— Ты всё ещё не веришь?

— Нет, — признался Генрих. — А ты?

— Я верю.

— В самом деле?

— Я видел его в игре, а ты нет! Его место действительно в Бундеслиге!

— Только не говори ничего про Бундеслигу!

— Напротив, именно это я и делаю. — Пит наклонился к нему через стойку и сказал приглушённым голосом:

— Послушай, я хочу тебе кое-что сказать, но это должно остаться между нами. Неправильно, что такой мастер тратит время в команде фирмы. Если в Гельзенкирхене на него никто не обращает внимания, то в это дело должен сунуть свой нос житель Кёльна. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Я написал в ФК «Кёльн», чтобы они обратили на него внимание. И знаешь, что за этим последовало?

— Ничего.

— Наоборот! — Пит широко улыбнулся. — Их представитель скоро приедет сюда.

— Приедет сюда? Он так написал? Когда?

— Зависит от меня. Я должен сообщить по телефону об игре, которая мне покажется подходящей. — Улыбка Пита стала ещё шире. — У них есть определённое мнение обо мне.

— Я это понял, — должен был признаться Генрих.

— Вот видишь.

Генрих показал пальцем на дверь соседней комнаты.

— Они знают об этом?

— Ты сумасшедший? — воскликнул Пит. — Они бы меня линчевали. Ведь они встречаются в моём трактире! Ты понимаешь? Это предательство! И что потом? Поэтому я повторяю, что ты во всём Гельзенкирхене не должен проронить об этом ни словечка. Я тебе доверяю.

— Ты меня знаешь, Пит.

— Иначе бы я тебя в это не посвятил.

— Будь спокоен.

Генрих стоял спиной к двери соседней комнаты, когда она открылась, и кто-то опять пошёл в туалет.

— Это он, — тихо сказал Пит Генриху.

— Кто?

— Тот, о котором мы говорили.

Генрих обернулся.

— Не может быть! — воскликнул он от неожиданности.

В это мгновение Вильгельм Тюрнагель узнал Генриха и был потрясён не в меньшей степени. Оба очень тепло приветствовали друг друга. Был ещё третий, удивившийся сильнее всех — Пит Шмитц.

— Вы знакомы? — ошеломлённо воскликнул он, когда Генрих и Тюрнагель обменивались рукопожатием. После того, как они рассказали ему, откуда знают друг друга, Пит не знал, есть у него повод для беспокойства или нет.

В первое мгновение, как Вильгельма увидел Генриха, его душа заполнилась лишь одним именем — Марианна! Несмотря на это, во время разговора он ни разу о ней не вспомнил. Это обеспокоило Генриха. Как официант, он без труда усадил Вильгельма за столик, который стоял достаточно далеко от стойки. Это гарантировало, что Пит Шмитц не услышит ни слова. Хотя это и не обязательно, подумал Генрих.

Генрих стал фанатом Вильгельма уже с того времени, как тот поучил уму-разуму трёх рокеров в «Подсолнухе», и не принадлежал к большинству, симпатия которых к Вильгельму резко пропала, когда стало известно о том, что он не «настоящий» немец. Неожиданное исчезновение Вильгельма вызвало у Генриха ощущение досады. Официанты испытывают подобное чувство постоянно, это часть их профессии.

— Вы делаете грандиозные успехи, господин Тюрнагель, — начал он разговор.

— Я?

— Да.

— Какие?

— Как футболист, полагаю. Мне об этом рассказали.

— Глупости! — равнодушно отозвался Вильгельм. — Я немного играю в команде одной фирмы — не стоит разговоров.

— Это может измениться.

— Это может измениться, когда меня выведут из строя из-за травмы, вот тогда будет конец этой глупости. Футбол отнимает у меня много времени.

— Вы много занимаетесь, — сказал Генрих. — Мне об этом тоже рассказали.

— Кто вам всё это рассказал?

— Трактирщик и ваш друг Штуммель.

— Штуммель? Вы с ним уже знакомы?

— Он самый большой ваш фанат.

— Он — идиот, — засмеялся Вильгельм. — Но очень хороший.

— Я тоже такого же мнения, — кивнул Генрих и спросил:

— Что вы изучаете?

Он сразу заметил, что Вильгельм не хочет говорить на эту тему, поскольку ответил крайне неохотно:

— Я хотел бы подучиться по своей профессии. Надеюсь, это у меня получится.

Генрих продолжил:

— Я в этом уверен. Я вижу, что за это время вы улучшили свой немецкий — это просто фантастика. Вы не будете возражать, чтобы я рассказал об этом Марианне?

Вильгельм сидел, как громом поражённый.

— Кому? — воскликнул он.

— Марианне. Никто другой этим не интересуется так, как она.

— Я… я не верю этому, — хрипло ответил Вильгельм.

— Вы не верите этому? Я бы на вашем месте выяснил все обстоятельства, и, возможно, тогда бы вы поверили.

Вильгельм хотел что-то ответить, но промолчал. Тогда Генрих продолжил:

— Я вижу её постоянно. С ней что-то происходит с тех пор, как вы поругались. А сейчас я вижу, что и с вами что-то происходит. Я…

— Мы не ругались, — перебил его Вильгельм.

— Что же тогда?

— Господин Бергер… — начал было Вильгельм, однако снова замолчал, безразлично посмотрел на Генриха и произнёс:

— Теперь всё равно. Всё совершенно правильно.

Узнал ли официант что-нибудь для себя? По-видимому, да, так как задумчиво произнес:

— Так, так, значит господин Бергер…

Он замолчал, закурил сигарету, сделал глубокую затяжку, выпустил дым и, наконец, продолжил:

— Я должен кое-что обдумать.

