Всё это длилось очень долго, пояснил Вильгельм, так как у него плохой немецкий. Некоторые предложения приходилось менять по три раза, чтобы он их понимал, прежде, чем записать в протокол.

— Я тебя спрашиваю, исправил ли ты это? — повторила Марианна.

— Что?

— Что ты был зачинщиком?

Вильгельм энергично кивнул.

— Я им сказать то же, что прежде говорить тебе.

— И что?

Вильгельм молчал и смотрел на неё, как бы спрашивая: «Что что?»

— Ты опроверг самое главное обвинение? Тебе известно, что самое важное?

— Конечно.

— Что же?

— Для меня самое важное то, что я тебе сказать прежде. Остальное неважно.

Марианна сдалась.

— Для тебя — да, — вздохнула она. — Но не для полиции и суда. Ты же попадёшь в тюрьму.

Пожав плечами, Вильгельм ответил:

— Если для полиции и суда честь женщины ничего не значат, тогда я идти в тюрьму. Для тебя тогда всё закончится, Марианна.

Если бы это сказал Марианне кто-то другой, а не Вильгельм, она бы просто рассмеялась. Вильгельм сказал это очень серьёзно, и чувствовалось, что он за свои слова отвечает.

— Нам нужен очень хороший адвокат, — произнесла Марианна.

— Об адвокате мне ещё в полиции сказали, — сообщил Вильгельм и спросил, знает ли она кого-нибудь?

— Весь вопрос в деньгах, — ответила она.

— Тогда придётся в тюрьму.

И тут они подошли к моменту, когда проявился темперамент Марианны. Она топнула ногой и сказала, что если он сейчас же не прекратит свои глупости, то сведёт её с ума. Может ли он себе вообще представить, что это значит — угодить в тюрьму? Если он хочет на ней жениться…

— Или ты не хочешь жениться на мне? — вдруг поинтересовалась она.

Кажется, что у него перехватило дыхание, и он, после секундного замешательства, смог лишь произнести:

— Марианна…

Именно так Вильгельм и Марианна неожиданно для самих себя признались друг другу в любви. Всё произошло неожиданно быстро и легко. Как гром среди ясного неба. Вопрос заключался лишь в том, как отнесутся к этому другие.

Теодор Бергер и Сабина использовали это спокойный послеобеденное воскресное время, чтобы съездить на кладбище и привести в порядок могилы своих родителей. Они занимались этим нерегулярно, в зависимости от погоды. Когда было много дождей, то там разрастались сорняки. Две могилы, за которыми они ухаживали, находились недалеко друг от друга. Начинали с могилы родителей Теодора, а потом шли к другой. Теодор ко всему относился обстоятельно. Поэтому уже решил вопрос, где он и Сабина однажды будут похоронены. Между ними существовала договоренность:  кто умрёт первым, того похоронят в могиле его родителей, а второго потом захоронят там же.

Сегодня, закончив работу, Теодор предложил заглянуть к его сестре Грете, которая будучи на двенадцать лет старше Теодора, проживала в пансионате для стариков. Сабина согласилась с предложением Теодора, как всегда более похожим на приказ. Они посетили никогда не выходившую замуж Грету Бергер, и тем самым доставили ей нежданное удовольствие, поскольку она опять смогла рассказать своему единственному брату, какие с ним были проблемы в школе. Из-за этого ей удалось непроизвольно так испортить настроение от посещения, что Теодор, когда они вышли из пансионата, обвинил Сабину, что это была её идея посетить Грету.

Дома он спросил у дочери:

— Марианна, мы навестили тётю Грету. Что она тебе рассказывает, когда ты её посещаешь?

— Что попало, — ответила Марианна. — В основном, последние результаты анализов. И чтобы я была осторожнее с мужчинами.

— Больше ничего?

— В общем, да.

Теодор довольно кивнул и затем спросил:

— Здесь было всё в порядке, пока нас не было?

— Да, — сказала Марианна. — Я сдала одну из трех комнат, что на третьем этаже.

Тут в разговор вмешалась Сабина. Она объяснила, что надо бы застелить свежее бельё.

— Уже сделано, — сказала Марианна.

— И знаете, — добавила она, — кому я её сдала?

— Сейчас угадаю, — с иронией произнес Теодор. — Анастасии, дочери царя.

— Вильгельму Тюрнагелю.

Теодор и Сабина переглянулись. Тео откашлялся и спросил:

— Почему?

— Потому что ему нужна комната, так как хозяйка отказала в аренде.

— Так неожиданно?

— Даже без предупреждения.

— Почему?

— Из-за его проблем с полицией.

— Понятно, — кивнул Тео. — Такой съёмщик никому не нравится.

Марианна промолчала. С этим она была не согласна.

— Но я не понимаю, — продолжил Тео, — что он будет здесь делать?

— Жить.

— Как кто?

— Как постоялец, снявший комнату.

Теодору потребовалось срочно закурить сигару. Это длилось недолго. Выпустив к потолку пару облачков дыма, он сказал:

— Видишь ли, доченька, мы не сдаём комнаты, так как у нас небольшая гостиница. Не отель или что-то подобное. Пара комнат, что у нас имеются, между прочим, сдаются вместе. Так что мы не можем предложить господину Тюрнагелю то, что он ищет.

— На длительный срок, нет.

— И на короткий срок тоже.

— Почему?

Голос Тео становился от ответа к ответу всё суровее. Свой взгляд он не отрывал от сигары.

— Он перепутал нас с ночлежкой.

— Нет, это не так, — сказала Марианна спокойно, но твёрдо.

