-- Старший лейтенант милиции Башлыков, -- представился Санька, уже в который раз за эти дни опустив слово "запаса".

-- Покажь документ.

-- Перебьешься...

-- Ни хрена ты не мент, -- сузив глаза, почему-то обрадовался парень. -- Ты -- певец. Солист. Из группы "Мышьяк". Точно?

-- Одно другому не мешает.

-- Многостаночник, значит?..

-- Назвать себя ты не хочешь?

-- Настоящим ментам -- да. Тебе нет, -- гордо вскинул голову парень. -- И вообще... Я жду предъявления обвинений. Что я такого натворил? Может, вы меня с кем-то спутали?..

-- Все может быть, -- внимательно посмотрел на его родинку Санька.

Она оказалась чуть крупнее, чем он себе представлял. Ее краешек был слегка порезан при бритье, и темная точечка запекшейся крови увеличивала родинку.

-- Поверните его спиной, -- приказал Санька.

Ручищи-лопаты охранников сделали это за секунду. Как будто не человека поворачивали, а фанерную мишень.

-- Откуда порез? -- заметил Санька залитую йодом глубокую черточку на ребре правой ладони парня.

-- Упал, -- зло ответил он.

-- Очнулся -- гипс. -- дополнил его Санька.

-- Примерно... Ты долго еще будешь меня мучить? Сними наручники. Руки затекли...

-- Не умеешь ты стекла бить, -- укорил его Санька. -- Если бьешь

по окну, то руку отдергивать нужно. Даже если в ней камень.

-- Какой камень? -- попытался повернуться парень, но лапы

охранников не дали ему этого сделать.

Приказа на обратный разворот не было.

-- Который ты бросил во дворе, -- пояснил Санька. -- Когда арку пробежал...

-- Нигде я не бежал!

-- Поверните его! Я в глаза его взглянуть хочу...

Парень смотрел затравленно. В глубине зрачков еще жила какая-то уверенность, но время потоком вымывало и вымывало ее. Еще немного -- и он заплачет. Во время службы Санька видел это не раз. Но сейчас смотреть не захотел. Он был все-таки не на службе.

-- Откуда у тебя такой загар? -- встряхнул он парня.

-- От верблюда!

-- Командир, можно я ему мозги вышибу? -- с удовольствием попросил знакомый охранник.

Морщины упрямо портили кожу на его лбу, но Санька был не косметологом, чтобы учить мужика.

-- Извините, ребята, -- заставил всех бросить взгляды на дверь девичий голосочек.

-- Нина? -- удивился Санька.

-- Можно тебя на секундочку?

Он с облегчением вышел из комнаты. У двери, со стороны коридора, стоял еще один охранник. На Саньку он посмотрел так, будто это его только что скрутили охранники Буйноса.

-- Никого не выпускай. Даже своих, -- сбил напряжение с его лица Санька.

-- Там это... -- подождала, пока они отошли от охранника шагов на десять Нина. -- Там ЧП...

-- Какое? -- встрепенулся он. -- Киллер сбежал?!

-- Нет, там другое... Ребята сказали, что когда все вышли из зала, один парень остался спать. Они подошли его будить. А он...

-- Побежали!

В зале стояла гробовая тишина. Воздух, пропитанный ею, казался ядовитым. Хотелось выбежать из зала и вволю надышаться улицей. Горячей, вонючей, но все-таки не такой страшной улицей.

Между сценой и первым рядом курили два охранника в уже привычных черных куртках. Одежда людей Буйноса хорошо подходила под случившееся ЧП. Лица охранников -- не подходили. Они выглядели счастливее, чем у студентов после сдачи экзамена.

-- Хватит курить! -- сразу опечалил их Санька.

-- А ты кто такой? -- огрызнулся невысокий охранник. Седина в его висках смотрелась благородно.

-- Владимир Захарыч подчинил товарищу старшему лейтенанту всю службу безопасности, -- заступилась за Саньку Нина.

-- Ну, раз шеф сказал, -- нехотя вдавил окурок в каблук охранник с седыми висками.

Худой и серый его напарник сделал две затяжки назло и только потом в точности повторил ритуал с каблуками. Казенные ботинки можно было и не беречь.

-- Выяснили, кто это? -- рассматривая бледное лицо убитого с широко, удивленно распахнутыми глазами, поинтересовался Санька.

-- Мы и без документов знаем, -- лениво ответил охранник с седыми

висками. -- Это "бык" Букахи. Он киоски и палатки на берегу

пас.

-- В смысле, дань собирал?

-- Ага.

-- Значит, человек Букахи, -- уже поверив, повторил Санька. -- Надо же! Один бандит на весь зал -- и попал...

-- Почему один? -- удивился охранник с седыми висками. -- Тут их хватало. Бандиты музыку любят.

-- Прямо рок какой-то! -- решил Санька. -- Вчера -- Букаха. Сегодня -его человек...

-- Оно и плохо, -- со стоном вздохнул худой. -- Значит, опять окраинные урки из нор выползут, город делить зачнут. Хозяина-то нету...

-- Может, это они его и положили? -- самого себя спросил охранник с седыми висками. -- Видать, тишина кончилась. Теперь в день по паре "быков" мочить будут...

Саньке были безразличны криминальные будни Приморска. Он с интересом изучил черную батистовую рубашку убитого, которая замаскировала, сделала невидимой кровь, залившую грудь, отыскал отверстие в деревяшке между сидениями первого ряда. Пуля вошла в нее, прошила насквозь до пола и застряла в дубовых досках паркета.

-- Кто сидел на этом месте? -- показал Санька.

-- Здесь -- заместитель председателя жюри, композитор, женщина такая седая, очень представительная, -- ткнула пальчиком в сторону правого от прострелянной деревяшки кресла Нина. -- А здесь -- председатель жюри...

-- Покаровская?

-- Ну да.

Санькины глаза вскинулись на щели кинобудки, и он внутренне вздрогнул от громко запиликавшего телефона. Нина вырвала из правого кармана пиджачка миниатюрный "Эрикссон", отщелкнула крышечку и спросила таким тоном, будто тоже испугалась звонка:

-- Оргкомитет слушает!

-- Ниночка, -- еле слышно процедили соты динамика слова, -- что у вас случилось?

-- Зачем вы... Владимир Захарыч... Володя... Тебе же нельзя... ты же...

-- Что случилось?

Даже еле живым голос Буйноса был неумолим.

-- У нас ЧП, -- отвернувшись от всех ответила по телефону Нина. -Какой-то бандит стрелял по залу. Убит один парень. Я не знаю, кто это. Охранники говорят, что это человек Букахи...

-- Это плохо.

-- Володя, извини... Я тебя не хотела тревожить. Вчера вечером Букаха это... умер. Инфаркт. Обширный...

-- Это совсем плохо.

-- Мы удалили зрителей из зала на час. Сказали, что испортилась электропроводка. Но я боюсь. Финал нужно перенести на завтра. Или совсем отменить... Я устала. Я очень устала. И мне... мне страшно...

Слова гирями легли ей на плечи, сгорбили, сделали Нину меньше и старше. Она дернула головой, пытаясь сбросить гири, но Буйнос опередил ее:

-- Не плачь. Я с тобой... Врагам как раз и нужно, чтобы я дрогнул... Я не дрогну... Слышишь, не дрогну...

-- Да-да, я слышу...

-- Милиция еще не приехала?

-- Нет.

-- Когда приедут, скажи, чтобы как можно быстрее завершили работу в зале. Как закончат, объяви начало финала и впусти зрителей в зал...

Санька с остервенением шагнул к Нине, протянул подрагивающую руку.

-- Дай телефон!

-- Что? -- не поняла она.

-- Дай сюда! -- нагло вырвал он из ее пальчиков влажный "Эрикссон". -Здравствуйте. Это я, Башлыков...

-- А-а, певец, -- протянул Буйнос. -- Ты слышал мои слова?

-- Да. В пустом зале хорошая акустика. И "Эрикссон" -- хороший телефон... Конкурс нужно отменить, -- зло сказал Санька. -- Совсем. Я не дам гарантии, что нет второго киллера. Те, кого мы взяли, -- пешки. Король -- на воле. Разборка еще далеко не окончена. Я боюсь, что наезды станут круче и круче. Нет никакой гарантии, что он, к примеру, не рванет зал на воздух. Вместе со зрителями...

-- Не рванет, -- вяло ответил Буйнос.

-- Вы знаете его? -- напрягся Санька.

-- Зачем тебе это?

-- Значит, знаете?.. Знаете и молчите...

-- Саша, это мои дела, это мое дерьмо...

-- Но ковыряюсь-то в нем я!