— Семь раз я повторяла такие прогулки с доктором Шимой, — докладывала госпожа Нунн правлению «ффф». — Все были по-своему очень важны, потому что каждый раз он невольно чем-нибудь способствовал диагнозу. Жгун совершенно прав — это действительно фуга, просто классический случай.

— И причина?..

— Следы, оставленные феромонами.

— Чем-чем? Феромонами? А что это, будьте лю­безны?

— Я полагала, что, занимаясь, среди прочего, и хи­мией, вы, господа, знакомы с этим термином.

— Мы не ученые, госпожа Нунн.

— Разумеется. Вижу, что придется объяснять. Это займет некоторое время, поэтому прошу вас, не требуй­те от меня изложить вам ход мысли, дедукцию и индук­цию, которыми я пришла к своим выводам.

— Хорошо.

— Спасибо, мистер Коупленд. Вы все слышали о гор­монах, внутренних выделениях желез, которые побужда­ют к действию разные части организма. Феромоны — это внешние выделения, побуждающие к действию другие организмы; немая речь химических соединений.

— Нельзя ли поподробнее, госпожа Нунн? Все это для нас трудновато.

— Конечно, прошу. Лучшим примером языка фе­ромонов служит поведение муравьев. Положите непо­далеку от муравейника кусочек сахара. Муравей-работ- ник наткнется на него, поест и двинется домой. И часу не пройдет, как весь муравейник будет непрерывной цепочкой сновать к сахару и обратно — в точности по феромоновому пути, проложенному первооткрывате­лем.

— Сознательно?

— Неизвестно. Возможно, что, как пчелиный та­нец, рассказывающий о том, где и в каком направлении еда, это делается намеренно, а может, и нет. Но точно известно, что феромон — мощный возбудитель.

— Поразительно! И наш доктор Шима?..

— Вынужден идти по следу притягивающих его человеческих феромонов.

— Что такое? Хотите сказать, что мы их тоже ос­тавляем?

— Ну конечно. Уже доказано, что женщина бес­сознательно оставляет за собой след феромона, кото­рый возбуждает и привлекает мужчин.

— Поразительно!

— Это известно уже довольно давно. Ну так вам теперь, надеюсь, понятно, что ваш доктор Шима впада­ет в фугу и идет по феромоновым следам.

— Так-так, outre[5] поворот у нашего Носа. В этом что-то есть, госпожа Нунн. Есть смысл. Ну и какие сле­ды так манят его? Женщины?

— Нет. Жажда смерти.

— Что такое?

— Жажда смерти.

— Госпожа Нунн!

— Ну что вы, право, сударь! Неужели вам неизве­стно о таком слагаемом человеческой психики? Многие люди страдают от неосознанной, но мощной тяги к са­моразрушению. Некоторые психиатры даже считают, что у всех нас это есть. Очевидно, такое желание остав­ляет феромоновый след, который и чует Шима... пола­гаю, что лишь в некоторых особых случаях... и он вы­нужден идти по следу.

— А потом?

— Очевидно, он удовлетворяет желание...

— Невозможно!

— Чудовищно!

— Что там она болтает!

— Наш чувачок удовлетворяет жажду смерти! Ко­кает тех, кто хочет помереть. Летальный-Один.

— Именно так, господа.

— Очевидно! Очевидно! — бушевал председатель. — Доктор Шима? Убийство? Чушь! Я требую неопровержи­мых доказательств при таком дичайшем обвинении!

— Очень хорошо, сударь, вы их получите. Мне еще один-два вопроса нужно окончательно прояснить, прежде чем я выполню соглашение, но боюсь, что при

этом он испытает глубокое потрясение.

* * *

— Это жестокое и непривычное наказание для мо­их рук, — жаловалась Мери Наобум. — Им в старину что — действительно приходилось проталкивать иголки пальцами?

— Именно так! «Рука чувствительна, пока ее не на­трудишь» — «Гамлет», Акт V, сцена 1.

Давайте покончим с этим.

— Я с тобой, Сара. Мне это дело обрыдло.

— И мне, Ента. Голосуем: кто за то, чтобы похерить стегальные посиделки? Прошу поднять руки. Да не ты, Пи. Шесть из восьми. Принято.

Нелл Гвин с усмешкой отметила, что Угадай и Отка­тай как всегда вносят раскол.

— Не раскол, а разлад.

— Что теперь, Реджина? — спросила Гули.

— Ах ты, Господи, у меня просто иссякает вообра­жение. Что, если снова позвать Люцифера?

— Не возражаю, — буркнула Ента. — Может, его хватит на то, чтобы закончить это паршивое покрывало.

— Реджина, дамы, внимание! Новости — с пылу, с жару! Мой Нудник сказал, что мы вовсе не как надо вызываем Дьявола.

— Да ну? Говори же, Нелл!

— Нудник говорит, что мы живем в двадцать вто­ром веке, поэтому нам не годятся все эти средневеко­вые штуки, а говорить надо на обычном языке.

— Ох, сколько труда зря! Но почему?

— Он сказал, что Люцифер нас, наверное, слышит, но когда он хочет ответить, то попадает в то время.

— Это мысль. Наверное, и демоны могут ошибаться.

— Ясное дело, ведь в них так много человеческого.

— А что он предлагает, Нелл?

— Двоичный код, как в компьютерах. Нудник нам составил программу. Вот, я ее захватила с собой:

— Да что же это! Он над нами смеется, точно.

— Нет, сударыни, это, изволите видеть, самоно­вейшее волшебство. Компьютер сам переводит десяти-

чные в двоичные и нолики, а уже из них образуется крест — такой зловещий, злокозненный, злопакостный, что ни один черт не устоит, если он себя уважает.

— Как ты, Реджина?

— Стоит попытаться, но и сами мы не будем сидеть, сложа руки. Возьмемся за дело как следует! Принесем кухонный компьютер, поставим его в пентакль, станем вокруг на колени и так захотим, чтобы это случилось! Изо всех сил!.. Пи-девка, неси свечи, вонизмы и компьютер!

* * *

— Пречистая сила! Поглядите на эту перфоленту!

— Лучше сказать «нечистая сила», Гули.

— Но там только единички и нули.

— Ну да, это двоичный код, Мери. Хотя погляди, какой из ноликов рисунок получается!

— Ой, это нехороший крест из Соломоновой Печа­ти! Точно как мы пытались сделать на покрывале!

— Вот именно! Мой Нудник — гений!

— И Сатана действительно явится?

— Если уж и компьютер его не вызовет, тогда ни­что не поможет.

— Тихо, дамы. Мы должны молиться, а не шептать­ся. Прошу вас!

— Компьютер нас не слышит, Реджина.

— Но Люцифер, возможно, слышит. Предайтесь молитве, вы, ведьмы! Хотите! Взалкайте! Возжелайте свершения!

Глава 6

Когда Гретхен Нунн сказала правлению «ффф», что к Блэзу Шиме есть еще один-два вопроса, которые нужно прояснить, прежде чем соглашение может счи­таться выполненным, это была полуправда, естествен­ная для женщины, уже наполовину влюбленной. Она знала, что ей необходимо с ним увидеться, но сама не до конца разобралась, зачем.

Вопрос: Может ли она все же полюбить его, несмот­ря на то, что она о нем знает?

Вопрос: Любит ли он ее на самом деле или просто развлекается с цветочком из Гили?

Вопрос: Рассказать ли ему правду о себе самой?

Вопрос: Рассказать ли ему правду о себе самом?

Вопрос: Закрыть соглашение с господином Стекло­дувом, проявив спокойный профессионализм и послав к черту все сопутствующие личные моменты?

Ответ: Она не знала ответа.

И уж точно не знала, что, пока она готовилась нане­сти удар господину Хочу, ее ждала мина, небрежно подложенная Шимой.

— Твоя слепота врожденная? — тихо спросил он этой же ночью.

Она рывком приподнялась в постели:

— Что? Что такое?

— Ты меня слышала, Гретхен.

— Слепота? Какая слепота? У меня единицы в обо­их глазах! Как у орла!

— Ах, значит, ты и не знаешь. Я подозревал что-то в этом роде.

— Я не понимаю тебя, Блэз.

— Ну, ты действительно слепая, — спокойно про­изнес он, — только никогда об этом не подозревала, потому что твой благословенный дар затмевает любое зрение — ты в высшей степени восприимчива к ощуще­ниям других людей. Ты видишь чужими глазами. Не уверен, но, возможно, ты глухая, а слышишь тоже чу­жими ушами. Может быть, у тебя так и со всеми осталь­ными чувствами. Потрясающая способность. Совер­шенно потрясающая. Нам надо как-то это исследовать.