Руки Вика сомкнутые на моих запястьях дрогнули, пальцы резко разжались, отпуская их. Я решила послушаться здравого смысла и убрала руки из сумки так и, оставив ее лежать у себя на коленях.

— Кажется, тема исчерпала себя, — заявила я, — предлагаю попросить счет и пойти прогуляться, если конечно, тебе уже не пора.

Мне показалось или Вик вздохнул с облегчением, услышав мои слова.

— Нет, пожалуй, я никуда не спешу.

— Чудно. Официант!

Улица встретила слепым белым солнцем, душным воздухом и мерным гулом голосов, что раздавался из летного кафе неподалеку. Я покосилась на внушающий доверие огромный хаммер черного цвета, и понимающе улыбнулась.

— Твоя крошка? — смеясь, спросила я, указывая на машину.

— Эта? Ага, — удивленно и как мне показалось, немного рассеянно ответил он, — ну уж не крошка точно.

— Вот и я о том. Куда двинемся? — Вик задумчиво посмотрел на меня, потом на «мою» машину и заговорщицки подмигнул, — всегда мечтал о даме водителе.

— О! ты сумасшедший! — я покорно поплелась к машине, на ходу вытаскивая ключи, которые преданно ткнулись в ладонь, стоило мне только сунуть руку в сумку.

Сев за руль я механически выполняла действия. Пристегнуться, ключ в замок зажигания, ногу на тормоз, рычаг переключения скоростей сначала на задний ход, руль выкрутить, отпустить тормоз, отъехать, рычаг на драйв и прочь из шумного центра. Спустя какое-то время я расслабилась, потом вспомнила, что не одна и осторожно бросила взгляд на молчащего мужчину.

— О чем молчим? — спросила я, следя за дорогой.

— Да вот, думаю, почему ты сейчас не с Андреем… — я нахмурилась, руки на руле крепче сжали черную кожу.

— Потому что! — огрызнулась я.

— И все же, — "он что не понял?"

— Вик, ты с улыбкой на лице говоришь не лезть в твою жизнь, но с такой легкостью вламываешься в мою. Скажи, ты давно знаешь Никольского? — Я негодовала, он играет со мной, но совсем недавно казался другим открытым и внимательным.

— Хорошо. Ты меня уела, мой вопрос не уместен. А что до Андрея то мы знакомы лет десять, не скажу что он компанейский человек, скорее наоборот. Почему тебя это интересует? — "господи, о чем мы говорим?!"

— Да так, интересно.

— Странно, что спрашиваешь об этом меня. Вы же вроде как женаты, — о, в эту фразу он вложил столько издевки и сарказма, что я едва не остановилась прямо посредине дороги. Лишь в последний момент отогнала из головы злую пелену.

— Именно! Вроде как. Что с тобой случилось? Ты язвишь, стараешься побольнее задеть меня, но в голове не укладывается за что? — я вырулила на обочину и затормозила. Теперь появилась возможность посмотреть ему в глаза. Вид у него был тоже не образцом спокойствия, глаза сверкали от переполнявших чувств. Но я должна, имела право знать, с чего все это?

— Саша, — Вик подался вперед, протянул руку и кончиками пальцев провел от виска по щеке, остановился в уголке губ. Я вздрогнула, но не отпрянула, смотря прямо в его глаза.

— Зачем тебе это? — серьезно спросила я, — ты взрослый мужчина, знающий свои возможности, потребности. Но то, как ты ведешь себя сейчас…мне надоело! Достали все ваши ужимки. Хочешь знать, что я обо всем этом думаю? — мне не нужно было его молчаливое согласие, — я на распутье, и каждый из вас, как в большой игре может бросить кости, но только не надо сбрасывать меня со счетов. Я поступлю так, как посчитаю нужным, и ни ты, ни Никольский ничего не сделаете. Мне жутко надоело ваше вмешательство в мою жизнь!

Я стряхнула его руку с лица и отвернулась.

— Уходи, — тихо прошептала я, с трудом сдерживая набежавшие слезы.

— Ты рано или поздно должна будешь выбрать, — Вик говорил медленно, но его тон звучал властно, — в одном мы с Андреем похожи, ни один из нас не отступит.

Судорожный всхлип вырвался из горла, я моргнула, слезы упали, вниз оставляя на джинсах круглые пятнышки. Я не смогла себя заставить повернуться к нему, не решилась посмотреть в глаза жестокой правде. Собака на сене — так должно быть я себя вела.

Хлопок двери неприятно резанул по нервам, но последующее одиночество и тишина вернули мне уверенность. Я зло размазала соленые дорожки оставленные слезами.

— Так что у нас там по плану? Убить Кеннеди? Захватить белый дом? Да раз плюнуть!

В холмы я вернулась вечером. Внутри было гулко от пустоты, сердце неприятно покалывало. Вот значит, каково это потерять последнюю опору? Где-то внутри опять все сжалось от жалости к себе, но я гнала прочь подобные мыслишки. Пора самой становится на ноги, избавляться от собственных иллюзий.

Из-за калитки показалась встрепанная макушка Миши, он посмотрел на объемные сумки в моих руках и покачал головой.

— Привет, ты чего здесь? Что-то случилось? — запаниковала я, бросая обеспокоенные взгляды на дом.

— Да успокойся все нормально, просто помогал твоей бабушке компот закрывать, потом банки в подвал спускал, делов куча не без мороки, — с улыбкой отрапортовал он.

— Поможешь? — я тряхнула пакетами.

— Ты что магазин ограбила? — на его лице появился ужас, когда он заглянул в багажник.

— Почти, супермаркет. И не ограбила, а сделала набег, — казалось, безвозвратно улетучившееся настроение возвращалось с каждой секундой общения с этим милым парнем.

Когда все пакеты были извлечены из багажника, доставлены на кухню и распакованы, мы сели пить чай. При свете масляной лампы, которую Миша сегодня днем нашел в том же подвале, наши посиделки выглядели старомодными.

— Как прошел день? — Миша сидел на табурете напротив меня.

— Паршиво, — вспоминать сегодняшние события совсем не хотелось, здесь же и сейчас было так уютно и хорошо.

— Не хочешь рассказать? — я помотала головой, и сделала глоток горячего чая.

Тут бабушка до того внимательно слушавшая нашу беседу, засобиралась.

— Пойду я, а то спина разболелась за весь день. А вы сидите. Спокойной ночи, — мы с Мишей переглянулись с одинаковыми озадаченными лицами.

— Чего это она? — спросил Миша, я пожала плечами.

— Мало ли?

— Так что случилось? Ты какая-то тихая, бледная, глаза красные. Ты что плакала? — я отвела глаза, спрятала лицо в ладонях.

— Миш, давай не сейчас, я так устала. Твое беспокойство конечно приятно, но…

— Понял, прости, это не мое дело, — он так задумчиво смотрел на меня, что я замерла под его взглядом.

— Да нет же, я бы поделилась наболевшим, поплакалась в жилетку. Только сегодня я уже даже на это не способна, — усталость вдруг навалилась так сильно, что закружилась голова, перед глазами все поплыло.

Ну, все допрыгалась, — мелькнула и исчезла издевательская мысль. В глазах завертелась комната, запрыгали темные предметы в отблесках единственного язычка пламени, проплыло испуганное лицо Миши, и стремительно приблизился пол, но забытье пришло прежде.

Глаза защипало, а в носу засвербело так, что захотелось сказать что-нибудь нецензурное, но сил не осталось даже на это. Я слабо отмахнулась рукой, тот час же услышав облегченный вздох. В комнате ощутимо витал запах аммиака. Приоткрыв глаза, я увидела сидящего на краешке кровати Мишу. Я хотела сесть, но Миша положил мне руки на плечи.

— Лежи уж, непоседа! Надо же так меня испугать! — возмущенно, но беззлобно ворчал Миша.

— Ты что принес меня сюда? — я нащупала рукой мягкую постель.

— А что надо было оставить тебя валяться на полу? — огрызнулся Миша и положил мне ладонь на пылающий лоб.

— Спасибо, — я слабо улыбнулась и прикрыла глаза.

— И что это было? — теперь просто не было никакого резона скрывать свое положение.

— Я беременна, — в темноте я не увидела лицо Миши, — вот так…

— Хм… ладно. Тебе лучше поспать, а завтра, если захочешь мы поговорим, — он встал чтобы уйти.

— Посиди со мной еще несколько минут, пожалуйста, — попросила я, закрывая тяжелые веки.