— Он знает, сколько это стоит?

— Да.

— То, что это ему известно, ещё ничего не значит. Я не собираюсь гоняться за своими деньгами и поэтому отказываю.

Чем громче говорил Теодор, тем тише отвечала Марианна. Но это не было отступлением, как могло бы показаться. Напротив. Марианна не была бы дочкой Теодора, если бы её можно было так просто запугать.

— Он сделает предоплату, — ответила она.

— Он так сказал?

— Да.

— Он в состоянии?

— Да.

— Откуда у него деньги? — У Теодора возникло ужасное подозрение. — Может это ты ему дала?

— Нет, — ответила Марианна. — А если бы и так — что тогда?

Это было началом контрнаступления. Её взгляд впился в отца.

— Что тогда? — повторила она, так как Теодор не знал, что ответить.

— Тогда тебя надо упрятать в сумасшедший дом.

— Или ты просто запретишь мне пользоваться моим счетом, так?

— Точно.

— Каким образом?

— Что… что значит «каким образом»? — спросил Теодор запинаясь.

— Это значит, что у тебя нет никаких возможностей, и ты знаешь это!

Теодор почувствовал, что не может больше сопротивляться и обратился за помощью к Сабине, доставшей по старой привычке вязание и теперь постукивавшей спицами.

— Скажи что-нибудь, Сабина, — попросил он её.

Спицы замерли.

— Что я должна сказать?

— Ты разве ничего не слышала?

— Ну почему же.

Он указал пальцем на Марианну.

— Она — ненормальная.

— Не шуми, Тео.

— Может мне говорить шёпотом?

— От твоего рёва лучше не будет.

Кровь ударила ему в голову, и он взорвался.

— Что вы обе от меня хотите? Я не идиот! Делайте, что хотите! Потом посмотрим, к чему это приведёт!

С этими словами он подошёл к двери, резко открыл её, вышел и захлопнул за собой. Было ясно, где он проведёт весь вечер, если вдруг кому-то понадобится его найти — за стойкой.

Сабина, как и все матери, находясь между двух огней с упрёком посмотрела на дочь, вздохнула и сказала:

— Дочка, ты не должна доводить отца до такого состояния. Ты разве не видишь, что он весь затрясся?

— Нет, я этого не заметила, — ответила Марианна.

— Во всяком случае, он был близок к этому. Я знаю его лучше, чем ты. Он не такой спокойный, каким кажется. Такие ссоры угрожают его здоровью. К сожалению, их стало больше в последнее время. Раньше их было меньше.

— Потому что я во всём соглашалась.

— Никто из нас никогда от тебя этого не требовал, никто и сейчас не требует.

— Мама, — сказала Марианна, — оставим это. Я хорошо понимаю, что повлияло на атмосферу в нашей семье. Но папа заблуждается — и ты тоже, мама, заблуждаешься, так как вы оба, вероятно, думаете, что старые отношения можно сохранить.

Сабина беспомощно посмотрела на неё и ещё раз вздохнула.

— И всё из-за этого человека, — сказала она. — При этом ты даже не знаешь, чем он занимается.

— Почему же. Уже знаю.

— Да! И чем?

— Он работает в «Шторме».

— В «Электро-Шторме»?

— Да.

— Кем?

— Электриком, конечно.

— Совершенно не обязательно. Там работают и подсобные рабочие, и водители, и много другого народа.

Марианна огрызнулась:

— И ты, конечно, думаешь, что он работает подсобным рабочим.

Для Сабины было бы лучше проявить осторожность, но она ответила:

— Электрик — тоже не очень здорово.

— Так же, как и трактирщик! — вырвалось у Марианны.

В комнате стало тихо, Сабина опять принялась за вязание, и было слышно только тихое постукивание спиц. «Господи! — подумала она. — Слышал бы это отец! Что это на неё нашло?»

***

Вильгельм Тюрнагель сразу заметил, что родители Марианны, и прежде всего отец, хотели, чтобы он поскорее от них съехал. Об этом никто не говорил открыто, но он чувствовал, что его не признают. Примечательным был следующий инцидент.

— Господин Тюрнагель! — спросил его Тео уже на второй день, — вам подавать завтрак?

— Подавать? — переспросил смущенно Вильгельм. — Нет.

— Хорошо. Моей жене будет легче. Цена за комнату будет соответственно уменьшена.

А как отреагировала на это Марианна? Два дня она об этом ничего не знала, так как родители ей не сказали, а Вильгельм тоже промолчал. Однако она узнала об этом сама, когда зашла в комнату, чтобы поставить букет цветов, и обнаружила в комнате закупленные продукты для завтрака. Вечером, когда Вильгельм пришел с работы, она его спросила, что всё это значит. Хорошо это или плохо, но он рассказал всё, как было. Марианна сначала побледнела, потом покраснела. Когда Вильгельм это заметил, то быстро произнес:

— Не волнуйся. Для меня это не иметь значения.

— А для меня имеет!

— Я могу покупать колбасу и сыр или варенье по своему вкусу.

— А как насчёт горячего? Только кофе или чай?

— Не нужно.

У Марианны вопросов больше не было.

— Каждый должен есть что-либо горячее, — сказала она, — кроме того моей маме это не трудно.

— Я так не думаю.

— Глупости! Ты не единственный, кому надо готовить завтрак.

— Но я вставать раньше, чем другие.

Это было действительно так. Вильгельм работал не восемь, а десять часов в день и поэтому по утрам рано уходил из дома. То, что это не было основанием для отказа в услуге, Марианна знала, однако это был всё же предлог. Немного подумав, она сказала решительно: