У входа в А'Чигуа возник шум, крики:

- Джонни! Эй, Джонни! Эй, счастливчик Хуан!

Рин, вместе со всеми завсегдатаями А'Чигуа обратила свой пристальный взор в ту сторону, заметив, что Чен-Лу притворяется, что ему это безразлично. Она увидела, что семь пограничников остановились прямо в центре комнаты, как будто споткнувшись о заслон из выкриков.

Во главе их стоял пограничник со знаком золотой бабочки - лидера группы, прикрепленному к лацкану. Рин изучала его с неожиданным подозрением. Человек среднего роста, с темной кожей, кудрявыми черными волосами, крепко сложенный, но изящный в движении. Тело его излучало силу.. В контраст телу было лицо, узкое и аристократическое, на котором выделялся узкий нос с заметной горбинкой. Очевидно, что среди его предков были сеньоры высокого рода.

Про себя Рин описала его, как "зверски красивого". И снова она отметила, что Чен-Лу показывает всем своим видом незаинтересованность, и тут же подумала: "Так вот почему я здесь".

Эта мысль заставила ее странным образом ощутить свое тело. Моментально через нее прошла волна резкого осознания своей роли, и она подумала: "Я многое совершила и нередко продавала себя, чтобы очутиться здесь в этот момент. А что мне-то остается самой?" Никому не нужны были услуги д-ра Рин Келли, энтомолога. Но Рин Келли, ирландская красавица, женщина, которая испытывала удовольствие от других своих обязанностей... вот за это она и пользовалась таким большим спросом.

"Если я и не испытаю радости от этой работы, то, надеюсь, по крайней мере, она не будет противна", - подумала она.

Она знала, как должна смотреться в этой компании подпитых темнокожих женщин. Она была рыжеволосая зеленоглазая женщина хрупкого телосложения. Плечи, переносица и лоб ее были усыпаны веснушками. В этой комнате - она, одетая в длинное платье под цвет ее глаз, с маленьким золотистым значком МЭО на груди - в этой комнате она бросалась в глаза.

- Кто этот мужчина у двери? - спросила она.

Улыбка, подобная легкому порыву от слабого ветерка, осветила точеные черты лица Чен-Лу. Он бросил взгляд на входную дверь.

- Который мужчина, моя дорогая? Там, кажется... их семь.

- Прекратите притворяться, Трэвис. Миндалевидные глаза изучали ее, затем перекинулись на группу у входа.

- Это Хуан Мартиньо, шеф ирмандадес, и сын Габриэля Мартиньо.

- Хуан Мартиньо, - сказала она. - Тот самый, кому, по вашим словам, принадлежит полная заслуга расчистки Паратинги.

- Он отхватил приличную сумму, моя дорогая. Для Джонни Мартиньо этого вполне достаточно.

- Сколько?

- Ах, вот это практичная женщина, - сказал он. - Они поделили пятьсот тысяч крузейро.

Чен-Лу откинулся на диване, понюхал терпкий запах, исходящий с дымом из отдушины стола и подумал: "Пятьсот тысяч! Этого будет достаточно, чтобы уничтожить Джонни Мартиньо - если я поставлю это своей целью. А с Рин мне не угрожает неудача. Этот барон Бахии будет только рад клюнуть на такую наживку, как прекрасная Рин. Да, скоро мы получим козла отпущения: Джонни Мартиньо, капиталиста, большого сеньора, которого обучили янки.

- Виноградная Лоза из Дублина имеет в виду Хуана Мартиньо, - сказала Рин.

- А-ах, Виноградная Лоза, - сказал он. - Что она сказала?

- Неприятности в Паратинге - там упоминаются имена его и его отца.

- Ах, да, понимаю.

- Ходят странные слухи, - сказала она.

- И вы находите их зловещими.

- Нет, просто странными.

"Странными", - думал он. Это слово поразило его мгновенно осенившей его ассоциацией, потому что оно перекликалось с посланием курьера с родины, которое и натолкнуло его на мысль послать за Рин. "Ваша странная медлительность в решении нашей проблемы вызывает необходимость поднять очень беспокоящие нас вопросы". То предложение и это слово вдруг всплыло в памяти из того послания. Для Чен-Лу эти слова были продиктованы нетерпением: пониманием нависшей над Китаем катастрофы, которая могла обрушиться в любой момент. И он также знал, что там есть те, кто не доверяет ему, потому что в его родословной были эти проклятые белые.

Он прошептал:

- Странные - это не совсем то слово, чтобы описать пограничников, обезвреживающих Зеленые зоны.

- Я слышала какие-то довольно дикие истории, - пробормотала она. Секретные лаборатории пограничников - противозаконные эксперименты по мутации...

- Заметьте, Рин, что большинство сообщений о странных, гигантских насекомых исходят от пограничников. В этом только и заключается единственная странность.

- Логично, - сказала она. - Пограничники находятся на передней линии, где могут происходить такие вещи.

- Конечно, вы, как энтомолог, не верите таким диким историям, - сказал он.

Она пожала плечами, чувствуя странную несговорчивость. Он, конечно, был прав, должен был быть прав.

- Логично, - сказал Чен-Лу. - Использование диких слухов для внушения страха среди местных табареус, в этом я вижу единственную логику.

- Поэтому вы хотите, чтобы я поработала с этим начальником пограничников, - сказала она. - Что я должна узнать?

"Ты должна узнать то, что я хочу, чтобы ты узнала", - подумал Чен-Лу. Но вслух он сказал:

- Почему вы так уверены, что вашим объектом должен стать Мартиньо? Это то, что сказала Виноградная Лоза?

- Ох-ох, - сказала она, удивляясь тому гневу, который поднимался в ней. - Можно подумать, что у вас не было специальной цели, когда вы посылали за мной. Или достаточным основанием является мое очаровательное я!

- Я бы не смог изложить это лучше, - сказал он. Он повернулся и подозвал официанта, который подошел и поклонился, чтобы принять заказ. Затем официант прошел боковым путем к группе у входа и заговорил с Хуаном Мартиньо.

Пограничник изучал Рин, изредка бросая на нее взгляд, затем перевел взгляд на Чен-Лу. Чен-Лу поклонился.

Несколько женщин, как яркие бабочки, присоединились к группе Мартиньо. Макияж на их глазах делал их похожими на созданий, выглядывающих из фасетных щелей. Мартиньо освободился и направился к столу с янтарным дымом. Он остановился напротив Рин, поклонился Чен-Лу.

- Полагаю, вы д-р Чен-Лу, - сказал он. - Какая радость. Как может МЭО быть такой щедрой, что посылает своего районного директора на такое праздное времяпрепровождение? А про себя подумал: "Вот - я высказал свои мысли таким образом, чтобы этот дьявол в образе человеческом понял меня".