— Ну, где же вы Лидия Степановна? — семь шагов в длину, пять в ширину.

Руки сами потянулись к волосам, пальцы запутались в свалявшемся колтуне, и я принялась раздирать спутавшиеся пряди.

Выгляжу я, наверное, как чучело, даже хуже.

Сейчас бы расческу…эх.

Руки беспощадно выдирали целые клоки волос, было больно, но эта боль заставляла отвлечься от ожидания. От долгого хождения по комнате закружилась голова, и я плавно опустилась на холодный кафель пола.

Глаза бегали по блеклым желтым стенам, а потом пошел дождь…

Яркие кружочки серпантина, падали плавно, словно воздух превратился в густую патоку.

Я помотала головой, и видение пропало…

— Неужели…я все еще больна? Нельзя, нельзя проваливаться так глубоко в себя.

Только сейчас как сквозь вату я услышала поворачивающийся в замке ключ, и мутным взглядом посмотрела на открывающуюся дверь.

— Вы вернулись, — тихо прошептала я, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы.

— Да, вставай, пошли, — я осторожно поднялась, меня заметно шатало. Медсестра, увидев мое состояние, подошла ко мне и, обняв за плечи, вывела в светлый коридор. Миновав коридор, мы свернули в бок, и зашли в помещение, оказавшееся туалетом. Там на полу лежала кучка вещей.

— Вот, возьми, сделай тест и успокойся, может тошнота у тебя от лекарств, — она протянула мне коробочку с тестом и одежду.

— Спасибо, — зайдя в кабинку, я быстро скинула больничную робу и дрожащими руками натянула спортивные штаны и огромную ветровку с капюшоном.

Теперь тест…

Через пару минут я просто вывалилась из кабинки, трясущимися руками протягивая полоску с тестом Лидии Степановне.

— Две, — хрипло выдохнула я.

— Вижу, — нахмурив брови, ответила она, — я понимаю, что положение у тебя хуже некуда, но не делай глупостей, ребенок здесь не причем…

— Лидия Степановна, я может быть дура, отчаянная сумасшедшая, но такого я не смогу сделать, — рука не произвольно ласково легла на живот, — он частичка меня…наверно, самая чистая.

— Хорошо, что ты не винишь его в грехах отца, а теперь пошли, время дорого, — мы вышли из туалета, спустились по лестнице вниз, прошли несколько однообразных коридоров и вышли к запасному выходу. Медсестра вытащила из кармана связку ключей и отперла тяжелую дверь.

— Так сейчас выйдешь и пойдешь прямо через эту рощицу, метров через сто будет забор, иди вдоль забора влево, там будет дыра, — когда она закончила мне объяснять, я порывисто обняла ее.

— Спасибо, вам, — всхлипнула я.

— Деточка, иди с богом, — она перекрестила меня и подтолкнула к выходу.

Я все сделала, как она мне сказала, и уже через десять минут шла чуть в стороне от дороги, по которой то и дело проезжали машины.

Больница находилась чуть в удалении от жилой части района, а первые дома показались только через двадцать минут.

Я оказалась на долгожданной свободе, но понятия не имела что теперь с ней делать, у кого попросить помощи. Надо найти, откуда позвонить…

— Можно от вас позвонить? — спросила я, подойдя к стойке бара.

Полный темноволосый бармен за стойкой скривился, брезгливо осматривая меня, но все же протянул телефонную трубку.

Пальцы нервно пробежались по столбикам цифр и замерли на кнопке вызова. У меня еще была возможность не впутывать Макса в мою катящуюся в тартарары жизнь, но страх оказался сильнее здравого смысла. Я стиснула трубку в руке и плотно прижала ее к уху.

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…, - сообщил мне вежливый женский голос.

Нервное напряжение достигло своего апогея, и я истерично рассмеялась, протягивая трубку назад.

— Спасибо, — машинально поблагодарила я и вышла из душного нутра ресторана.

Идти мне было некуда, да и куда бы я не пошла, меня всюду найдут, но тогда мне не поможет даже психушка. Дверь хлопнула, отрезая меня от невыносимых запахов доносящихся с кухни ресторана. Спустившись с крыльца, я безвольно опустилась на нижнюю ступеньку и уронила голову на колени. Снова захотелось рыдать биться в истерике и рвать на голове волосы, лишь бы утихла внутренняя боль, к которой прибавилось тяжкое бремя ответственности за еще не родившегося, но уже такого дорого ребенка.

— И что же мы здесь делает, мой драгоценный цветочек? — 'этот голос…неужели все, что я сделала, оказалось зря, нет уж, я так просто не сдамся!

Я подняла на него полные ненависти глаза.

— А ты что не знаешь? Тебя жду! — с этими словами я подскочила на месте, со всей силы толкнув Никольского, развернулась и побежала в ресторан. Залетев в зал, я побежала через него, на ходу ухватила официантку.

— Где черный выход? — крикнула я ей, девушка, ошалев от такой грубости, махнула на приоткрытую дверь в конце зала. Я бросилась туда пробежала мимо кухни, коридор свернул налево. Дверь во внутренний дворик была распахнута, не останавливаясь, я побежала к служебным воротам.

— Аля, стой! — кричал за спиной Никольский.

— Вот прям щас, — пробурчала я себе под нос, подбегая к воротам, но те неожиданно приоткрылись, пропуская двух здоровых мужиков, в одном из которых узнала водителя Никольского. Я остановилась, отступая от них, оглянулась назад. Вход в ресторан перегородил Никольский.

— Что тебе нужно от меня? — закричала я, с трудом сдерживая слезы, — зачем тебе нужна больная шизофреничка?

— Аля, перестань, — спокойно ответил он. Только сейчас я разглядела насколько потрепанным и усталым он выглядел.

Ты еще пожалей его, — пронеслась в голове шальная мысль.

— Ты разрушил мою жизнь, ты поломал мое здоровье, ты…, - я замолчала, меня снова мутило, ноги задрожали от слабости, а внизу живота свернулась тугим клубком боль. Колени подогнулись, и я упала на землю. Боль накатывала жгучими волнами, я обхватила живот руками и застонала. Ко мне подбежал Никольский, в его глазах была такая боль.

— Что с тобой? Что случилось? — он подхватил меня на руки, не переставая смотреть на меня.

— Андрей, ребенок…, - это были последние слова, которые я смогла сказать, прежде чем сознание покинуло меня.

Я очнулась, оттого что Никольский нервно подергивал меня за прядку волос.

— Может, перестанешь это делать? — недовольно спросила я, глядя в его прозрачные голубые глаза.

— Привет. Тебе лучше? Ничего не болит? — 'вот мешок худой, сколько сразу вопросов!

— Куда мы едем?

— В больницу, — от одного слова больница я чуть не завопила.

— Не надо в больницу, все хорошо, — я скорчила рожицу.

— Аля, скажи мне, пожалуйста, это правда? — я вывернулась из его рук и отодвинулась к самой двери.

— Что, правда? — 'услышал, черт его дери!

— Ты беременна? — в его голосе проскользнула надежда.

— Беременна, — сухо подтвердила я.

— Это мой ребенок? — 'ну что за глупый вопрос!

— Нет мой! — 'какой вопрос, такой ответ!

— И все-таки?

— Твой.

— Откуда такая уверенность? — я покраснела до кончиков ушей и отвернулась к окну.

— Я девушка чистоплотная, поэтому всегда предохраняюсь, а ты тогда особо не поинтересовался моим мнением, — во мне закипала злость.

В машине повисла тишина.

Я злилась и молчала, но как не странно чувствовала себя вполне живой, и отчасти счастливой. Рука сама собой потянулась к животу, а через мгновение ее накрыла теплая ладонь Никольского. Я повернула голову.

— Значит муж, да? — гневно выплюнула я, а он лишь пожал плечами, мол, прими как данность, — что ты сказал моим родителям?

— Ты в командировке в Германии, и я ничего не говорил, но Сергей Михайлович любезно согласился мне в этом помочь, — я зло сузила глаза.

— Может, еще и про Макса просветишь? — глаза Никольского потемнели.

— Почему бы и нет, — спокойно ответил он, — твой мальчик оказался очень понятливым, когда речь зашла о работе его отца…

— О! Мило. Можешь не продолжать, надеюсь, все помехи на подходе к моему телу ты устранил! — язвительно заметила я.