— Тогда ты настоящая свидетельница. Картель не справился с дистанцией, к которой его готовили.

— В этом мог быть виноват жокей, — мрачно ответила она, вспомнив жеребца, с которого хлопьями падала на песок пена.

— Дело не в жокее. Коня просто не подготовили к скачкам, хотя обязаны были сделать все, что возможно.

Картель… У Луизы зародилось подозрение: Эбби любила жеребца, а вот как к нему относился отец? Это ведь тот самый конь, что сломал Эбби спину! Вот в чем разгадка. Наверняка отец видеть не может этого коня и поэтому тренировал его плохо. Плохо! Если можно так выразиться. Жаль, что Рахим ничего не знает. Он отнесся бы мягче к проступку Эйба.

— Я намерен заявить Картеля на Кубок Кен-тукки-дерби на следующий год, — продолжал Рахим. — Если он выиграет, как и должен…

— Ты не можешь требовать от животного победы! — встревоженно вскричала Луиза. — Никто не может гарантировать выигрыш в этом Кубке. Даже фавориты здесь терпят неудачи.

— Согласен, — тихо сказал султан. — Но надо приложить максимум усилий, и я останусь доволен.

Год жизни. Значит, ее судьба и всей ее семьи будет зависеть от выступления Картеля. Господи помилуй! Надо поговорить с отцом и заставить его понять все до точки. Если у него остались дурные чувства к Картелю, он должен навсегда забыть о них. Иначе сделка провалится.

В дверь постучали. Рахим поднялся, чтобы открыть. Как удачно для нее: Луизе было необходимо собраться с мыслями и успокоиться. Она должна оставаться невозмутимой и уверенной. Иначе проницательный султан заподозрит, что в деле с Картелем не все ладно. Если он узнает правду, то, возможно, решит, что ни о каком доверии к ней не может быть и речи.

В номер доставили заказанный завтрак. Рахим вложил в руку официанта чаевые и закрыл за ним дверь.

— Постарайся поесть, Луиза, — посоветовал он. — Впереди у нас долгий и сложный день.

Аппетита у нее не было, желудок отказывался принимать пищу. Чтобы избежать опасного разговора, Луиза пересилила себя и приступила к еде. Она начала с фруктов: дыня, ананас, клубника. Стараясь есть лишь то, что легче проглотить, Луиза тянула время. Довольный, что ему удалось убедить ее позавтракать, Рахим направился к телефону и сделал несколько звонков.

Луиза была занята своими мыслями и не слушала его разговоров. Вдруг она не сможет поговорить с отцом наедине? Скажет ли ему Рахим, на чем держится сделка? Внезапно возникшие многочисленные сомнения загнали ее в тупик. Луиза подумала, что отец способен совершить очередную глупость и отказаться от лошадей султана. И хотя он после несчастного случая с Эбби продолжал тренировать их, получая за это деньги, у него, видимо, душа давно не лежала к жеребцам Рахима. Может, вполсилы готовя жеребцов к скачкам, он осуществлял своеобразную месть? Странно, это было не в его характере. Отец всегда стремился к победе, к наивысшим

результатам, к рекордам. Жаль, что ей раньше не приходила в голову простая мысль: несчастья последних лет могли озлобить отца, даже изменить его характер. С другой стороны, все сложности могли быть связаны просто с его пристрастием к спиртному. Луиза всегда считала, что выпивкой он снимает стрессы, однако она могла ошибаться в причинах, вызывавших их. Ее голова раскалывадась от всяческих предположений. Поражение Картеля на глазах у Рахима было просто катастрофой, поскольку тот прекрасно разбирался в лошадях и понял, кто в этом виноват. И все же борьба шла до самого конца, до последней минуты. Луизе придется обсудить все это с отцом, они должны поговорить начистоту!

В дверь снова постучали, и ее сердце упало. Отец? Она вскочила на ноги, обернулась и увидела Стивена Харди, вошедшего в номер. Рахим и его друг о чем-то пошептались. Не сдержав волнения, Луиза спросила:

— Мой отец согласился на встречу?

Мужчины резко повернулись к ней. Сердце

ее бешено стучало. Она посмотрела на Стивена, отвечавшего за организацию встречи, по его лицо было непроницаемо. Похоже, он проявлял больше заинтересованности к ее новому статусу, чем к ответу на заданный вопрос.

— А почему нет, Луиза?

Это произнес Рахим, и она переключила свое внимание, вновь испытав магическую силу его всепроникающего взгляда и парализующей властности. Как ей удастся справиться с его гипнотическими чарами? Вопрос Рахима застал ее врасплох, Луиза лихорадочно подыскивала ответ.

— Гордость. — Наконец она нашла аргумент. — Вчера ты уволил его. Вероятно, он зол на меня, ведь я вмешиваюсь в его дела. Но я думала не о нем, а о…

— Эйб приехал и сидит в номере Стивена. — Рахим положил конец всем сомнениям. Он жестко прибавил: — Я буду крайне удивлен, если твой отец не примет моих условий. Полагаю, ничего непредвиденного не случиться, Луиза.

Султан был серьезно настроен на сделку и хотел непременно заключить ее. Он сделает все для этого. Луиза вновь увидела в его глазах твердое решение. Неожиданно у нее появилось чувство, что лошади тут ни при чем. Все дело в ней.

— Стивен, скажи Карпентеру, что я иду. — Он кивнул Харди, который мгновенно понимал, что надо делать. — Луиза, тебе лучше оставаться здесь, пока мы с твоим отцом все обсудим.

Она с такой обреченностью посмотрела вслед уходившему Харди, что, казалось, хотела вернуть его.

— Ты не передумала? — тихо спросил Рахим.

— Я хочу присутствовать при разговоре с отцом. — Луиза вспыхнула до корней волос. — Видимо, я унизила его своим поступком. Мы должны объясниться.

— Он не стал бы встречаться со мной, если бы испытывал унижение. Ты сделала свой выбор, теперь слово за ним.

Четкий, холодный ответ, за ним угадывалось бешеное стремление Рахима, от которого, как подсказывала ее интуиция, он не отступится. Страх потихоньку прокрался Луизе в сердце. Что будет с ней потом? Чем все закончится?

— Скажи сейчас, Луиза, готова ли ты сдержать свое обещание. Я буду беспощаден, если ты откажешься от своего решения после того, как твой отец подпишет все документы.

Глубоко вздохнув, она поняла, что выбора у нее нет. На карту поставлено будущее детей.

— Как ты уже сказал, очередь теперь за отцом. Если он согласится, я сдержу свое слово. Я обещаю.

Вновь она заметила искру удовольствия, даже радости в его глазах.

— Наш разговор займет какое-то время. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Пользуйся всем, чем захочешь. Считай, что это твой собственный номер.

Рахим ушел, оставив ее обдумывать их диалог. Через час с лишним он вернулся. Все это время Луиза в возбуждении ходила по комнате, охваченная противоречивыми эмоциями и к моменту его появления была выжата как лимон. Хотя лицо султана было бесстрастно, чувствовалось, что разговор закончился так, как он хотел.

— Ну что? — спросила она.

— Думаю, мы пришли к взаимопониманию. Твой отец продолжит тренировку моих лошадей. Он и его жена хотят поговорить с тобой. Будь добра, пожалуйста, пройди в номер Харди.

Итак, все решено. Окончательно и бесповоротно. Целый год ее жизни отныне принадлежит султану Рахиму ас-Сандалани. Пусть он не одет в соответствующую его титулу одежду, Луиза ни на минуту не сомневалась, что он властитель до мозга костей, рожденный управлять, диктовать условия, уверенный в беспрекословном выполнении его воли. Оставался лишь один вопрос… В чем же заключается эта воля по отношению к ней? При мысли, что скоро все станет ясно, ее сердце затрепетало.

Длинный лимузин Рахима еще больше укрепил опасения Луизы о своей будущей жизни. Она сидела рядом с султаном на голубом бархатном сиденье. Под рукой было все, что душе угодно: бар с напитками, телевизор, радио, телефон. Затемненные стекла создавали впечатление отгороженности от внешнего мира. Пассажиров и шофера, получившего указания ехать в Футхорс, разделяла стеклянная перегородка.

Рахим господствовал над всем, включая мысли и чувства Луизы, которая все чаще бросала взгляд на его руки, мирно лежавшие на коленях. Длинные, изящные пальцы с продолговатыми полированными ногтями говорили о силе и цепкости, способной поймать и удержать желанную жертву. Сейчас в этих руках находится будущее ее семьи. Чрезмерная близость к этим всевластным рукам пугала ее.