Шаг, совершенный затем лордом Тиераном, был, вероятно, самым трудным из всех, которые ему приходилось делать в жизни. Как только лорд Эрвин со своими рыцарями вылетел из ворот замка, лорд Тиеран собрал отряд королевской стражи и приказал немедленно седлать коней для императрицы и ее дочерей. Не задерживаясь, чтобы взять с собой еще кого-либо, помимо своей жены, леди Джессики, лорд Тиеран спешно покинул замок до возвращения лорда Эрвина. Он оставил в Сихарроу весь остальной императорский двор и незамедлительно отправился в Ануир вместе с подопечными женщинами и отрядом королевской стражи в полном составе.

Они мчались во весь опор и преодолели путь от Сихарроу до Ануира, длинной примерно двести пятьдесят миль, всего за три дня. Это была ужасная скачка, подумал Баладор, ибо говорили, что, когда они наконец достигли Имперского Керна, императрицу и ее дочерей пришлось снять с седел и на руках отнести во дворец. Они просто чудом не загнали лошадей.

Лорд Тиеран гнал лошадей галопом в течение дня, а большую часть ночи двигался легкой рысью, чтобы дать животным отдохнуть. Они устраивали лишь краткие привалы и спали всего по нескольку часов кряду, пока стражники поочередно несли дозор. Больше всего на свете лорд Тиеран боялся, что лорд Эрвин со своими рыцарями настигнет их в дороге. Им нужно было добраться до столицы любой ценой, пусть даже лорд Тиеран ничего не знал о судьбе собственного сына.

Морской ветер играл плащом Баладора, и тот закусил нижнюю губу, стараясь не думать об беспокойных волнах залива, качающих шлюпку. Вместо этого он думал о том, как выглядел лорд Тиеран во время последней их встречи — усталый, изможденный и осунувшийся, бледный, с измученным и осунувшимся выражением лица. Вот так покинуть Сихарроу, ничего не зная о судьбе собственного сына, мог лишь человек железной воли и готовый к самопожертвованию. Как отец, лорд Тиеран, вероятно, мучительно хотел пуститься по следу Эдана. Однако, как лорд верховный камергер, он должен был в первую очередь выполнить свой долг перед императрицей и империей и действовать без промедления в целях безопасности первой и второй.

Когда шлюпка причалила к пирсу на Скале Керн — открытом ветрам острове, из которого вырастал императорский дворец, словно естественное продолжение скалистых берегов — Баладор с помощью капитана ступил на причал. Он с трудом сглотнул, поблагодарил последнего, дал тому добавочное вознаграждение за путешествие под полными парусами, а затем поспешил вверх по пирсу к дворцовым воротам, мысленно благодаря небо за то, что снова оказался на суше. Ветер нарастал, и волны становились все выше и сильнее.

С чего вдруг Хэлин, в бытность свою смертным человеком, возжелал возвести дворец на этой скале посреди залива — этого Баладор никогда не мог понять. В пользу такого выбора говорила лишь естественная обороноспособность острова. Он был наилучшим образом защищен от любых нападений — кроме длительной осады со стороны моря, а ввиду непредсказуемых штормов и течений в проливе Эреля вести длительную осаду острова вражеским кораблям было бы очень трудно. Капитан, не знающий досконально эти места, легко мог напороться на острые скалы, которые окружали остров наподобие смертоносного ожерелья.

Получив разрешение пройти за ворота, Баладор поспешил на поиски лорда Тиерана. Лорд верховный камергер находился в своих личных покоях в башне; он стоял у окна и смотрел через залив на город Ануир. При появлении Баладора он повернулся. Со времени своего возвращения из Сихарроу лорд Тиеран постарел, казалось, по меньшей мере, лет на десять. Тревога за императрицу, впавшую в отчаяние после утраты сына и мужа, и потеря — как он считал — собственного сына легли на него дополнительным бременем к заботам о судьбе империи, лишившейся ныне прямого наследника престола. Лорд Тиеран стал почти совсем седым, и новые морщины прорезали его лицо. Глаза у него потемнели и ввалились от постоянного недосыпания, и он заметно потерял в весе.

— Баладор! — поприветствовал он вошедшего слабым голосом. И нахмурился. — Клянусь богами, ты красен как свекла и еле дышишь. Прошу тебя, садись, старый друг. Вот, глотни вина и расскажи, что привело тебя в Керн в таком состоянии.

— Прекрасные новости, ваша светлость! — воскликнул Баладор, с облегчением падая в кресло. — Великолепные новости! Чудесные новости! Принц Микаэл жив и здоров, как и ваш сын!

Лорд Тиеран непонимающе смотрел на Баладора, словно неуверенный, что хорошо расслышал его.

— Клянусь Хэлином! Неужели это правда? — Голос его упал почти до шепота.

Баладор торопливо глотнул вина, прежде чем ответить.

— Сегодня утром я получил послание от вашего сына, — сказал он, — написанное его рукой, которую, как известно вашей светлости, я знаю так же хорошо, как свою собственную. В конце есть приписка от принца за подписью последнего. Вот, убедитесь сами.

— Послание? — Взгляд лорда Тиерана просветлел, когда Баладор протянул ему свиток. — Но как? Каким образом?

— Доставлено половинчиком, ваша светлость, отправленным из Туаривеля самим принцем Филерэном, — ответил Баладор. Здесь содержится отчет обо всем случившемся, написанный рукой вашего сына. — И, утоляя свою жажду вином, он стал ждать, пока лорд Тиеран прочтет письмо, в котором описывалось, как мальчики попали в плен к гоблинам, как были освобождены эльфами под предводительством мага Гильвейна, и как их приняли при дворе принца Филерэна.

— Благодарю тебя, Баладор, за замечательные новости! — воскликнул лорд Тиеран. — Я должен немедленно сообщить их императрице! Она убеждена, что принц Микаэл погиб, как, боюсь, был убежден и я. Я смел надеяться, что они еще живы, но на самом деле не думал увидеть их когда-нибудь. Это послание вернет ее к жизни. — Он замолчал, словно какая-то новая мысль пришла ему в голову. — Баладор, в этом письме не упоминается ни о каком выкупе, — неуверенно произнес он. — Несомненно, принц Филерэн хочет получить какое-то вознаграждение за их благополучное возвращение?

Баладор покачал головой.

— Если это и так, ваша светлость, то ни послание, ни посыльный не упоминают об этом.

— Гм-м. Ожидает ли посыльный ответа?

— Он ждет в школе, ваша светлость. Я распорядился, чтобы его накормили и дали как следует отдохнуть.

— Хорошо, — сказал лорд Тиеран. — Честное слово, просто прекрасно. Я чувствую себя так, почтенный Баладор, будто с плеч моих свалился страшный груз, который придавливал меня к земле. Пойдем, пойдем со мной! Мы должны вместе сообщить новости императрице. Уверен, она захочет увидеть письмо собственными глазами. Потом мы составим ответ и отошлем его обратно в Туаривель с этим половинчиком. Принц Филерэн должен знать, что империя благодарна ему за спасение принца Микаэла… — Он осекся. — Нет, клянусь Хэлином, императора Микаэла! Право престолонаследия больше не подлежит сомнению.

Он сжал свиток в кулаке.

— Эрвин Боруинский обнаружит, что взял на себя слишком много. Значит, он притязает на пост регента? Что ж, теперь ему будет очень трудно доказать законность своих притязаний. А если он будет упорствовать, все увидят его дерзкое честолюбие таким, каким оно является на самом деле. Пойдем же, Баладор, сообщим императрице прекрасные новости. И моей супруге, конечно. Довольно она плакала горькими слезами. Теперь она будет заливаться слезами радости, и я не устану ликовать в сердце своем, глядя на это.

— И это все, на что ты способен? — спросила девушка-эльф, легко отразив удар Эдана. — Ты никогда не убьешь противника, если будешь наступать на него так осторожно.

— Я не хотел поранить вас, — ответил Эдан.

Сильванна подняла тонкие, изящно изогнутые брови.

— Неужели? А с чего ты решил, что можешь сделать это?

— Одной мысли, что я могу причинить вам боль, пусть и ненамеренно, достаточно, чтобы я остановился, — сказал Эдан. — Я обязан жизнью Гильвейну и не самым лучшим образом выражу свою благодарность, если раню его собственную сестру.