— Что-то ты рано вернулся Артем, — ворчливо отозвалась женщина, — так пирожки не трогай, руки мой и садись сейчас буду вас кормить.

Судя по тишине, которая воцарилась на кухне, он ушел, отчего дышать стало легче, а сердце перестало заходиться бешеным ритмом.

— Это сын Виктора? — неожиданно сама для себя спросила я.

— Да, — сухо ответила она.

Черт, надо же мне так попасть! И было бы из-за чего переживать. Но он то себе уже нафантазировал, что мало не покажется. Как же не вовремя уехал Вик! Так раньше времени не паниковать, будем решать проблемы по мере их поступления.

Мария Ивановна поставила передо мной плетеную корзинку с пирожками, и проблемы сами собой отошли на второй план, а мой аппетит не испортил даже вернувшийся откуда-то из недр дома Артем. И все бы замечательно (прямо-таки судьбоносное сегодня слово!) если бы не настигший меня вопрос.

— А вы собственно кто? — я отложила надкушенный пирожок и подняла на него глаза.

— Я? Саша, — глоток чая.

— И? — 'знаю, знаю, очень информативно'.

— И гостья вашего отца, — еще глоток.

— Гостья значит?! — 'злится, с чего бы вдруг?

Артем замолчал, пристально глядя на меня.

Нереально, милый друг, до Никольского тебе еще расти, и расти, так что извини, твой уничтожающий взгляд на меня не действует.

Достал из кармана мобильный, правильное решение, прежде чем дров наломать, выясни почем нынче эти самые дрова.

— Пап привет. Да, вернулся. Нет, еще не познакомился, — взгляд на меня, — да, я понял. Хорошо. Пока.

Молчание и тишина. Я оглянулась, Мария Ивановна уже куда-то испарилась в предчувствии важного и явно не рассчитанного для ее слуха, разговора. Первым нарушил наше затянувшееся молчание Артем.

— Кажется, я погорячился, извините, — и ни капли раскаяния.

— На 'ты', и не прощаю, — его глаза округлились от изумления, а длинные ресницы затрепетали.

— Почему?

— А не за что, — я пожала плечами, — собственно твоя реакция не удивила, и уж тем более не обидела. Ну а теперь по поводу обстоятельств моего нахождения в этом доме, — я сделала глубокий вдох, — мое присутствие здесь никак не связано с твоим отцом — это раз, я не его любовница — это два, и твоя тетка мне крупно задолжала — это три.

Мне показалось или он вздохнул с облегчением? Нет, не показалось, и даже взгляд заинтересованно загорелся. Ну, начинается!

— А…

— Надеюсь, я ответила на все твои претензии? — пресекая следующий поток вопросов, спросила я.

— Ага, а где тебе Вика дорожку перебежала? — заинтересованно спросил он, откусывая пирожок.

— Не твое дело, — беззлобно ответила я, откидываясь на спинку стула.

Он больше ничего не спрашивал, лишь изредка бросал на меня неоднозначные взгляды, на что я отвечала не сходящей с губ усмешкой. Вот и познакомились. Что же все мужики такие подозрительные, хотя Вик стал счастливым исключением. Только вот его отношение ко мне несколько туманно, также как и мое к нему. А вот его сына я явно нервирую, хотя это довольно странно. Что же во мне не так?

Когда мне окончательно надоело ловить на себе испытующие взгляды, я поднялась из-за стола, намереваясь до вечера запереться в отведенной мне комнате, но моим мечтам не суждено было сбыться. Проходя мимо Артема, я оказалась остановлена, он взял меня за руку.

— Что? — раздраженно спросила я.

— Почему ты здесь? — 'хм…странный вопрос, я вроде все объяснила'.

— Мне нужна была помощь, твой отец помог мне, если ты переживаешь или мое присутствие нервирует тебя, то не стоит, я очень скоро покину этот дом, — я вырвала свою руку и вышла из кухни.

Достали блин! Все уезжаю, как только вернется Вик. Мне определенно нужны

положительные эмоции, причем в больших количествах. Охо-хо, где бы их еще получить.

Дойдя до двери в комнату, я остановилась.

Эх, жаль, никакой одежды нет, иначе бы не сидела сейчас в четырех стенах, сходя с ума от тоски.

Откуда только взялось это щемящее чувство в груди? Словно что-то важное упущено и безвозвратно потеряно. Да и что я успела потерять? Никольского? Ха! Можно подумать у нас могло хоть что-то получиться. А если и могло, то не случилось…хм, вывод напрашивается интересный, сейчас я вольна жить, так как хочу.

Логика блин, дальше эту цепочку не стоит продолжать, а то дойду еще до крайнего феминизма, тут уж не далеко скатиться до полного матриархата и прочих. Кажется, меня заклинило, неееет, все, хочу дышать полной грудью, хочу жить без вечной угрозы быть битой по рукам, хочу домой к маме. И что б никаких мужиков рядом, со своим мнением на все и вся. Что я марионетка? Дерни так веревочку, я руку подниму, потяни сюда — голову опущу. Хватит! Баста! Никому я ничего не обязана!

— Ты заходить собираешься? — послышался из-за спины насмешливый голос Артема.

Надо же мне так задуматься, уйдя в себя. Мысленно обозвав себя дурой, я упрямо тряхнула головой и зашла в комнату, начисто игнорирую насмешливое фырканье парня. Вот еще нашел объект для подколок, перебьется, лучше лишний раз промолчу. Не готова я еще к словесным баталиям.

Плотно прикрыв за спиной дверь, я подошла к окну и распахнула тяжелые деревянные створки. В комнату сразу же ворвался поток чистого лесного воздуха, принеся с собой пряный аромат еловой смолы и прелой листвы. Вид за окном радовал глаз зеленой стеной мачтовых елей, с редкими прожилками корявых осинок, которые почти вплотную подступали к дорожке вокруг дома.

— Красотища-а, — протянула я, устраиваясь на подоконнике, по привычке спустила ноги вниз, так, что голые пятки касались нагретой солнышком стены. Вот так бы и просидела всю жизнь, смотря, как ветер качает тяжелые еловые ветви, скрипят старые остовы деревьев, и где-то вдали поет соловей свою песню: о любви, верности и небе.

Но видимо день сегодня не задался с самого начала.

Все началось с легкого едва ощутимого головокружения, которое я списала на пьянящий своей чистотой лесной воздух. Тем не менее, через пару минут я тяжело привалилась к створке окна, с трудом сдерживая тело от падения вниз.

Пора закругляться с этой неудачной прогулкой.

Подтягивая ноги вверх, я то и дело заваливалась назад, судорожно цепляясь пальцами за подоконник. Наконец мне удалось выбраться из окна, а после этого буквально рухнуть на кровать. Руки дрожали от слабости, лоб пылал, словно в лихорадке, а перед глазами комната водила хороводы. Чтобы не видеть этой дикой пляски, я закрыла глаза, попытавшись расслабиться, но так оказалось еще хуже. Меня замутило.

— Че-оорт, — простонала я, медленно поднимаясь с кровати.

Желудок в этот момент казалось, подскочил к самому горлу. Пришлось собрать остатки сил, чтобы добежать да заветного места в ванной комнате.

Прошел час и бесчисленное количество раз моих упорядоченных метаний от кровати к унитазу, от унитаза к раковине, и далее по кругу. Устав от этих действий я просто примостилась в ванной прямо на полу, откинувшись спиной на стену. В ванной сидя на холодной плитке пола, я пыталась унять колотившую меня дрожь, заставить перестать меняться местами пол и потолок, а про тошноту уже думать просто не хотелось.

После очередного подхода к сияющему фаянсовому другу, я подползла к раковине и открыла холодную воду. Умывшись, сделала пару глотков невкусной сырой воды. На отражение я вообще старалась не обращать внимания, потому что это нечто лохматое, бледное, отдающее нежной зеленью существо, меня откровенно пугало.

Уползать от раковины в свой укромный уголок, уже не было сил, поэтому я просто легла на пол. В таком положении меня и застал влетевший в ванную Вик. Когда он увидел меня свернувшуюся калачиком на полу, его лицо растеряло все живые краски, лишь глаза жили своей жизнью, выдавая такое количество эмоций, что я не выдержала и разревелась. Кажется, я все-таки начала себя жалеть.

Я как маленький ребенок потянула к нему руки. Он подошел, опустился на колени, легко, словно пушинку поднял на руки. От этого, казалось бы, легкого движения меня снова замутило.