Солдаты уныло улыбнулись, а лейтенант, поправляя на себе портупею, скомандовал:

   - Строиться на боевой расчет!

   Губин подошел к Владимиру и, с напыщенной многозначительностью ухмыляясь, протянул руку для прощания.

   - Пока,- сказал он и, сев в «УАЗик», укатил в отряд.

   Интересно, что он там накопал?- продолжал думать Владимир, вспоминая вчерашний день.- Наверняка солдаты жаловались ему, что продукты закончились, что нет курева, что белье уже две недели не менялось… Конечно же, он доложит начальству, что офицеры заставы бездельники… Наверное, правильно доложит, но, что я могу сделать: позвонить начальнику политотдела и доложить ему, что начальник заставы нас тут решил голодом уморить? Нет, так не делается – я же не стукач, решивший через голову начальника заставы обращаться к вышестоящему начальнику, подставляя его под удар. Наверняка потом все офицеры отряда будут говорить, что я  подсиживаю своего начальника заставы.

   Погрузившись в свои грустные мысли, лейтенант ехал часа два. Потом он поговорил с Корневым о его  родных, о письмах, о доме, о его девушке. Потом они вновь надолго замолчали, каждый думая о своем. Время от времени лейтенант останавливался и осматривал в бинокль местность, и, не обнаружив ничего подозрительного,  вновь продолжал движение. Несколько раз он пытался связаться с постом, но ему это не удавалось: на сильно пересеченной горной местности радиостанция обеспечить связь с постом была не в силах.

   Наконец, поднявшись по крутому склону холма, они подъехали к дощатому бараку – это было жилое помещение для рабочих, работавших на пилораме.

   Спешившись, Владимир поприветствовал сидевшего на высоком пороге у входа в помещение штатного повара - дядю Васю, справился об обстановке и прошел в помещение. Там, на длинном тесаном столе среди кружек и тарелок стоял армейский телефон «ТА-57»  с прямой связью с постом.

   Крутанув ручку и приложив трубку к уху, Владимир услышал голос младшего сержанта Козлова.

   - Лейтенант Есипенко,- кратко представился Владимир.- Как дела на посту?

   - Товарищ лейтенант, хорошо, что вы позвонили,- голос сержанта от волнения дрожал.- Срочно приезжайте - пропал рядовой Асхаков!

   - Нервно сглотнув, лейтенант почувствовал, как у него лихорадочно, будто на крутом подъеме, застучало сердце, а тело под гимнастеркой покрылось липкой испариной.

   - Как, пропал?!..

   - Товарищ лейтенант,- захлебываясь словами, бубнил сержант,- Вы уехали, я обнаружил…

   - Во сколько он пропал?- Владимир машинально взглянул на часы - на них было шестнадцать часов двадцать три минуты.

   - Я обнаружил в двенадцать часов.

   - Ты доложил на заставу?

   - Никак нет, товарищ лейтенант, я вас ждал.

   - Что?! А поиск ты организовал?! – прокричал в трубку лейтенант, ошарашенный последними словами сержанта.

   - Никак нет,- после продолжительной паузы чуть слышно ответил сержант.

   - Идиот… – не выдержав, сквозь зубы процедил Владимир, бросая трубку на панель телефона.

   Выскочив из помещения, он ухватился за холку коня, стоящего рядом с крыльцом и, легко подпрыгнув, вскочил в седло.

   - На посту ЧП, за мной - не отставать! – бросил он Корневу.

   Прижавшись к шее и с силой сжав ногами мокрые бока коня, он, с места пустив коня в галоп, помчался по ущелью в сторону поста.

   Мысли в голове лейтенанта лихорадочно метались, он терялся в догадках...

   Что же с Асхаковым могло случиться? Может, зверь напал - мало ли, что в горах случиться может?.. Бывали же случаи, когда вышедших ночью в туалет солдат, находили помятыми от лап медведя. А может, его китайцы захватили?.. - Владимир знал, что такие случаи тоже имели место в округе – обстановка была сложной на границе. – Неужели, мы проморгали… неужели  китайцы похитили его?!

   Мозг лейтенанта работал на полных оборотах, перебирая варианты и версии и  ища пути выхода из создавшегося положения. Внезапно его обожгла пугающая мысль: «А, что если он сам сбежал?.. А, что если в Китай?!»

   До офицеров доводили некоторые сведения о состоянии дисциплины в Погранвойсках, и он знал, что случаи побегов за границу солдат и сержантов имели место, даже офицер разведотдела части вместе со своей семьей перебежал в Иран несколько лет назад.

   Неужели Асхаков тоже за границу сбежал? – секунду он старался об этом не думать, мелькнул совершенно шизофренический страх.- Нет, не может этого быть, только не это!!!

   Лихорадочно перебирая возможные причины исчезновения Асхакова, в памяти лейтенанта всплыл тот день, когда он впервые увидел его. Это произошло три с половиной месяца назад - он прибыл на заставу со сторожевой собакой на должность вожатого.

   Маленького роста, форма, туго обтянутая солдатским ремнем, на нем висела мешковато. На скуластом смуглом лице его зеленые, глубоко посаженные, с характерным для кавказца блеском глаза, смотрели смело и даже нагловато.

  В сопроводительных документах указывалось, что он по национальности татарин, что вырос он в порядочной семье в районном центре на Урале и что после учебного пункта окончил курсы собаководов. В целом Асхаков характеризовался положительно - ни в чем подозрительном он замечен не был.

  И все же, не смотря на положительную характеристику, в личных беседах с Асхаковым лейтенант отмечал некоторую его скрытность: говорил он о себе неохотно, скупо, при этом в его лице улавливалась некоторая настороженность и нежелание быть искренним. Говорил он медленно и невыразительно. У него было малоподвижное лицо и медленные движения.

   Тут же в памяти Владимира всплыл и другой эпизод трехмесячной давности. Тогда, через неделю после прибытия Асхакова на заставу, в два часа ночи выпустив очередной наряд на охрану границы, Владимир зашел в бытовую комнату, и там в темноте обнаружил солдата. Он включил свет и увидел растерянные глаза Асхакова, рядом с ним стояла металлическая кружка, наполненная густой белой жидкостью – это была разведенная в воде зубная паста.

   Владимир еще несколько лет назад, находясь на призывном пункте в Николаеве, в ожидании формирования команды, в которую он должен был попасть для отправки к месту срочной службы, всякого наслушался от будущих защитников Родины и знал, что солдатская фантазия, для того, чтобы словить кайф, не знает пределов. А уже служа срочную службу на заставе, ему доводилось слышать о том, как на соседней заставе солдаты заквасили брагу в огнетушителе, а еще где-то, для быстроты сквашивания браги, солдаты дрожжи в стиральной машине прокручивали. Доводилось ему слышать и о том, что в некоторых подразделениях, типа: хозвзвод или строительный батальон, некоторые не лучшие представители пограничной солдатской братии, озабоченные желанием напустить в голову дурман, употребляли намазанный обувным кремом хлеб, а некоторые и клей «БФ» перегоняли. Бывали случаи, когда солдаты тормозной жидкости, с риском для своей жизни, напивались, а бывало, что и зубной пасты.  Словом, Владимир знал, что фантазии солдат бывают самыми что ни на есть вывихнутыми, и ожидать от них можно чего угодно, но чтобы вот так, в одиночку, через неделю после прибытия на пограничную заставу пил зубную пасту молодой солдат – это уж чересчур нагло!

   Утром Владимир доложил начальнику заставы о случившемся ночью и тот тут же вызвал Асхакова в канцелярию.

   - Ты что - алкоголик? – спросил он Асхакова, строгим взглядом всматриваясь в его бегающие глаза.

   - Никак нет… - понурившись, промычал тот в ответ.

   - Тогда как я должен понимать твое желание употреблять зубную пасту?.. Только не говори мне, что это вкусно и полезно,-  так же строго добавил лейтенант Минаев.

   - Я не пил… я не знаю, чья это была кружка, и что в ней было налито… - шмыгая носом,  забубнил Асхаков. 

   - А что ты делал один ночью в неосвещенной бытовой комнате?

   - Я в туалет вставал, а потом в бытовую комнату на минуту зашел… Просто я не успел свет включить,… я хотел его зажечь, как вдруг товарищ лейтенант вошел….