Макар Данилович Быков оказался заместителем начальника отряда, который вел на Черном море работы по поднятию затонувших кораблей.

Синичкин заметил, что черные волосы у гостя слегка припудрены сединой, глаза смотрят на собеседника спокойно и прямо, говорит он неторопливо, будто взвешивая каждое слово. Широкие плечи моряка плотно облегал черный китель с блестящими латунными пуговицами. «Должно быть, ему лет пятьдесят», — прикинул Синичкин, невольно подумав о том, как бы выглядел теперь, останься он жив, его отец. Виталий поинтересовался особенностями работы отряда.

— Если в двух словах, то наша задача — обнаружить и поднять со дна моря затонувшие в разное время корабли, — объяснил инженер-капитан. — Работа весьма интересная: чего только не доводится повидать. Находим останки судов времен и первой мировой, и гражданской воин. А сколько подняли кораблей, пострадавших в Великую Отечественную!

— Чем же могут помочь в вашем деле дельфины?

— О-о, очень многим! — воскликнул моряк, подходя к висевшей на стене карте Черного моря. — Посмотрите, какое огромное пространство занимает оно! И каких только событий, каких только сражений не происходило здесь на протяжении веков! Каких только бедствий не терпели тут мореплаватели! Обнаруженные нами на дне моря парусные шхуны, торговые суда, военные корабли, пассажирские теплоходы — это ведь только малая часть того, что скрывает море. Если бы ваши дельфины помогли нам в поисках, то результаты наших усилий возросли бы неизмеримо. Это, скажу я вам, в нашем деле стало бы подлинной революцией. Потому еще весной, как только мы прочли в газетах о ваших экспериментах, сразу и позвонили вам. Вы тогда в принципе обещали помочь, но просили подождать месяца два-три…

— Помню я тот разговор, Макар Данилович, помню. Теперь наши дельфины, пожалуй, смогут оказать вам услугу. Мы их готовили к этому по специально разработанной программе. Получено и согласие Академии наук. В Одессу мы доставим восемь-девять дельфинов. На какой срок они вам понадобятся?

— Полагаю… месяца на два. Нам нужно найти место затопления фашистского корабля с архивом гестапо.

— С архивом гестапо в Одессе?

— Вот именно. Когда фашисты погрузили этот архив на «Фатерланд» и он, выйдя из Одессы, взял курс к берегам Румынии, на нем, видимо, произошел взрыв. Предполагаем, что это случилось, — Быков вновь потянулся к карте, — примерно в этом вот районе.

— Не наши ли потопили его?

— Доказательств тому никаких, — развел руками моряк. — Причина взрыва до сих пор остается загадкой. В войну об исчезновении «Фатерланда» в немецких газетах не появилось ни строчки. А вот в одной книге, вышедшей много лет спустя, бывший шеф гестапо одного из румынских портов уверяет, что корабль потонул в результате попадания советского торпедного снаряда. Но поверить в это трудно. Сдается мне, что шеф умышленно искажает факты, чтобы вызвать у читателя какое-то сочувствие к гестаповцам. В действительности в этот период советские торпедные катера не могли еще появляться вблизи Одессы. Отпадает и версия, что «Фатерланд» атакован нашей подводной лодкой. В архивах Военно-Морского флота на этот счет нет никаких документов. Какой-либо несчастный случай? Тоже маловероятно, тогда радисты успели бы сообщить об этом, а сигнал бедствия «Sos» «Фатерланда» не зафиксирован ни одной радиостанцией мира. Так что остается предположить одно: корабль был разрушен неожиданным мощным взрывом, и все, кто был на нем, погибли сразу.

— Да, случай в самом деле загадочный…

— И тут невольно думаешь: не портовые ли рабочие, члены подпольной группы, организовали этот взрыв? Могло же быть такое?

— Но тогда хоть кто-нибудь да должен знать о нем, — задумчиво проговорил Синичкин, сам не замечая того, что он открыл ящик стола и извлек оттуда серебряный портсигар.

— Могло случиться так, что подпольщики и сами погибли от взрыва. К сожалению, известно нам слишком мало. Разгадка, возможно, похоронена в море с обломками корабля. Потому и просим вас, Виталий Сергеевич, о помощи.

— Скажите, Макар Данилович, вы и сами участвовали в минувшей войне?

— Да, довелось, — сказал Быков, раскуривая небольшую, причудливо изогнутую трубку. — А эта штука вот осталась как память тех дней. Еще в шестнадцать лет, скрываясь в одесских катакомбах, привык к ней и до сих пор не могу расстаться.

Заметив лежащий на столе портсигар, Быков вдруг спохватился и, словно провинившийся школьник, добавил:

— О-о, извините за бесцеремонность. У меня это как болезнь: разговор едва заходит о войне, рука сама тянется к трубке. А у вас тут, кажется, и не курят.

— Курите, курите. Сотрудники наши дымят тут вовсю. Сам я, правда, почти не курящий, а портсигар держу на всякий случай…

И Виталию захотелось рассказать, — может, потому, что удивительно ясные голубые глаза собеседника излучали доброжелательность и располагали к откровенности — о недавнем визите Эксузьяна, найденных в море золотом кольце и серебряном портсигаре, поездке к бабушке на родину.

— Говорите, Готлиб Синичкин? — переспросил инженер-капитан, взяв со стола портсигар и рассматривая его. — Готлиб… Готлиб… Не могу вспомнить, но мне кажется, что я уже слышал это имя. Возможно, как раз в те годы, в молодости. Самого, конечно, не встречал, а имя… мог услышать от друзей.

— Ах, как бы хотелось узнать правду о нем! — загорелся ученый. Вы понимаете, конечно, как нелегко думать, что отец твой сотрудничал с немцами.

— Напрасно вы так переживаете, Виталий Сергеевич, — попытался Быков успокоить биофилолога. — Скорей всего, правда именно в том, что рассказал отец рыбака-армянина. У меня сохранились адреса нескольких друзей по катакомбам. Я постараюсь быстрее связаться с ними. А потом… вы, вероятно, и сами приедете в Одессу?

— Непременно. Дельфины хотя и обучены, но надо еще проверить, как они поведут себя в деле. А в общем-то неожиданностей не должно быть. С помощью Гермеса, надеюсь, вы легко найдете место, где затонул «Фатерланд».

— Гермес, вероятно, сотрудник вашей экспедиции?

Виталий не удержался от улыбки.

— Не совсем. Так прозвали мы нашего самого сообразительного дельфина.

Немного позже Синичкин повел инженер-капитана на берег моря, к бассейну дельфинов. Когда они вернулись обратно в белый домик, ученый включил биофот и, вызвав Гермеса, обменялся с ним несколькими короткими фразами. Потрясенный увиденным и услышанным, Быков пообещал немедленно начать вблизи Одессы строительство бассейна для группы дельфинов во главе с Гермесом, которые будут участвовать в поисках «Фатерланда», а также прислать быстроходный катер для оборудования плавучей лаборатории.

Солнце уже садилось за причудливые многоярусные очертания виднеющегося вдали города, когда белоснежный катер, выделенный в распоряжение Синичкина, пристал к небольшому дощатому причалу в узеньком заливе. Виталий выглянул из каюты в сторону возвышающихся над водой сетчатых металлических ограждений бассейна и придвинул к себе микрофон.

— Спокойной ночи, Гермес! — произнес он немного усталым голосом. — Желаю доброго отдыха.

Через открытый иллюминатор послышались шумные всплески воды, — это дельфины направлялись в дальний конец бассейна. Вскоре, громко переговариваясь и весело подтрунивая друг над другом, покинули катер матросы во главе со своим капитаном. Они еще днем говорили Виталию, что собираются сегодня в соседний совхоз на вечер молодежи. Совхозные девчата, небось, уже заждались их.

В заливе наступила обычная для вечера тишина. Только мелкие волны, лениво выплескиваясь на берег, перекатывали с места на место камушки. На восточной стороне бухты засветились огни морского порта, откуда-то издалека донесся басовитый гудок теплохода.

Синичкин, повернувшись к лаборантке, которая застыла в проеме двери каюты, зачарованно глядя в морскую даль, спросил:

— Рена, может быть, и у вас было желание сходить в совхоз?

— Да нет, Виталий Сергеевич… В такой тихий вечер иногда хочется побыть в одиночестве. Задумалась вот…