«Видимо, это как раз тот момент, когда я едва не врезалась в край небоскрёба, уходя от ракет».
Второй рисунок изображал момент, когда Карла вошла в штопор. Автор явно приукрасил этот полет, обозначив на переднем плане затемнённое изображение пилота в шлеме, видимое сквозь стекло кабины катера. На заднем плане, где-то сбоку, можно было рассмотреть преследующий его второй катер. Третье изображение являлось самым детальным. Карла долго смотрела на него. Этот момент она не видела, и потому не могла помнить. Чьи-то руки, держащие переносную ракетную установку. В левом нижнем углу изображались только часть спины, плечо и руки, но не узнать ассиметричную причёску Карилиса, нарисованного со спины, было невозможно. В центре композиции располагался детальный рисунок громоздкого транспорта противника, уходящего с линии огня с дырой в корме. На заднем фоне оставался только дымный след от падения катера Карлы… Последний рисунок был подписан витиеватыми буквами: «carpe diem».
Женщина опустилась в кресло, продолжая разглядывать наброски. В голове у неё появилась совершенно нелепая мысль:
«Сколько надо времени, чтобы это нарисовать? Неужели, он просидел тут всю ночь? Или не одну ночь?»
Жёлтое солнце Эдарии сияло, как драгоценный камень в короне королей. Жемчужина человеческого сектора, главная планета целого Конгломерата, единственная и неповторимая, она блистала в черноте космоса, даря надежду и заставляя искать её расположения.
Как и любая красавица, Эдария умела преподать себя и знала себе цену. А цена у неё была не малая. Единственная планета системы Гелиотроп вращалась вокруг своей звезды, оборачиваясь при том вокруг своей оси за двадцать восемь стандартных часов. Удобные условия для жизни, комфортные температуры, примерно равное соотношение воды и пригодной для жизни суши, делали Эдарию желанной для каждого человека. Её милости искали короли и шейхи, к её ногам бросали тысячи голов врага защитники и завоеватели, за ней ухаживали соседи по сектору и ей преподносили самые изящные подарки технологиями, обороной и верным служением. Гражданство Эдарии открывало все пути, без разговоров и лишних формальностей. Достаточно было предъявить личный трёхмерный паспорт с пробой ДНК, подтверждаемой на контрольно-пропускном пункте, заполнить несколько бумаг…
Но это только для обычных людей. Для тех, кто служил Эдарии, не жалея жизни, процедура занимала несколько минут. Сверка данных параметров глазного яблока, включающих отпечаток радужной оболочки, который распознавался полноценным искином до триллиона оттенков включительно. И конечно же трёхмерный паспорт, представляющий собой вшитый под кожу чип, разворачивающий изображение носителя в трёхмерной проекции.
Карилис обошёлся одним отпечатком пальца. Карла даже обиделась немного. Она ждала прохождения полной процедуры, хотела лишний раз поприсутствовать при серьёзной проверке, услышать щелчки сканеров и звяканье оружия на тактических поясах охранного пункта. В результате она получила биокомм со своими параметрами, временную регистрацию для нахождения на планете, брошюру с последними обновлениями законов и правил, и предупреждение не посещать условно неблагоприятные или религиозные районы планеты. Об этих особенностях Карла должна была прочитать в другой, куда более толстой брошюре.
Она задумчиво и потерянно брела в компании всей команды Карилиса, следуя до транспортных шаттлов, должных доставить их всех на поверхность. Запрет на посадку судов на Эдарию действовал без исключений для кого бы то ни было, кроме сил планетарной обороны и гвардии планеты.
Янис шёл впереди, и его тяжёлые шаги отдавались эхом по всему пустому коридору, ведущему к посадочным платформам базы, к которой был пристыкован корабль комитетчика. После того, как все сошли на базу, Индиго произвёл отстыковку и ушёл в гостевую зону Эдарии, намереваясь оставаться там до появления особых указаний капитана.
Карла предчувствовала долгое ожидание и скучный спуск в пассажирском шаттле до столицы планеты, Сидоры. Карла ещё помнила свои увольнительные два раза в год, когда её курс и последующая служба с достойным жалованием позволяли ей посещать Сидору в свободное время. Столица и тогда уже была перенасыщена туристами и местным населением, а что там творится сейчас, она даже не могла представить.
Пассажирский шаттл не отличался комфортабельностью и удобствами. Несколько рядов потёртых кресел, два прохода между ними, тёмные стены панелей повсюду и невообразимая толпа людей вокруг. Лица прибывающих были разными, но местных жителей Карла узнавала сразу. Если калейдоскоп остальных выражений варьировался от удивлённо-восхищённого до испуганно-обречённого, то все законные эдарийцы имели на лице только одну мину — безразличие. Совершенное безразличие ко всему происходящему вокруг. Карле даже показалось, что случись сейчас теракт, взрыв реактора и утечка плазмы, все эти эдарианцы так и будут лениво листать свои журналы, грызть скудные пайки, ковыряясь в йогуртах и помешивая напитки ложечками.
Карла вздохнула и устало опустилась на своё место. Рядом с ней сели Аша и Лиам, Элвиса оттеснили на последнее место, и теперь его длинные худые ноги торчали в проходе.
— Не понимаю, — бурчал Лиам, пытаясь влезть в страховочные ремни, — Эдария самая богатая и сытая планета, столица, центр, так сказать. А наладить комфортные перевозки так и не может. Сидим тут, как икра в рыбе, едва только не чешемся по команде, и только левой рукой.
— Потому и богатая планета, что на всякую ерунду кредиты не тратит, — сказала Аша, выискивая взглядом Вильяма. Тот где-то растворился, не желая никому показываться на глаза. Он не любил никаких перелётов, посадок или высадок в обычном транспорте именно потому, что каждый из пассажиров считал своим долгом попытаться завязать с ним беседу. То ли лицо Вильяма располагало, то ли излучаемая им уверенность, но отбиваться от непонимания, а затем и от сожаления в свой адрес он уставал ещё до момента старта.
— Какие дороги, такие и перевозки, — сказал какой-то мужчина через проход от Лиама. Широкоплечему Лиаму было весьма трудно удержать своё тело в отведённых креслами рамках, но Аше приходилось куда хуже. Её рост, комплекция и внешний вид просто притягивали взгляды. Не смотрел на неё, пожалуй, только пилот шаттла, да и то, вполне мог подглядывать через глазки камер в салоне. Страховочные ремни смотрелись на Аше невразумительными лямками, или неуместными деталями гардероба. И если Лиам выглядел, словно готовая вот-вот лопнуть бочка, то блондинка смотрелась великаном в игрушечных ремешках на теле. Её лицо оставалось непробиваемо спокойным, как и всегда. Она знала, что отличается от стандартных людей, знала, к чему это может привести и давно научилась не обращать на эти мелочи внимания.
Карла открыла одну из памяток, вручённых ей на досмотре. Первое же, что бросалось в глаза, надпись на всех известных языках о настоятельной рекомендации гостям и их сопровождающим не покидать специально отведённые зоны в крупных городах планеты без острой необходимости. Далее следовал перечень населённых пунктов, куда въезд или транзит любых туристов был запрещён, или ограничен без наличия лицензии. Указывались дни, часы и время года, в которые посещение объектов оказывалось строго запрещённым и недопустимым ни по каким причинам, включая смерть.
Благо, большинство подобных записей относилось к другому континенту планеты, спуск на который никто из команды Яна не планировал. Столица располагалась на втором куске суши, полностью отданным под нужды гостей, жителей и разнообразных туристических интересов. Сидора тоже находилась на втором континенте. Во всяком случае, её открытое представительство. Негласной второй столицей считалось место, где находилась штаб-квартира Комитета. Вообще о нем ходили разные слухи. Начиная с того, будто Комитет существовал только в воображении населения, и заканчивая тем, что Комитет располагался на втором спутнике Эдарии, Галионе. Две луны планеты, Галион и Миранда, восходящие на небе каждый в свой час, заливали отражённым светом тонкие шпили башен Сидоры, если это свечение не перекрывалось фоновым от действующих в столице многоуровневых столбов городского освещения. Такое чудо можно было увидеть лишь при отключении части энергоблоков после аварии, или за городом, где осветительные мачты встречались реже, и были куда ниже.