— Например?

— Во-первых, ты не должен думать, что родители приходили сегодня к тебе по моей инициативе. Об этой глупости я вообще ничего не знала.

— Во-вторых?

— Во-вторых, ты должен знать, что сильно меня обидел. Я узнала об этом только сегодня, иначе сообщила бы тебе раньше, и ты можешь рассматривать это так, будто сам себе дал пощёчину.

— В-третьих?

Марианна, кажется, была удивлена.

— Ты не хочешь сначала ответить на эти?

— Во-первых, и во-вторых?

— Да.

— Во-первых: я не думал, что твои родители приходили сегодня ко мне по твоей инициативе. Во-вторых: я тебя не обижал.

— Нет, ты сделал это!

— Каким образом?

— Потому что поверил, будто я отвергла бы тебя из-за твоей бедности. Ты думал, что я способна на это!

— Нет.

Сбитая с толку, Марианна спросила:

— Что значит, нет?

— Нет, означает, что я никогда не думал, что ты бы меня отвергла из-за моей бедности.

Это привело Марианну в замешательство.

— Можно мне сесть? — спросила она.

— Конечно.

Она села.

— Но ты ведь исчез, как ночной вор? Почему?

— Потому что я увидел, что твой отец прав. Если я тебя действительно люблю, сказал он, я могу это доказать лишь отказавшись от тебя. Для твоего счастья нужен другой мужчина, не такой нищий, как я.

Глаза Марианны сузились.

— Он так и сказал «нищий»?

— Нет, нет, — быстро поправился Вильгельм. — Но если бы он так сказал, то попал бы в самую точку.

— Нет, дурачок! — она испугалась. — Извини, я не хотела этого говорить, но я сейчас совсем растерялась. И это не удивительно. Сначала я думала, что ты меня не любишь, а сейчас узнаю, что любишь меня — это может любого сломать. Где же правда? Ты меня любишь, или нет?

— Я тебя люблю.

— Вильгельм, я тебя тоже люблю! — воскликнула она и ожидала, что сейчас он обнимет её, зацелует и вообще может делать с ней всё, что захочет.

Однако ничего не случилось. Вильгельм остался сидеть.

— Я люблю тебя, — повторил он очень серьёзно. — Но это ничего не меняет в нашей ситуации, Марианна.

Свет в её глазах погас.

— Что это значит?

— Что я согласен с мнением твоего отца, и тебе нужен другой мужчина.

— Я не хочу никакого другого мужчину.

— Мы подошли бы друг другу, если бы ты, как это принято в капиталистическом мире, была бы такой же бедной, как и я.

Марианна долго не раздумывала.

— Скажи, ты это серьёзно? — спросила она.

— Да.

— Ну, хорошо, решение можно принять легко. Послушай, что я тебе сейчас скажу, и это тоже серьёзно: я отказываюсь от своего приданого, и мы оба начинаем с нуля.

— Нет, — покачал он головой, выказывая упрямство, о котором она не могла не знать, — ты отказываешься от четверти миллиона, а я этого не хочу.

— Четверть миллиона? Кто тебе это сказал?

— Твой отец.

— Тогда он тебе рассказал больше, чем мне. — Неожиданно она рассердилась. — Что ещё вы здесь обо мне говорили? Какие ещё сплетни?

— Никаких! — убедительно ответил Вильгельм. — Должен тебе сказать, ты подходишь для меня без всякого приданого.

— Ну, хорошо, — сказала Марианна и снова успокоилась. — Тогда будем считать эти пункты окончательно улаженными!

— Но есть ещё один, — сказал Вильгельм.

— Какой?

— Ты считаешь, что я способен на очень плохое дело, в которое поверила.

— О чём ты говоришь? — спросила Марианна, хотя знала ответ.

— Об изнасиловании.

Марианна посмотрела на него долгим взглядом.

— Нет, нет, нет, это не так, Вильгельм. Я признаюсь, что считала так, но я в это больше не верю. А то, что я так считала, можно объяснить моим безграничным разочарованием в тебе, моей ненавистью, отвращением, презрением. Ты меня покинул, а я тебя очень любила. Я думала, что ты просто поиграл со мной, и я должна была так подумать. Такой мужчина способен на всё. Я признаюсь, что думала так до сегодняшнего вечера, хотя меня одолевали сомнения, когда я увидела некоторые противоречия в утверждениях этой женщины. Но побеждали во мне всё-таки разочарование и ненависть. Сегодня вечером я уже говорила, что ненавижу тебя. Какая глупость! Между тем, я знаю, что ты не заслуживаешь ни отвращения, ни презрения, что это моё большое заблуждение из-за безрассудного мнения, что ты способен на изнасилование. Ты должен меня простить. Я не знаю, почему эта женщина тебя оговорила. Я уверена, что в её рассказе нет ни слова правды. Возможно, что она всё это выдумала, а позже восприняла как действительность. Я думаю, что на такое способены душевнобольные, такие случаи происходят. А ты что думаешь?

