь. — Она хихикнула. — Ещё хочешь?

— Нет.

— Почему же, — удивилась она и в надежде убедиться в обратном нащупала под одеялом член Вильгельма. Её охватило разочарование.

— Ойе! — воскликнула она с сожалением.

Однако потом оптимистично заявила, что справится с этим.

— Нет, — возразил Вильгельм и отодвинул её руку.

Какое-то мгновение Ванда не знала, что сказать. Потом попыталась снова нащупать его член, однако он снова увернулся.

— Чего ты хочешь? — спросила она.

— Для меня этого достаточно, — прозвучал ответ Вильгельма, разочаровавший её.

— Одного раза для тебя достаточно?

— Да.

Ванда не знала, что сказать. «Как можно так ошибиться, — подумала она. — Он справился с компанией рокеров, а в постели такой слабак. Как же мне не хватает моего Хеннеса».

Но Хеннес — журавль в небе, а Вильгельм — синица в руке.

— Дорогой, — сказала Ванда, — ты неправильно меня понял, я лишь подумала, что ты хочешь ещё, и хотела пойти тебе навстречу. Если не хочешь, то не надо.

Вильгельм промолчал. Он обдумывал, как ему выбраться из создавшейся ситуации.

— И знаешь, — продолжила она, — если ты переселишься в мою спальню, мы можем каждый раз договариваться и согласовывать наши желания.

Чёрт знает, откуда Ванда взяла это выражение.

Вильгельм всё ещё молчал и думал. Ему не хотелось сильно обидеть Ванду, но он твёрдо решил, что связь с ней надо заканчивать и именно сейчас. Возможно, решающее значение имело то, что он почувствовал неприятный запах изо рта Ванды, когда один раз поцеловал её в порыве страсти. Когда экстаз прошел, то вспомнились и шокировали другие ощущения.

— Это не иметь смысл, — произнес Вильгельм тихо.

— Что не имеет смысла? — спросила Ванда.

— Чтобы я перебрался в твою спальню.

— Почему? Ты что, хочешь каждый раз ходить туда-сюда между твоей комнатой и моей?

— Нет.

— Что же тогда?

— Я хотеть остаться только в моей комнате, без вариантов.

Прошло несколько секунд, прежде чем Ванда сказала:

— Значит ли это, что ты больше не хочешь меня знать?

Вильгельм поспешно возразил:

— Нет, я хотеть знать тебя, но только не в постели. Ты понимать? Я хотеть знать тебя, как прежде. Только не в кровати. Именно это есть неправильно между нами обоими. Я слишком молодой, а ты…

— Старая? — крикнула Ванда Крупинская с внезапной злостью в голосе.

— Нет, не совсем молодая, — попытался Вильгельм спасти положение, и, казалось, что он достиг некоторого успеха, когда Ванда довольно спокойно произнесла:

— Тебе это только сейчас пришло в голову? Раньше тебе это было не ясно?

— Нет, ты права, я просить прощения.

Вильгельм думал, что достиг цели и всё благополучно закончилось. Он сел, чтобы встать с кровати, собрать свои разбросанные вещи и покинуть спальню Ванды.

— Подожди, — попросила Ванда и села рядом с ним на кровати. — Я хочу тебя кое о чём спросить…

— Да.

— Тебе со мной было плохо?

— Нет, — честно ответил Вильгельм. — Ты лучшая из всего, что я здесь до сих пор узнал.

Гнев Ванды угас. Она всё поняла. Этот молодой увалень неуютно чувствует себя в кровати Хеннеса, возможно, из почтения или по другой причине. Нечто подобное она тоже ощутила. Но это можно поправить.

— У меня есть предложение, — сказала Ванда. — Ты спишь, как и раньше, в своей комнате, а я буду приходить к тебе, когда у нас возникнет желание.

«Вначале нам этого будет достаточно, а со временем этот идиот привыкнет и всё забудет», — подумала она

— Нет, — ответил Вильгельм.

— Почему нет?

— Я этого не хотеть. Я уже сказать, что вообще не хотеть с тобой спать. Я также уже сказать, почему. Есть ещё одно основание, самое важное.

— Какое? — процедила сквозь зубы Ванда. В ней пробудилась злость.

— Я любить других девушек.

— Других? — закричала Ванда, став жертвой недоразумения, связанного с плохим немецким Вильгельма. — Сколько их у тебя, развратник?

— Одна.

Для Ванды было совершенно безразлично, одну или полк девушек любил Вильгельм.

— Об том тебе надо было думать раньше, — продолжала она ругаться и, перевернув всё с ног на голову, продолжила. — Знай я об этом раньше, ты бы до меня не дотронулся, уверяю тебя. Такие парни, как ты, умеют это делать. Не думай, что я нашла в тебе что-то интересное. У кого штаны лопаются от похоти? У тебя. И теперь ты хочешь себя представить хорошим и идёшь на попятную. — Ванда всё больше и больше выходила из себя. Её злость перерастала в ненависть. — Нет, нет, — продолжила она, — со мной это так не пройдёт, ты, безродный цыган! Как я тебя назвала? Так и есть — безродный цыган. Что ты из себя представляешь? Откуда ты? Забыл? И когда приличная женщина предлагает тебе крышу над головой, удобную комнату, пользование кухней, и всё это за арендную плату, которая не покрывает издержки, такой субъект, как ты, благодарит её тем, что насилует её, когда она выпила пару бокалов и потеряла от этого голову, а он этим воспользовался и обесчестил её. При этом он думает, что может себе это позволить и легко отделаться. Ты с ума сошёл?

Ванда Крупинская щелкнула выключателем настольной лампы, и, несмотря на то, что была без лифчика, вскочила с кровати и начала быстро собирать разбросанную одежду Вильгельма. Потом быстро подбежала к двери, резко открыла её, выбросила одежду, повернулась к Вильгельму и, указав на дверь, крикнула:

— Вон! Немедленно!

Вильгельм молча смотрел на всё это, лишь покраснел, но не со стыда, а от злости. Не без труда ему удалось овладеть собой. Встав с кровати, он, голый, направился к двери. Когда он проходил мимо Ванды, она в довершение ко всему добавила:

— Я разрываю наш договор аренды, господин Тюрнагель. Без объяснения причин. Утром освободите комнату. Можете возражать, но будьте уверены, я зарегистрирую причину моего решения в органах власти. Вы преследовали меня, вы проникли в мою спальню. Поняли, господин Тюрнагель? Поверят мне, а не вам, иностранцу или полурусскому, как вам удобнее. Полиция в любом случае уже держит вас на примете.

Слова Ванды разносились по всей квартире. Забавная форма: неожиданно Ванда опять стала обращаться к Вильгельму на «вы», но несмешное содержание. Вильгельм оказался на улице.

Для Вильгельма день закончился плохо. Сначала драка в «Подсолнухе», потом полиция, теперь Ванда Крупинская. И это всё в один день.

Марианна также осталась недовольна стечением обстоятельств в эту субботу. Когда патруль забрал Вильгельма в полицию, она почувствовала ответственность за него. «Это я, — подумала она, — затеяла всё. Это я подошла к столу тех трёх рокеров. Это я начала с ними спорить. Это я дала волю рукам. Это я позвала Вильгельма на помощь. Это я во всём виновата».

Весь перечень своих прегрешений она перечислила матери на кухне, после того как начальник патруля Поланский вместе со своей группой и Вильгельмом Тюрнагелем покинули «Подсолнух».

Реакция Сабины должна была успокоить Марианну.

— Не наделай глупостей, дочка, — сказала она.

Однако это было бесполезно. Марианна продолжала себя упрекать. «Если бы я не затеяла это, — говорила она сама себе, — сейчас Вильгельм сидел бы здесь за кружкой пива, и ничего бы не произошло. Ни скандала, ни драки, ни полиции».

— Но те трое парней хотели устроить скандал, — сказала Сабина. — Ты только послужила поводом для этого.

— Тогда я должна была кое-что сделать по-другому.

— Что именно?

— Пойти с ним погулять, — ответила Марианна. — Во всяком случае, уйти с ним из трактира.

Сабина кивнула.

— Это была идея отца, не так ли?

Тео Бергер как будто услышал, что речь зашла о нём, и появился на кухне. У стойки работы было не так много, посетители дали ему небольшую передышку. Он расслышал только последнюю фразу Сабины.

— О какой моей идее вы говорите? — спросил он.

Сабина рассказала, о чём шла речь.

— Правильно, — подтвердил он и повернулся к Марианне. — И ты знаешь это сама.

— Я сознаю, что допустила ошибку, — возразила Марианна. — Но самое плохое в том, что приехали полицейские. А их вызвала не я.

— Ага, — с сарказмом произнес Тео, — ты хочешь свалить вину на меня. Но почему, спрашиваю я тебя, в этом деле самое плохое то, что прибыли полицейские? Всё прошло на удивление спокойно. Обычно в таких случаях начинается тягомотина.

— Её почти не было, — сказала Марианна.

Тео спросил с иронией:

— А что, по-твоему, было?

Марианна посмотрела на отца с упрёком, но промолчала. Вместо неё ответила Сабина:

— Они забрали господина Тюрнагеля.

— В этом я не виноват, — заметил Тео и сделал пренебрежительное движение рукой.

— Папа, — воскликнула Марианна. Её терпение лопнуло. — Ты в этом не виноват?! Он избавил тебя от этих трёх рокеров! Заступился за нашего официанта, поколотив их. Позаботился о том, чтобы на твоём трактире не осталось пятна. Даже кружку не разбили. Когда представилась возможность, он не отказался защитить твою стойку. И поэтому ты не виноват?! Он за это арестован и...