Вторая затяжка. Затем продолжил:

— Вам не надо мне больше ничего рассказывать, господин Тюрнагель.

— Я вам и так ничего не сказал, — произнёс Вильгельм.

— Напротив, напротив.

Вильгельм поднялся. В душе у него бушевали терзавшие его чувства. Если он и дальше останется сидеть и разговаривать с Генрихом, то от этого легче не станет. Поэтому лучше закончить разговор.

— Я должен вернуться к ребятам, — сказал он. — Очень хорошо, что мы встретились. Вы часто бываете здесь?

— Я живу недалеко. Возможно, мы ещё встретимся.

«Надеюсь, что нет», — подумал Вильгельм и протянул руку.

— Чюсс¹!

Он уже даже перенял это новое немецкое приветствие.

— Чюсс! — ответил Генрих, пожимая руку Вильгельма. — Передать кому-нибудь привет от вас?

Вильгельм на мгновение задумался.

— Нет! — сказал он решительно и отвернулся.

Покачивая головой, Генрих смотрел ему вслед. В этом покачивании чувствовался молчаливый укор в отношении того, кому не хватало решимости.

———————-

¹tschьs! – (разг.) до свидания!, пока!

В офисе ФК «Шальке 04» зазвонил телефон. В это время там находился Альфред Борн, руководитель офиса, пятидесятидвухлетний лысый мужчина, любитель хорошо поесть и выпить, и которого только поражения команды выводили из равновесия. Там же находился и Валтер Тык, снабженец, заглянувший, чтобы обратить внимание Борна на необходимость в ближайшее время заказать большую партию футбольных мячей.

— Хорошо, — сказал Борн. — Что ты имеешь в виду под словами «в ближайшее время»?

— Скажем так, в течение следующих двух месяцев, — ответил Тык. — Или...

В этот момент, как уже было сказано, зазвонил телефон. Борн поднял трубку. Звонил один из многочисленных «чокнутых», с которыми футбольный клуб постоянно имел дело. Эти люди убеждены, что нашли «философский камень». Все они были со странностями и считали себя умнее тренера национальной сборной, с чьей расстановкой игроков они никогда не соглашались. Они писали письма в спортивные отделы редакций газет, иногда лично проникали в штаб-квартиру Бундеслиги, надоедали письмами и телефонными звонками. Альфред Борн должен был очередной раз выдержать такой разговор.

Он дал возможность человеку высказаться, закрыв трубку рукой, и, закатив глаза, прокоментировал Тыку:

— Один из тех. Знаешь кто?

— Кто?

— Зепп Хербергер.

Тык рассмеялся.

— Что он говорит?

— Что мы должны обратить внимание на какого-то игрока, который всё ещё находится в тени. Он, якобы, у нас под носом. Нам надо его только подобрать.

Руководитель офиса закончил говорить с Тыком, убрал руку с трубки и сказал:

— Да-да, мы так и сделаем, мы посмотрим его, господин… Как ваше имя?.. Генрих? Спасибо. Можете на меня положиться. Я поговорю с тренером… да-да... конечно… это совершенно правильно, господин Генрих…

Борт опять прикрыл трубку рукой, закатил глаза и сказал Тыку:

— Теперь он мне рассказывает, где эта фиалка тайно цветёт. И знаешь где?

— В команде какой-нибудь фирмы.

Тык слышал подобное уже не раз.

— Положи трубку, — предложил он.

Однако это не входило в правила Борна, который не хотел отталкивать «чудика», зная, что сумасшедшие фанаты — самые преданные. Он продолжал слушать и терпеливо сносить глупости. При этом он закрыл глаза и опустил голову на грудь: в этой расслабленной позе было легче всё это вынести.

Тык раздумывал, не уйти ли ему, чтобы зайти попозже.

Неожиданно Борн открыл глаза и резко поднял голову.

— Что вы сказали? — крикнул он в трубку.

Тык увидел, что выражение лица Борна стало напряжённым, и снова опустился на стул, с которого уже приподнялся. Кроме того, Борн, прижимая трубку к уху, подал ему знак, чтобы он остался.

Сообщение фаната показалось для руководителя офиса настолько важным, что он переложил трубку от правого уха к левому, чтобы правой рукой делать записи. В конце разговора он произнес:

— Сердечное спасибо, господин Генрих. Вы можете не беспокоиться. Мы обязательно отреагируем, непременно. Возможно, что вы оказали нашему обществу действительно огромную помощь.

Когда трубка опустилась, Тык спросил:

— Что случилось?

Борн медлил. Он посмотрел на лист с записями, что-то подчеркнул, отложил ручку в сторону и позволил, наконец, «бомбе взорваться», сообщив:

— ФК «Кёльн» уже направляется сюда.

— Держи меня, я сейчас упаду.

— Я почувствовал то же самое, когда услышал это.

— За каким-то футболистом из команды фирмы?

— Да, — кивнул Борн. — Но он должен был стать игроком русской молодёжной сборной.

— И он здесь, у нас?

— Да, и молчит об этом.

Тык покачал головой.

— В это трудно поверить.

— Я тоже так думал, Вальтер, пока этот не сказал про ФК «Кёльн». Этого мне достаточно. Представь себе, что они опередят нас и это станет известно в Гельзенкирхене. Фанаты выгонят нас из города.

— Разумеется.

— Хотел бы ты так рисковать?

— Нет.

Борн взял лист с записями, который во время разговора с Тыком передвигал по столу, и сказал: