Утро пришло неумолимо, глаза казались налитые свинцом, в голове стучали африканские барабаны, но сон упорхнул, как только я открыла глаза. Такой разбитой я не чувствовала себя уже давно. На часах стрелки показывали час дня.

Сквозь тонкую тюль просвечивалась серая дымка пасмурного дня, лето подходило к своему концу.

Подниматься с постели не было никакого желания и если бы не настойчивый стук во входную дверь, то я бы так и созерцала тяжелые серые облака за окном. Стучали деликатно, но настойчиво. Надежда, что в доме есть еще кто-то кроме меня, улетучивалась с каждой секундой, а настойчивый визитер все не уходил. Пришлось подниматься, натягивать спортивный костюм и по стеночке, дабы не разбудить утихшую головную боль, идти на звук.

— Иду я, иду, — бурчала я себе под нос, открывая дверь.

Передо мной стоял немолодой мужчина в синем форменном комбинезоне, с чемоданом для инструментов. После недолгого созерцания моего помятого вида, он откашлялся и сказал:

— Здравствуйте, вы Никольская Александра? — я поморщилась при упоминании моей фамилии, но кивнула.

— А вас значит, направил ко мне Виктор, — скорее сама себе сказала я, и поманила электрика за собой, — проходите. Как вас зовут?

— Петр Иванович, — он прошел за мной и теперь неловко топтался у входа, а я еще до конца не проснувшись, не сразу поняла его растерянность.

— Ах да! Вот наш пациент, — я указала на злополучный аппарат. Мужчина деловито осмотрел его, достал отвертку, я нервно сглотнула, вспоминая предыдущий опыт и орущего дурниной горе-электрика. Но ничего страшного не случилось, отвертка пришлась по назначению, а я с чистой совестью удалилась по своим неотложным делам. До заветной кабинки я бежала, мимоходом отметив, что в огороде тоже никого не наблюдается.

Закончив скромный утренний туалет, я вернулась в дом, где обнаружилась таки бабушка. За что ей надо отдать должное, так это за то, что, увидев в доме постороннего человека, она не подняла шум, а по-человечески выяснила, что к чему.

С появлением в доме самой хозяйки, воздух наполнился умопомрачительными ароматами еды, на которые я, успев снова прикорнуть на кровать, выползла на кухню. Свет нам все-таки сделали, и теперь вместо допотопной черной коробки красовался новенький светлый счетчик. Бабуля не могла поверить, долго благодарила сильно смущавшегося мужика, потом доверительно сообщила ему о двух неисправных розетках и одной разболтавшейся вилке. Мужик не растерялся и выполнил свой профессиональный долг, после чего под руки усажен за накрытый стол. От такого обращения он слегка обалдел, но потом расслабился и даже поддержал бабушкин монолог об урожае и прочей сельскохозяйственной мелочи. От ста граммов «столичной» мужчина вежливо отказался, мотивируя это строгими правилами. Ну, уж после такой новости бабуля вся расцвела, помянула какую-то Степановну утверждавшую, что ни один мужик в здравом уме не откажется от халявных ста граммов.

После плотного обеда я решила прогуляться. Попросив у бабушки теплый плед, вышла из дома. На улице царствовала осень, жаркое вчерашнее солнышко теперь затерялось в кучных свинцовых облаках, а ветер нагнавший их за ночь холодком пробирался под не застегнутый воротник ветровки.

Я вышла к концу деревни, углубляясь в жиденькую рощицу, которая очень скоро перешла в овраг с ручьем. Еще по детству я помнила, что эта тоненькая, весело журчащая полосочка может быть на редкость глубокой и очень холодной. Тогда-то искупавшись в этом недоразумении, мы собственноручно соорудили мостик из «позаимствованных» сосновых досок. Но как давно все это происходило! Мостик мог сгнить, утонуть или еще чего.

Я прошла еще несколько метров вдоль ручья, и мои подозрения развеялись, он стоял там, где мы его положили, лишь кое-где древесина прогнила и покрылась бурой плесенью. Преодолев ручей, пришлось почти карабкаться по крутому склону оврага, цепляясь за вылезшие из-под земли корни и пучки травы. Преодолев подъем, я оказалась почти на краю рощи. Здесь, как и в беззаботные дни наших школьных каникул все осталось неизменным. Сейчас я стояла на верху невысокого холма, но вот следующий можно было по истине назвать королем холмов. Он бугрился волнами земляных мускулов, подернутых частым луговым земляничником, полевыми травами и дерном.

Спуск здесь удобно вился тонкой змейкой протоптанной дорожки. Спустившись в довольно широкую ложбину меж двух холмов, я зашагала к приглянувшемуся местечку. Как мне показалось первоначально, тут можно было вполне комфортно взобраться наверх. На деле же пришлось попотеть, но результат того стоил.

Зеленое море мерно колыхалось под тугими порывами ветра, редкие кусты жались к бокам холмов, словно замерзшие цыплята к маме-наседке. Вдалеке мелькали светлыми пятнышками пасущиеся козы.

Выбрав площадку поудобнее, я развернула плед и постелила на траву. Трудности пути остались позади, а впереди лишь зеленые холмы, ветер и серые клоки туч, гуляющие по небу. Поправив задравшийся угол, я опустилась на плед.

Теперь, когда ничто не мешало мне заниматься самоедством, я с особенным «удовольствием» предалась мыслям, которые до этого старательно отгоняла. Итак…Виктор. Виктор решил разыграть свою партию. Мотивы мне, к сожалению не понятны. С одной стороны все предельно просто, — я откинулась на спину и сорвала колосок, сунув его кончик в рот. Задумчиво пожевала, чуть кисловатый сок брызнул на язык.

…он решил посоперничать с Никольским, но и тут я не вижу связи. Вик не чувствует ко мне ничего такого, скорее хочет досадить Андрею. Но почему? Вот этот вопрос ставил меня в тупик, — на этом мои мысли глохли, становились расплывчатыми, вот тогда я задавала себе другой вопрос — зачем все это нужно мне? А вот чтоб было! Женское любопытство, хотя стоило после всех жизненных уроков спрятать все любопытство куда подальше. Именно поэтому я находилась здесь, и у меня не было возможности сорваться в город, где с превеликим удовольствием задать парочку вопросов Вику.

Ха! Вчера я именно этим занималась — толку ноль, за то уязвленное самолюбие и растрепанные нервы.

Заложив руку за голову, я отстраненно наблюдала за плывущими облаками. Ветер шумел листьями где-то в роще, шуршал по траве, трепал распущенные волосы. Перевернувшись на бок, я увидела карабкающегося на холм Мишу.

Как только нашел?

Я махнула ему рукой, и похлопала по пледу рядом с собой, давая разрешение присоединиться. Компания мне совсем не помешает.

— Ну, ты и забралась! — пропыхтел парень, преодолевая последние сантиметры несговорчивой природы.

— Ты как меня нашел? Небось, бабуля сдала? — он согласно кивнул, аккуратно присаживаясь на свободный кусочек пледа, — чем порадуешь?

— Скучно, — Миша смотрел в даль, и я его понимала, вид отсюда открывался потрясающий.

— А мне вот слишком весело, — хмыкнула я, подпирая ладонью щеку.

— Ты про вчерашнее?

— Ну да, — ответила я, и немного погодя принялась рассуждать вслух, — понимаешь, если я приму предложение одного из них, то спокойная жизнь мне обеспечена.

— То есть как одного из них, — я, не глядя на Мишу, махнула рукой.

— Долгая история…

— Как все запущено, — насмешливо фыркнул он, так же как и я пару минут назад покусывая колосок.

— Ой-ой, — беззлобно передразнила я, — лучше б о себе чего рассказал.

— А что? Родился, учился, женился… — я вскинула брови, — развелся! — нравоучительным тоном добавил он.

— О как! Коротко и ясно. А причины следствия?

— Да ладно, о чем ты говоришь! Я студент она тоже. Глупые, дети короче, — он улыбался, видимо что-то вспомнив, — Потом прошло время, розовые очки остались между стиркой и готовкой. Маша стала все больше пропадать на работе, я тоже ударился в зарабатывание денег, а через год мы решили разойтись, — я внимательно слушала, перед глазами вставал совершенно другой образ Миши. Не тот улыбчивый сероглазый мальчишка, а серьезный вдумчивый уже хлебнувший в этой жизни чарку горестей и радостей молодой мужчина.