— Хватит, Ансгар! — разгневанный Том вскочил и быстро продвинулся мимо стола. Он очень неделикатно толкнул своих приятелей в сторону, схватил Нину за талию и стремительно отвел ее на безопасное расстояние.

— Слышишь, а ты не потеряешь ее снова? — громко смеялся позади Ансгар. Том по-прежнему подталкивал Нину вперед, пока, в конце концов, она не развернулась и не остановилась в гуще толпы.

— Прости, — начал он, — когда Ансгар напивается, он преувеличивает.

Она махнула рукой.

— Все окей. Я бы не позволила ему себя загрузить.

Том засмеялся и покачал головой. Она не попала под влияние преданного взгляда Ансгара.

— Что в этом смешного?

— Ничего, все окей. Я вернусь, — Том хотел снова развернуться назад к остальным. Он бы еще раз сказал своим друзьям все, что о них думал.

Нина нежно взяла его за плечо, и на секунду Том смутился от ее прикосновения. Девушка сразу же убрала руку.

— Может, выпьешь? Я хотела извиниться за сегодняшнее. Это было глупо, — ее лицо покрылось румянцем, и она нервно провела руками по своим бедрам. — Собственно, поэтому я позволили твоему другу уговорить меня и пришла. Я имею в виду, что вела себя совершенно по-дурацки.

Неожиданно Том совершенно растерялся. Еще несколько минут назад он пытался окончательно стереть из своей жизни эту девушку, нет, это сумасшедшую женщину. Сейчас это была она, собственной персоной и осложняла его решение.

— Я угощаю, — добавила она и посмотрела на него с раскаянием.

Прежде чем Нина смогла подать бармену свою карту потребления[14], Том обменялся с ним несколькими словами и пояснил, что два пива пойдут на счет Ансгара, который стоял, самодовольно ухмыляясь, в конце стойки. Это должно было быть достаточной местью.

Не говоря ни слова, они решили отойти со своими напитками к столу в дальнем углу. Пока Нина ловко забиралась на барный стул, то вытащила сплющенный пакетик табака. Том улыбнулся. «Javaanse Jongens»[15] легкая – по-прежнему. Нина деловито вытащила из пакетика резинку для волос. Она уже тогда накатывала сигарету на нее, потому что никогда не полагалась на полоски для склеивания. Девушка вытащила листик и выкопала из табака фильтр. Возможно, она не так уж и сильно изменилась.

— Итак, — начала она, наконец, пока больше, чем нужно, сосредоточившись на том, чтобы добавить на листок достаточное количество табака. — Как ты живешь? Чем занимаешься?

— На самом деле очень хорошо, — теперь он вытащил свой черный табак. — Мы заказали с группой завершающий тур.

— Неужели? Том, это круто! — ее радость была искренней, и ему не оставалось ничего другого, кроме как усмехнуться. Она быстро прикурила. — Честно, я рада за тебя и даже очень завидую. До собственного турне мне еще очень далеко.

— Ты сейчас учишься?

Она гордо распрямила плечи.

— Уже несколько месяцев как закончила. Теперь у меня есть диплом в области популярной музыки.

— Поздравляю, звучит довольно профессионально.

Том был действительно серьезно поражен, но она в ответ сразу поникла.

— Ну да, на самом деле, сейчас мне это ничего не дает. Большинство музыкантов не принимают обучение всерьез, потому что это совершенно в новинку. Прежде всего, я должна бороться с предубеждением в собственных кругах, — она дерзко улыбнулась. — Но Лолли и я хотим объединиться с несколькими другими музыкантами, с которыми мы познакомились во время учебы в Мюнхене.

— Лолли, да? — его настроение сразу испортилось. Еще тогда он бы с удовольствием сломал нос так называемому другу, за то, что тот вырвал Нину из его рук. — Вы еще дружите?

— Да, конечно! Но временами это было не так легко.

— Он тоже здесь? — совершенно бесконтрольно в нем поднялась агрессия.

— Нет, — она нервно засмеялась. — Он у своей семьи в Пфаффенхофен.

Том с облегчением сделал глоток пива, для Лолли было полезнее проводить отпуск со своей семьей.

— Скажи, это правда, что сказал Ансгар? — она продолжала играть с заклепками на своей джинсовой юбке. — Что ты искал меня?

Том глубоко вздохнул. Ему было неловко признаваться ей сейчас во всем, касающемся нее, даже, если она почти все – вот как! – узнала от его замечательного друга. Пока он добросовестно искал ответ, который не выставил бы его как последнего придурка, Том пережил как в замедленной съемке все чувства за последние годы. Постоянные взлеты и падения, тоска, ощущение потери и бесконечные попытки сказать себе о том, что ее нужно отпустить. Он откашлялся и решительно посмотрел ей прямо в лицо. Шрам Нины был светлее, чем остальная кожа и глаза. Его чувства снова вернулись в тот день, когда он нашел девушку с гитарой на складном стуле. Как она пела. С какой страстью играла. И блеск в ее взгляде, когда Нина просила его с ней спеть.

— Да, — только сказал он, — правда.

Нина сразу же покраснела. Она стыдливо смотрела на свои пальцы, которыми с особенной яростью сжимала ткань своей юбки.

— Мы с Лолли сильно спорили об этом. Я злобно упрекала его за то, что он утащил меня далеко от тебя, — она глубоко вздохнула. — Мы почти полгода не говорили друг с другом.

Том был не уверен, но выглядело так, как будто она украдкой вытерла слезу. Часом не из-за него? Или из-за Лолли? Потом Нина подняла голову, и парень смог смотреть ей прямо в глаза.

— На летних каникулах тогда после всего я должна была отправиться со своим отцом в турне по Канаде, но я так долго ныла, пока мне не разрешили остаться у моей тети в Потсдаме, — уголки ее рта отважно приподнялись вверх. — Я так часто ездила в Берлин, чтобы найти тебя, — она беззащитно передернула плечами.

Том импульсивно поднял руку и очень легко коснулся кончиками пальцев ее щеки. Большим пальцем он провел по шраму. Нина была такой красивой.

— Ах, ты здесь!

Катрин бесцеремонно продвинулась между ними, и Том был вынужден снова убрать свою руку от лица Нины. Катрин недвусмысленно прижалась к нему и обняла его за талию.

— Ты – Нина, да? — прошипела она. — Я – Катрин, — ее взгляд пренебрежительно прошелся по Нине, которая обстреливала знакомую Тома убийственными взглядами.

— Эм... я... — Том старался увеличить расстояние между Катрин и собой.

— Все окей, — Нина схватила свое пиво и соскользнула с табурета у стойки. — Желаю вам счастливого Нового года! — она выпила за их здоровье и удалилась прочь.

Совершенно традиционная сентиментальная «Happy New Year» группы «Абба» звучала в огромных залах «Кнаака». Все радостно обнимались, с ликованием шатаясь от одного к другому.

Только не Том. Он держал в руках только Катрин и все остальные, тоже девушки, должны были довольствоваться короткими дружескими рукопожатиями и целомудренными поцелуями.

С того момента, когда девушка перед Ниной заявила на него свои права, она крепко обнимала его руками и сжимала своими пальцами ткань его футболки. Девушка не терпела возражений – у него не было даже малейшего шанса отделаться от нее.

— Счастливого нового года, — шептала она ем прямо в ухо и Том чувствовал доминирующий запах солода, который подспудно сопровождался приторным алкогольным выхлопом. Она нервно скользила своими руками по его груди и затем обняла его за шею, приблизившись прямо к его лицу. — Поцелуй меня, — прошептала она ему едва понятно и прижала к нему синеватые от «Пернода» губы (прим.пер.: Абсент).

И Том уступил, просто только лишь тихо стоял и неуверенно отвечал на ее поцелуй. Она жаждуще толкалась и скользила по его нижней губе кончиком языка, требуя от него большего участия. Он ожидал небольшой фейерверк в своем желудке, но ничего, абсолютно ничего в нем не шевельнулось. Испугавшись, парень открыл глаза и посмотрел на отекшее лицо девушки. Нет! Это неправильно. Совершенно неправильно.

— Мне очень жаль.