— Сейчас, Марианна.

— Пойдёмте, я не чувствую себя оскорблённой.

— Но я чувствую. Я знаю, что слово «иностранец» здесь оскорбительное.

Марианна поняла, что может произойти и предупредила:

— Не делайте этого.

Парень, стоявший напротив Вильгельма, был высоким и широкоплечим, как шкаф. Он жевал жвачку и высокомерно ухмылялся, так как много раз видел подобное в вестернах. Даже заговорил соответствующим тоном.

— Ты кто такой? — спросил он, медленно растягивая слова.

— Немец.

— Это ты так думаешь. Ты откуда?

— Из России.

— Ах, да, из России, — начал издеваться парень и повернулся к остальным. — Мы так и предполагали — из России! Они оттуда едут к нам, чтобы потом здесь «хватать ртом на лету жареных голубей». И девушек также хапают. Что скажете, ребята? Но с ними имеют дело только те, кто на это соглашается.

— Эй, ты! — крикнул резко Вильгельм, — посмотри на меня!

Парень повернулся.

— На тебя? Зачем?

— Чтобы ты потом не говорил, что я ударил тебя сзади.

— Вильгельм, пожалуйста, — воскликнула Марианна.

Противник Вильгельма сжал кулаки. Он думал, что легко разделается с ним, поэтому, прежде чем напасть, промычал:

— Эй, ты, сосиска, ты хочешь меня…

Но всё уже закончилось, правда не так, как этого ожидали присутствующие — за исключением Вильгельма Тюрнагеля. Хвастун лежал неподвижно на полу, вытянувшись во весь рост. Два молниеносных удара: один в челюсть, другой в живот, и он рухнул без сознания. Вильгельм бросил на него взгляд, потом посмотрел на других. Они молчали. Воцарилась тишина. Лишь парень на полу что-то невнятно мычал.

— Кто? — снова спросил Вильгельм, также резко, как и вначале.

Молчание.

— Какой трус сказал «иностранная подстилка»?

Опять тишина. Оставшиеся шестеро могли бы объединиться и напасть на него, однако Вильгельм, по всей видимости не чувствовал этой опасности.

Позади себя он услышал шаги и обернулся. Это была Марианна.

— Вы, наконец, идёте, Вильгельм?

— Сейчас.

— Не сейчас — немедленно!

— Мне ещё нужно…

— Если вы немедленно не пойдёте со мной, я уйду одна.

Внутреннее сопротивление Вильгельма было сильным, но кратким. Вслед за Марианной он покинул помещение, но в душе не соглашался с её поступком. В дверях он обернулся и плюнул под ноги парням, которые смотрели ему вслед.

Марианна быстрым шагом шла по улице и осыпала его упрёками.

— Вы были ужасны!

Он видел, что она очень рассердилась, поэтому молча кивал головой.

— Если бы я только догадывалась, то не пошла бы с вами! — Она споткнулась, потому что смотрела не на дорогу, а на Вильгельма. — Вы его чуть не убили! Кто знает, может ему надо в больницу, или он умер?

Вильгельм оглянулся назад, его шаги замедлились. Марианна схватила его за руку.

— Пойдёмте. Они, вероятно, вызвали полицию, и она уже там. Вы — драчун.

Он не выдержал.

— Я не драчун, — сказал он спокойным голосом и грамматически правильно.

Видимо это оказало воздействие, и Марианна перестала ругаться.

— Я понимаю, — сказала она, — что вас почти вынудили так поступить.

— Почти? Что это значит?

— Едва.

— Тогда, — возразил он, — есть неправильно, что вы говорите.

— Почему неправильно?

— Так как я не вынуждать вести себя едва, а полностью. Вы понимаете? Не едва, а полностью. Тотально, совсем. Без выхода. Вы понимаете?

— Он вас сильно оскорбил, это верно, но…

— Не меня, — прервал её Вильгельм.

— Почему не вас?

— Не меня он оскорбил. Такой человек не можно меня оскорблять.

Марианна остановилась.

— Но вы же сами это сказали?

— Да, это я говорить, но это не была правда. Правда была то, что он оскорблять вас.

Указательным пальцем Вильгельм указал на Марианну.

— Вас! — сказал он ещё раз с ударением.

Марианна рассердилась и воскликнула:

— Вы что, глухой?

— Глухой? Что это значит?

— Вы плохо слышите?

— Нет, почему?

— Потому что я вам крикнула, что не чувствую себя оскорблённой.

Вильгельм усмехнулся.

— Я это слышать, да, но не верить.

Марианна, несмотря на то, что была девушкой, выругалась.

— Почему не поверили, чёрт вас возьми?

— Потому что не верить, — повторил Вильгельм.

Марианна топнула ногой.

— Но это была правда!

— Нет.

— Вы сказали «нет»? Вы хотите сказать, что я лгу?

— Все женщины немного лгут.

— Но не я!

— Нет, все.

Марианна топнула снова.

— Вильгельм, вы ненормальный?

— Нет, я это знать от моего отца и дедушки. Они были…

— Отстаньте от меня со своим отцом и дедушкой!

Глаза Марианны метали молнии. Несмотря на это, где-то в глубине души у неё были другие чувства.

— Кроме того, — сказал Вильгельм, — я знать одна хорошая поговорка из азиатской части России. Они мудрые, Марианна, азиаты очень мудрые.

— Что за азиатская поговорка? — спросила Марианна, которая не упускала возможности расширить свой кругозор.

— Нет, — уклонился от ответа Вильгельм, — это я вам не можно говорить.

— Почему нет?

— Потому что она, — он подыскивал правильное выражение, — непорядочная.