Вильгельм испытывал большое искушение поддержать Марианну в её вере, но преодолел этот соблазн. Марианна должна услышать правду и решить, любит ли она его.

— То, что я скажу, причинит тебе боль, — ответил он.

— Почему?

— Потому что я скажу тебе откровенно, что от реальности ты слишком отдалилась, думая, что она это всё придумала.

Марианна поняла. В её глазах появился страх.

— Вильгельм, — тихо произнесла она, — не разрушай, пожалуйста, всё ещё раз. Не имеет значения, хоть не совсем, а наполовину, но ты её изнасиловал?

— Нет.

— Но что тогда?

— Я переспал с ней.

— Без насилия? По согласию?

— Да.

У Марианны возник вполне естественный интерес.

— Она не показалась тебе старой?

— Даже слишком.

— Но всё же ты сделал с ней это?

— К сожалению.

— Я этого не понимаю. Хотя, нет, — прервала она себя, — понимаю. Она соблазнила тебя по всем правилам этого искусства.

— Да, — кивнул он и мгновенно подавил усмешку, — можно и так сказать. Хотя я и сам оказался не лучше.

— Значит, ты признаёшься в том, что ты слабый мужчина?

— Да.

— И что ты раскаиваешься?

— Да.

— И что подобное больше никогда не случится?

— Нет.

— Тогда я тебя прощаю.

Она говорила это так возбуждённо, что Вильгельм был просто очарован. Последние остатки его внутренней сдержанности, воспитанной им в себе, разрушились, и все желания Марианны исполнились. Он её целовал и ласкал, целовал и ласкал так, что у неё перехватило дыхание. Страсть Вильгельма перешла к ней, а от неё к нему. Результат был неизбежен.

— Покажи мне, — прошептала она ему на ухо, — как она тебя соблазняла.

Он отклонился чуть-чуть назад.

— Нет, это тебе не подходит.

Но она продолжала шептать:

— Но я хочу, чтобы ты мне показал.

— Нет.

— Тогда я попробую сама это сделать…

Так всё и произошло.

После этого Вильгельм упрекнул себя:

— Я не должен был этого с тобой делать, — сказал он.

Они лежали на диване и держали друг друга в объятиях.

— Не делать этого? — ответила она. — Со мной никогда ничего прекраснее не происходило.

— Я не верю. Это же у тебя всё-таки было первый раз.

— Но это было прекрасно.

— Если бы я догадывался… — Он замолчал, некоторое время лежал тихо и потом неожиданно произнёс:

— Я хочу, чтобы мы как можно быстрее поженились.

— Я тоже.

— Нам нужна квартира.

— И мебель.

— И кровати, и посуда, и холодильник, и…

— Нам нужны деньги, — сказала Марианна.

— Да. Я попробую взять кредит у шефа.

— Приданое не подходит в любом случае?

— Нет, — сказал Вильгельм.

Неожиданно Марианна хихикнула.

— Ты над чем смеёшься? — спросил Вильгельм.

— Я подумала об отце. Он выпил. И знаешь, что он сказал под хмельком?

— Что?

— Что ты скоро станешь миллионером, — засмеялась Марианна. — В Бундеслиге.

Вильгельм молчал. Лишь после того, как Марианна снова хихикнула, он сказал:

— А если это правда?

— Что? — спросила Марианна.

— Если это правда?

— Я тебя не понимаю.

— Они привязались ко мне с этим.

— Кто?

— Футбольные клубы «Шальке» и «Кёльн».

Марианна приподнялась рывком.

— Так это правда?

— Да, правда. До сегодняшнего дня я относился к этому безразлично, так как поставил себе другую цель.

— Какую?

— Я хотел стать инженером-электриком.

— А ты не можешь делать и то, и другое?

Вильгельм глубоко вздохнул.

— Теперь, пожалуй, должен…

[1] raten II – гадать, отгадать

[2] raten I – советовать, посоветовать.

[3] Бывшая резиденция Гитлера в горах на юге Баварии


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: