Вдруг над зарослями завыл, застонал ветер, и сразу потемнело. И так это было мало приятное место, а тут мальчику стало совсем страшно. В зарослях стоял шум и треск, как будто злой великан в исступлении хлестал свистящей плетью по тугаю и что есть мо́чи дул в охотничий рог.

Что было бы с Пулатом, если бы, как и Нюська, он верил в приметы и россказни темных людей. Сердце разорвалось бы от страха, а так оно только сильно стучит. На зубах скрипел песок. Если бы не ураган, мальчик непременно повернул бы обратно: хижину-то он нашел! Но в такую темень не выбраться ему из зарослей. Так одиноко Пулату в этом заброшенном месте, даже не верится, что неподалеку, в пятистах — шестистах метрах, за протокой его товарищи, уютный лагерь.

Может быть, хоть внутри хижины можно укрыться от песка и пыли. Осторожно, на ощупь мальчик перелез через порог. Из крошечного помещения, где мог поместиться лежа только один человек, дверной проем вел в другую комнатку, без окон. Призрачный свет проникал сюда через проломы в крыше. Комнатка была совершенно пуста. Вот удивятся ребята смелости Пулата, когда узнают, что он не только нашел эту хижину, но и один побывал внутри нее. Никто не посмеет больше дразнить его мамунчиком!

На полу мальчик нащупал истлевшую чию[29]. Он прополз вперед — здесь и правда тише. Вдруг руки его провалились куда-то вниз. Потеряв опору, Пулат полетел в темноту и больно ушибся.

На какой-то миг он потерял сознание и, когда пришел в себя, ужаснулся при мысли о случившемся. С трудом привстав, Пулат старался подавить противную дрожь в руках и ногах.

Постепенно вой ветра затих. Привыкнув к темноте, Пулат разглядел, что находится на дне ямы наподобие глубокого окопа с гладкими стенами. Неподалеку смутно белели какие-то кости. Ужас холодком пробежал по телу. Что это — скелет? Да, похоже — скелет шакала. Когда-то, видно, шакал тоже провалился сюда. Сверху яма прикрывалась накатом из корявых тугайных деревьев. В том месте, где Пулат провалился вниз, свисали камышинки от чии. Наверное, чия прикрывала лаз в подпол.

Все попытки мальчика выбраться из ямы оказались напрасными, и в отчаянии он понял: для него эта хижина стала коварной западней. Если его не найдут, он умрет от жажды и голода. Рисовались ужасные картины мучительной смерти. От жалости к себе, от усталости и отчаяния Пулат заплакал, размазывая по лицу слезы грязными руками…

Наступила ночь. Раз ему показалось, будто он слышал звук выстрела. Но кому придет в голову искать его здесь? Если б он хоть догадался шепнуть Нюсе о своей затее… Есть не хотелось, только пить, но и жажда постепенно притупилась: на него нашло какое-то безразличие, апатия. Измученный, уже перед утром он, наконец забылся сном.

Снился ему злой великан, который хлыстом загонял его, Пулата, маленького, как мышонок полевки, в яму. Он не хотел прыгать туда, по страшные удары ложились у самых ног, и приходилось отступать все ближе и ближе к краю страшного отверстия. А на дне — о ужас! — его младшая сестренка Мухаббатка. Она тянется к нему, жалобно и тонко кричит: «Пулат, Пулатик!» А потом начинает лаять — заколдованная, наверно. Он хочет крикнуть ей, успокоить, но голос не повинуется.

А сестренка все кричит: «Пулатик, Пулат!»

Проснувшись, он с ужасом вспомнил все, что с ним случилось накануне.

Сквозь дыру над головой скупо проникает утренний свет. Где-то близко тявкает шакал.

— Пулатик! — ясно услыхал мальчик жалобный крик.

— Я здесь! — что есть силы закричал Пулат, и сердце его вздрогнуло. Да это же Нюська с Малышом! — Я здесь!

— Пулат, Пулат, Пулатик! — послышалось ближе.

— Я здесь, здесь!

Сверху зашуршало.

— Осторожно, тут яма!

— Пулатик, жив? — Радостное и испуганное одновременно, Нюськино личико заглядывает в проем.

— Жив, только вылезти не могу.

— Сейчас, подожди, я из лодки веревку принесу.

— Нет, нет, постой! — Пулат испугался, что Нюся уйдет и он снова останется один. Не желая показать своего малодушия, он попросил: — Принеси попить.

— Ладно, я мигом.

Нюся сдернула порванную чию, и в яме сразу посветлело. Совсем другими, радостными глазами Пулат оглядел свою западню. Между осыпавшимся краем ямы и накатом возле лаза он заметил медную бляху и ручку от полевой сумки.

Только теперь Пулат вспомнил снова, ради чего он пробирался к хижине. Поднявшись на носки, он палочкой дотянулся до осыпи у края подпола — в яму обрушился каскад пыли вместе с сумкой. Поднимая ее, Пулат с удивлением увидел неподалеку сильно запыленную капитанскую фуражку. Вот те на! Нюськина фуражка, здесь! Значит, их враг побывал тут до него! Скорее бы убраться отсюда. Ему казалось, что Нюси нет слишком долго, но ему и в голову не приходило, будто она может оставить его в беде. Просто он знал, каково пробираться ползком сквозь колючие заросли.

Когда по веревке мальчик выбрался наружу, Нюся обняла его, не стесняясь слез. Пулат тоже и смеялся, и смахивал слезинки украдкой. Они тормошили друг друга, а Малыш вьюном вился у ног, тявкал и хватал хозяйку за подол.

Остановившись на миг, Нюся взглянула на чумазое лицо Пулата и захохотала, а тот смеялся, глядя на грязные разводы на ее щеках.

Пулат показал Нюсе фуражку.

— Погляди-ка, твоя?

— Не-а. Моя нашлась… разорванная. Кому понадобилось сначала похитить ее, а потом разорвать? Я ее сожгла, в костер бросила. Ничего, теперь эта моей будет, ладно?

— Бери, пожалуйста, разве мне жалко?

Нюся внимательно оглядела фуражку.

— Гляди-ка, тут было что-то написано, да расплылось от сырости.

Пулат торжествующе извлек из ямы веревку с привязанной на конце полевой сумкой.

— Во! Что еще я нашел!

— А что там?

— Потом посмотрим.

— Ага. Пойдем скорее. Дядя Сима всю ночь стрелял из ружья, и мы большой костер жгли. Уж думали, ты погиб, дурачок ты этакий, — снова всхлипнула Нюся.

Торопливо, не обращая внимания на царапины и ссадины, они поползли к затону, где Нюся оставила свою лодку.

Увидев в подплывающей лодке Пулата, Радик исполнил такой бурный и радостный танец, что ему мог бы позавидовать лучший танцор из африканского племени карамоджа, известного своим танцевальным искусством.

— Как бы предупредить Серафима Александровича, — беспокоился Пулат.

— А ружье на что?

Радик сбегал за ружьем. Долго вертел его в руках и разглядывал узоры.

— Дай-ка! — Нюся решительно отобрала ружье, зарядила и выстрелила вверх. Правда, предварительно крепко зажмурилась.

С каменистого бугра все трое смотрели, не показалась ли на повороте лодка, и говорили, говорили без умолку, перебивая друг друга. Какое счастье, что все кончилось хорошо, что все снова вместе!

Радик не сводил с товарища радостного взгляда.

— Все-таки Нюська молодец, и я обещаю больше не задираться.

— Ой, Радончик, задирайся, тебе же больше колотушек достанется! Чихун-траву забыл?..

Лодка приближалась мучительно долго, и ребята закричали хором:

— Дя-дя Си-ма, все в по-ряд-ке!

Серафим Александрович не стал сразу причаливать к острову: ему нужно было время, чтобы успокоиться.

Что и говорить, для Пулата объяснение с ним оказалось малоприятным.

Потом Серафим Александрович сказал:

— Ты нарушил лагерную дисциплину, Пулат, и тебе полагается суровое наказание, какое именно — я еще не решил. Кроме того, ты должен обо всем правдиво рассказать дома, чтобы родители могли решить, отпускать ли тебя в другой раз.

— А можно рассказать бабушке? — спросил Пулат и добавил: — Ведь она же педагог.