Сбежала, скрывалась, боялась?!

Каждое слово эхом отозвалось в сознании, заставив задержать дыхание. Но... Ничего не понимаю!

—   Что ты хочешь этим сказать? — пробормотала вмиг охрипшим голосом.

Отец ухмыльнулся, видимо, довольный моей реакцией на его слова, и развел руки в сторону.

—   Только то, что уже сказал. Твоя мама поступила в академию, скрыв свои способности, и о них я узнал спустя два года после нашей свадьбы.

Как же? Это получается, я ничего не узнаю? Что ниточки моего родства вот так просто оборвутся?

—   Но она должна была хоть что-то рассказать о своей семье. О своем даре, о...

—   Она ничего мне не говорила! — вдруг разозлился отец.

Понимание пришло случайно.

—   Тоже не доверяла?

Родитель вздрогнул всем телом, будто я его ударила, и гневно выплюнул:

—   Что ты можешь знать!

Действительно, что я могу знать...

—   Она тебя хотя бы любила или использовала как прикрытие? — не знаю, зачем сказала последние слова, просто мне так захотелось сделать ему больно, заставить страдать.

Но вопреки ожиданиям, месть на вкус оказалась не такой сладкой, как о ней говорят.

Потухший безжизненный взгляд отца не заставил прыгать от радости, наоборот, я почувствовала себя такой же, как он, пытающейся сделать больно единственному родному человеку, лишь бы заглушить собственные страдания.

—   Прости, — прошептала едва слышно и, выпутавшись из объятий молчавшего до этого Криса, выбежала из кабинета.

Все мысли разбежались, оставив после себя звенящую пустоту. Я не обратила никакого внимания на недовольный цепкий взгляд новой секретарши, вышла из приемной и прислонилась к прохладной стене.

Где-то вдалеке слышались голоса адептов, возвращающихся с занятий, топот ног и скрип дверей. Все это было где-то, а я была здесь, одна и совершенно никому не нужная.

—   Катрин? — тихо позвал знакомый голос, и я с трудом подняла голову, чтобы встретиться с обеспокоенным взглядом декана. — Пойдем, — хмуро бросил он и потянул за собой, но я отрицательно качнула головой и еле выдавила:

—   Не надо, я пойду к себе...

Очень хотелось остаться наедине с самой собой, где не нужно ни перед кем выворачивать душу наизнанку и прятать непрошеные слезы.

—   Ну да, к себе, — с налетом сарказма отозвался Крис и, больше не говоря ни слова, подхватил меня на руки, хорошо, что до его кабинета было не больше пары шагов, вряд ли нас кто-то увидит. — Вот как перестанешь мраморной статуей быть, так сразу отправлю тебя к себе, а пока...

Он говорил что-то еще, а я погрузилась в свой собственный мир воспоминаний и боли.

Я всегда знала, родители любят друг друга. Помнила искрящиеся глаза матери, мягкую улыбку отца... А теперь... Теперь мне кажется, что все это рисовала лишь моя фантазия! И все эти годы я тешила себя иллюзией, не замечая открытой неприязни отца, не понимая жалости в глаза Марты. Была уверена, что отец до сих пор не смирился со смертью жены, а получается... Получается у этой медали есть оборотная сторона. И она отнюдь нелицеприятная.

—   Пей! — к губам приложили теплую кружку, и я послушно отпила немного жидкости.

Не чай, какой-то отвар с успокаивающими травами, только странно, что он совсем не противный, а очень даже приятный на вкус.

Пока я витала в собственных мыслях, Крис принес меня в кабинет, устроил на узком диванчике и накрыл ноги пледом.

Как ни странно, слез не было. Была тупая ноющая боль в том месте, где должно было биться сердце, а в душе... В душе бурлила смесь из самых разных эмоций.

—   Спасибо, — прошептала тихо и протянула мужчине полупустую кружку.

—   Может быть, все выпьешь? — переводя обеспокоенный взгляд с меня на ароматный отвар, спросил декан.

—   Я так плохо выгляжу? — попыталась улыбнуться, но получилось с трудом.

—   Очень, — искренне заверил Крис и, отставив кружку на маленький круглый столик, взял в свои руки мои холодные ладони. — Справимся! Мы со всем обязательно справимся!

В его словах было столько уверенности, что я непроизвольно прониклась еще большей симпатией.

—   Никогда раньше не думала, что совершенно чужого человека моя судьба будет волновать гораздо больше, чем собственного отца.

Магистр грустно усмехнулся и поднес мою ладонь к своим губам:

—   Я бы не хотел, чтобы ты считала меня совершенно чужим.

Случись этот разговор гораздо позже, я бы непременно нашла странный подтекст в его словах, а сейчас... Сейчас я видела мужчину, который всего лишь претендует на дружбу и не более того! Или я себя обманываю? Не хочу видеть очевидных вещей? Или...

Это просто действие успокоительного, после которого жутко хочется спать...

— Хорошо, я буду считать вас добрым волшебником. Моим добрым волшебником. Последние слова, кажется, я произнесла уже где-то в стране грез.

***

Так хорошо было плыть на мягких облаках, они будто были сотканы из тепла и заботы. Ограждали меня от внешнего мира, даруя защиту.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается, вот и я проснулась, а чувство спокойствия осталось где-то там, в стране грез...

Открыла глаза и огляделась. Я лежала все на том же узком диванчике, в кабинете декана, заботливо накрытая пледом. Сам же хозяин комнаты обнаружился за письменным столом, сосредоточенно изучая какую-то папку.

Тусклый свел лампы рисовал на его лице причудливые тени, и я невольно улыбнулась. Все-таки господин магистр заслуженно носит звание любимца женщин.

Отвлекать Криса не стала, просто прикрыла глаза, сделав вид, что еще сплю.

«Ур, что теперь делать?» — даже в мыслях голос показался жалобным.

Слова отца, что мама бежала с Ясуса и кого-то жутко боялась, крутились в голове, не давая покоя.

И что мне делать с еще одной тайной?! Их и так собралось немало.

«Узнать, от кого бежала твоя мама, и самое главное, почему, мне кажется, просто невозможно!» — тяжело прошелестел цветок.

Это я понимаю, но...

—   Я бы не верил твоему отцу так просто, — совершенно спокойно отозвался Крис, и я резко открыла глаза.

Откуда он узнал, что я уже не сплю, ведь даже не смотрит в мою сторону!

—   Ты сопишь и шевелишь губами, когда беседуешь со своим другом, — мужчина поднял взгляд от папки и улыбнулся.

Память тут же подкинула наш странный диалог до того, как я уснула, и щеки вспыхнули от смущения.

Я его на самом деле назвала «моим добрым волшебником»?

«Назвала!» — поддакнул цветок, и я с трудом удержалась от стона разочарования. Вот как меня угораздило? Кошмар какой-то...

—   А... м-м-м... думаете, отец врет? — выдавила смущенно, стараясь отогнать мысли о своих глупых словах.

Может быть, Крис забыл о них и никогда не вспомнит?! Это будет просто идеальным вариантом! Да и в любом случае, все можно списать на то, что я была расстроена, под действием успокоительного отвара и вообще не отдавала отчет своим словам!

«Ну да, надейся! — ехидно бросил Ур и, прежде чем я успела ему хоть что-то ответить, улизнул: — Кажется, меня кормить пришли! Я пойду!»

Вот ведь, вредность скучающая!

—   Не то чтобы врет, — задумчиво пробормотал декан и поднялся со стула, — но определенно очень много не договаривает...

—   И как заставить его говорить?

Крис невесело усмехнулся.

—   Пока не знаю, но мы что-нибудь придумаем, — мужчина обошел стол и опустился на диван, положив мои ступни себе на колени. — Есть какие-то мысли по этому поводу?

Стараясь не думать о том, что лежать вот так не совсем прилично, попыталась вспомнить хоть что-то:

—   Можно поговорить с Миртой, нашей экономкой, но не уверена, что она хоть что- то знает.

Декан хмуро кивнул и посмотрел в сторону окна. Там, за неплотными шторами, были видны лучи заходящего солнца.

—   Я долго спала?

—   Не очень, — Крис улыбнулся краешком губ. — Но успела захрапеть.

Что?!

—   Я не храплю! — тут же возразила и недовольно поджала губы.