— Непорядочная? Вы имеете ввиду неприличная?

— Да, — кивнул Вильгельм, обрадованный тем, что узнал новое немецкое слово, которое сразу стало ему понятно.

У Марианны пропал интерес, так как неприличная поговорка её не заинтересовала.

Они пошли дальше. Вильгельм, довольный тем, что гроза миновала, предложил Марианне, на старомодный манер, согнутую в локте руку. С западной манерой, когда парни с девушками гуляли взявшись за руки, он уже был знаком, она ему нравилась, но на это он не осмелился.

О том, что можно гулять, взявшись под руку, Марианна знала только понаслышке. Поэтому она сразу поняла, как ей поступить — в таких ситуациях девушки учатся очень быстро. Прошло мгновение. Марианна взяла Вильгельма под локоть так, как будто делала это всегда.

И что она почувствовала? «Неплохо», — подумала она неожиданно для себя, чувствуя своей рукой тепло тела Вильгельма. Это было приятное ощущение.

Вильгельм свои мысли сдерживал, так как они бежали вперёд быстрее ощущений Марианны.

Оба уже забыли о драке в кино.

— Прекрасно, — сказал Вильгельм.

— Что прекрасно? — спросила Марианна.

— Вот так идти с вами.

Марианна прижала к себе его руку. Очень легко, разумеется. Так, чтобы у него не возникло желаний, выполнение которых не предполагалось. Вильгельм не осмелился ответить тем же. Марианну это удивило. «В некотором смысле, — подумала она, — правильно о них говорят: они другие, не такие, как наши. Они очень скромные».

Двое молодых парней шли им навстречу и улыбались. Когда они прошли мимо, один спросил другого:

— Ты это видел?

— Идут, как бабулька с дедулькой, — ответил второй.

Они и не предполагали, как им повезло, что Вильгельм этого не слышал.

— Вильгельм, — сказала Марианна.

— Да?

— Эта азиатская поговорка… она очень неприличная?

— Да.

— Что вы имеете в виду под словом «очень»?

Он посмотрел на неё неуверенно.

— Очень, значит очень, — ответил он на это.

Марианна молчала до следующего угла. Там они должны были перейти через улицу. На светофоре горел красный свет. Пока они ждали зелёный, Марианна спросила:

— Вы понимаете слово «вульгарный», Вильгельм?

— Да, такое слово есть в русском.

— Это французское слово.

— Да, — сказал он. — Почему вы меня спрашиваете? Есть я вульгарный в ваших глазах?

— Нет! — воскликнула она быстро и непроизвольно сильно прижала его руку. — Я хотела только узнать, вульгарная та поговорка или нет.

Он немного задумался.

— Нет, нет.

По-видимому, Марианна решилась.

— Тогда вы можете мне её сказать, Вильгельм.

Загорелся зелёный. Они перешли на другую сторону улицы, потом повернули направо. Направление определяла Марианна, знавшая город.

— Вы жадная к новому, — сказал Вильгельм и быстро поправился: — любопытная.

— Я? Нет.

— Нет? — кивнул он довольный. — Тогда я вам не должен сказать поговорку.

— Всё же скажите.

— Сказать? — он покачал головой. — Тогда я вам сказать. Но я вас предупреждать о неприличии. Вы не быть на меня сердитой.

— Нет.

Марианна была готова схватить «кошку, которую он достанет из мешка», но он произнёс:

— Поговорка звучит так: «женщина охотно идёт в кровать с мужчиной, а не с правдой». Вы поняли? Это значит, что женщины любят мужчин, но не любят правду. — Он откашлялся. — Это, конечно, преувеличение, как многие поговорки. Было бы лучше сказать: … «не всегда любить правду». Так я думать, лучше. Вы понимаете?

Марианна ничего не сказала. «Боже мой, — подумала она, — и это всё? И это он называет неприличным? Они действительно совсем другие. Или он притворяется? Вероятно, да. Если нет, то здесь ему надо ко многому привыкнуть».

— Вы есть мне теперь сердиться, — сказал он.

— Нет, почему?

— Потому что вы молчите.

— Извините, Вильгельм. Я задумалась.

— Где?

— Повторите!

— Где вы задумались?

Смех Марианны не был ироничным, когда она ответила:

— Надо говорить «о чём», Вильгельм.

— Спасибо Марианна.

— Может будет лучше, если я не буду вас поправлять?

— Нет, нет, я должен учить ваш язык, — сказал Вильгельм.

Марианна остановилась.

— Ваш? — она покачала головой. — Наш, Вильгельм.

— Наш, — весело поправился он.

Они молча пошли дальше, потом свернули налево на какую-то улицу.

— Вы опять задумались, Марианна, — сказал Вильгельм и улыбнулся, — о чём?

— Куда мы вообще-то идём? — спросила Марианна.

— Я думать в кино.

Марианна пошла медленнее.

— Мы не должны были там сворачивать.

Через два, три нерешительных шага они остановились. Вильгельм убрал свою руку, и они рассмеялись, повернувшись друг к другу. Дунул лёгкий порыв ветра и растрепал волосы Марианны. Вильгельм залюбовался, глядя на них.

— Чудесно, — сказал он с восхищением.

От неё не ускользнул этот взгляд, но она решила уточнить, что он имел в виду.

— Что чудесно? — спросила она, хотя уже догадалась.

— Ваши волосы.

— Даже не говорите. Мне уже давно надо сходить к парикмахеру.

— Всё равно чудесно.

Марианна не упустила возможности поправить его причёску. Она посмотрела на его пробор и сказала:

— А у вас — нет.