Трасса казалась опустевшей, будто все водители нарочно попрятались от полуденного зноя. Мне сейчас сей факт, играл на руку, поскольку нервное напряжение в компании с подкрадывающейся истерикой не способствовали безопасной езде. Когда пришло осознание, что я не имею понятия куда направляюсь, решила съехать в сторону одной из многочисленных деревень.

Остановилась я вблизи березовой рощицы, но вдалеке от неряшливых деревенских домишек. Заглушила мотор. И только замолкли последние звуки работавшего двигателя, во мне закончились силы. Голова безвольно упала на руль, руки опустились на колени. Не осталось сил даже на слезы.

— Как все глупо вышло, — я улыбнулась, но улыбка вышла странной, сумасшедшей.

Там на дороге перед домом Вика, я решилась бежать. Я чувствовала, часы, которые во мне тикают, поддерживая нормальную жизнь, вот-вот встанут, просто застынут. Если Андрей заберет меня с собой, оградит от чужих грязных взглядов: я отдам ему все, но не получу в ответ ничего. А может, я не стану делиться, выстроив вокруг себя стену.

Слишком много сомнений боролось во мне, подогревая решение позорно сбежать. Возможно, настало то время, нужное для копания в себе, в причинах и следствиях поступков. Возможно…

Подняв пылающий лоб от руля, я посмотрела на серо-золотую стену домиков, кивнула своим мыслям и завела машину. Дорога петляла и пузырилась ухабами, осыпала черный капот тонкой сухой пылью, словно принимала и ласково привечала: 'Теперь ты путник! .

— Какого черта Аля делает в твоем доме? — выпалил очнувшийся Никольский.

— Андрей, — Виктор устало потер лоб, — тебе не кажется, что твои претензии слишком неоправданны. К тому же не забывай, с кем ты приехал ко мне!

— Это не имеет никакого значения! Твоя сестра не имеет представления о таком простом слове 'нет'. Для этого я привез ее к тебе, мне надоело, что она вешается на меня, — раздраженно, но уже неагрессивно сказал Никольский.

— Андрей, давай пройдем в дом и все обсудим, — Виктор иногда мог быть очень убедительным. Никольский бросил последний взгляд на дорогу, по которой минуту назад умчалась Саша, и последовал приглашению Лужина.

Одна Вика никак не могла понять, что сейчас произошло, а брат не спешил с объяснениями, он вообще казалось, не замечал злой растерянности собственной сестры. Виктор решил разобраться с младшей сестрой после того, как обсудит с Никольским причины нахождения Саши у него дома.

Войдя в дом, мужчины расположились в тех самых креслах, в которых до этого сидел Виктор с Сашей. К ним подошла Вика, перед этим напустив на себя самый разнесчастный и обиженный вид.

Руки сложены на груди, нижняя гуда по-детски оттопырена, а в глазах уже плавают готовые пролиться слезы. Виктор посмотрел на непутевую сестру из-под нахмуренных бровей.

— Вика, иди в свою комнату, с тобой я поговорю потом, — с нажимом сказал он тоном, не терпящим пререканий.

— Ну, Вик! — завизжала девушка, хорошенькое личико исказилось злобой.

— Вика, по-моему, я ясно дал понять. Иди в свою комнату, — девушка насупилась, но с места не сдвинулась, — или тебе напомнить, кто виноват во всей этой ситуации? — вкрадчиво поинтересовался Вик. Никольский непонимающе переводил взгляд с девушки на Виктора.

— Что все это значит? — Никольский задал вполне закономерный вопрос, а еще ему дико хотелось встряхнуть Виктора.

— Вика! — рявкнул Вик, а девушка бросилась прочь, застучали по лестнице каблуки, где-то наверху хлопнула дверь и все стихло.

— Андрей, — Виктор посмотрел на него в упор, — скажи, кто тебе Саша?

— Жена, — коротко ответил Андрей, внимательно следя за реакцией компаньона, — она тебе не сказала, так?

— Не сказала, видимо у нее на то была масса причин, — парировал выпад Никольского Виктор.

— Несомненно. Так как Аля оказалась у тебя? — Андрей на провокацию не поддался, решив перейти от обмена колкостями, к причинам.

— Вика…она устроила похищение Саши, после чего ее привезли в мой охотничий домик, где заперли в комнате, в которой я хранил оружие. Там я ее и нашел, остальное, — он тяжело вздохнул, — Саша, если захочет, расскажет сама.

— Вот значит, как, — раздраженно произнес Никольский, его руки до этого покоившиеся на подлокотниках нервно дернулись, пальцы сжались в кулаки, — что у тебя с ней?

— Что ты имеешь в виду? — язвительно ответил Виктор, растягивая губы в насмешливой улыбке.

— Ты знаешь, о чем я! — Никольский начал заводится.

— Я не спал с ней, если ты об этом. Плохо ты думаешь о своей жене, она очень переживает твои выкрутасы. Иногда мне казалось, что еще немного и из ее глаз уйдет рассудок. Ты представляешь, в каком состоянии она укатила?

— Это я во всем виноват! Твоя сестра свалилась мне как снег на голову, я не знал, как от нее отделаться! Черт! Дура, какая же она дура! — Никольский вскочил с кресла, принявшись мерить комнату шагами, — и какой же я идиот! Ее надо найти и вернуть, я поеду прямо сейчас!

Виктор покачал головой, и отвернулся от разнервничавшегося Никольского.

— Сейчас это бесполезно, даже если ты ее найдешь, боюсь, она не станет с тобой разговаривать. Дай ей время, пусть девочка успокоится, — Никольский замер, непонимающе глядя на Виктора.

— Ты не понимаешь!

— Чего?! — вспылил Виктор.

— Она ждет ребенка, моего ребенка! Ей нужен уход, забота!

— Андрей, ты полный кретин!

— Я знаю.

После этих слов в комнате повисла тишина, они больше не спорили, каждый думал о своем. А наверху в своей спальне Вика билась в бессильной истерике, кляня старшего брата за непонимание, Андрея за бесчувственность и холодность, Сашу за то, что она просто дышит тем же воздухом и ходит по той же земле.

Ветер перемен. Неудачница.

Там, на голой дороге земли,

Крылья тонкую пыль собирают.

Я иду и спешу, забывая пути,

Тропы новые в миг создавая.

Но тернисты они, беспощадны, жестоки,

Кровь здесь платит покой и покоем,

Растворяя в нем боль,

Точно в иллюзию пеленает.

Г.А.

Когда пути неодинаковы, не составляют вместе планов.

Конфуций.

Ветер из открытого окна машины бил в лицо, отчего из глаз срывались слезы, но это мне совершенно не мешало, ведь я чувствовала себя счастливой. Все же это правильное решение сбежать от двух больших и мужественных проблем. А о чем уж они договорятся, меня не касается, пусть хоть поубивают друг друга, главное я свободна. Пускай это только иллюзия…пока иллюзия, и в скором времени она легким взмахом ресниц упорхнет, но я постараюсь отодвинуть этот момент как можно дальше.

Долгая дорога меня совсем не утомила, даже наоборот придала сил для борьбы. Город, мой родной и любимый он проплывал мимо меня, вздыхал и приветствовал свое дитя, которое вернулось в его объятия. Наши чувства как никогда стали близки, хрустальная пленка, сковавшая сердце дала трещину, и через нее бурным потоком полилась радость от встречи с городом.

Я улыбалась. Но хотелось большего: хотелось бродить по залитым послеполуденным солнцем улочкам, заглядывать в блестящие окна и витрины, смело шагать по пыльным, изъеденным временем тротуарам, смотреть в лица таких разных прохожих, хотелось жить. Только это все потом, сначала домой в старенькую панельную девятиэтажку с обшарпанным подъездом, где меня ждет моя семья.

— Мама я уже еду… — сказала я, а ветер подхватил мои слова, унося в свою копилку.

Машина нехотя продвигалась по запруженным улицам, хотелось уже скорее очутиться среди дорогих мне людей, рассказать, объяснить… Мама она поймет, поможет, ей будет плохо от моего решения, мне же не оставили выбора. Значит надо сделать так, чтобы он появился и возможно тогда я поверю в утверждение: 'человек сам кузнец своего счастья и судьбы'.

Но прежде, чем повернуть к своему дому, я припарковала машину около здания офиса Никольского.