Первое, что решил осмотреть юный правитель, были знаменитые приподнятые поля пакальцев. Когда они шли по городу, Бат смог разглядеть его постройки получше. Как и Чакаль, Паскаль состоял из храмов и дворцов, а большая часть подданных пакальских правителей жила в окружающих город поселках, в небольших деревянных домиках. По форме строения Пакаля были похожи на чакальские, но их отличие состояло в том, что их кровли были покрыты узором, напоминающим переплетение нитей в ткани. На Бата и остальных чакальцев произвел большое впечатление храм бога маиса, представлявший собой небольшое кубическое строение, стоящее на высокой ступенчатой башне, имеющей форму пирамиды. В храм можно было проникнуть только через низкий проем в стене, по обеим сторонам от которого возвышались два высоких каменных столба, напоминающих початки маиса.

Когда они уже выходили из города, перед ними, за склоном холма, открылся видна большое сооружение из длинных каменных плит. Стены постройки были покрыты изображениями богов-правителей мира мертвых, Шибальбы.

– Это гробница великого правителя Пак-Яко, – торжественно сказал за спиной Бата чей-то голос.

– Да, это был великий правитель, – сказал Бат.

Он подошел к гробнице и приложил руки к сердцу, отдавая дань уважения его погибшему врагу. В нескольких шагах от гробницы шло какое-то строительство и Бат вопросительно посмотрел на того пакальского сановника, который стоял к нему ближе всех.

– Это строится храм в честь Пак-Яко, – сказал пакалец. – Жрецы будут просить у него советов и помощи для народа Пакаля.

– Думаю, что Пак-Яко и после того, как переселился в Шибальбу, не оставит без своей мудрой заботы народ Пакаля, – задумчиво проговорил Бат, глядя, как несколько мужчин укладывают большую каменную плиту на уже выложенный фундамент будущего храма.

Народ майя верил, что каждый правитель после смерти занимает такое же высокое положение, как и при жизни и может влиять на судьбы людей. Жрецы обращались за помощью не только к богам, но и умершим правителям и знатным воинам, которые, как считалось, становятся в подземном мире им равными.

Сразу же за последней городской постройкой начиналась равнина, ведущая к реке. Пройдя совсем немного в ее направлении, процессия остановилась у начинавшихся здесь каналов, вдоль которых шли узкие насыпи, сделанные из ила и земли, поднятых со дна каналов.

Бат сел в каноэ вместе с несколькими приближенными и они медленно поплыли по самому широкому из каналов, обозревая окрестности. Юный правитель убедился, что на приподнятых над водой полях зеленеют уже довольно высокие ростки маиса, а также листья фасоли и других растений.

– Рядом с Чакалем есть болото и чакальцы тоже могут выстроить такие же каналы, – сказал Бат, обращаясь к Мидатлю.

– Но это потребует времени, а в этот год наши поля не принесут урожая, его выжжет солнце, – отозвался жрец, который, как обычно, перебирал свои длинные бусы из увесистых каменных бусин, сделанных в виде человеческих черепов.

– Что ж, придется местным земледельцам поделиться с чакальцами своим урожаем, ведь теперь я – их правитель, – сказал Бат.

– Я думаю, ахав, что пакальцы не отдадут нам даже небольшую часть своего урожая без сопротивления, – покачал головой в знак сомнения Мидатль.

– Когда я стану мужем дочери их прежнего правителя, им придется признать мою власть, – твердо заявил Бат.

Когда Бат, уже под вечер, вернулся в пакальский дворец, там был приготовлен пир. Прямо на дворцовой площади стояли столы с разнообразным угощением. Но Бат слишком устал от множества впечатлений прошедшего дня и не смог насладиться пиром в полной мере. Он быстро подкрепил силы фасолевой похлебкой и ушел в приготовленные для него покои, где сразу же заснул, вытянувшись на широком ложе, покрытом мягкими шкурами.

Тем временем пир продолжался и чакальцы, сидевшие за столами и пробующие удивительно вкусные блюда, с радостным удивлением вслушивались в мелодичные звуки музыки – на краю площади стояло около десяти музыкантов, играющих на деревянных флейтах.

После того, как все насытились, начались танцы. Множество босоногих девушек в длинных расшитых рубахах встали в круг и начали исполнять грациозный танец, кружась по площади, словно стайка многокрасочных лесных бабочек.

Зрители, глядя на танцовщиц, притоптывали в ритм музыке. Чакальцы не знали, что среди танцующих девушек была и дочь Пак-Яко, которой в самом ближайшем времени предстояло стать женой их правителя. Девушку звали Минамп и имя ее означало «утренний цветок». Пак-Яко любил свою дочь, ни в чем ей никогда не отказывали обещал, что она сама выберет себе мужа, хотя это и нарушит обычай. Минамп была гордой и привыкла всегда добиваться своего во что бы то ни стало. Теперь же, когда Яко навечно скрыли серые плиты гробницы, его дочь была вынуждена подчиняться жрецам и знатным сановникам, которые следили за каждым ее шагом.

Минамп была вынуждена согласиться стать женой ахава Чакаля, для того, чтобы защитить родной город от войны, которая непременно началась бы в случае ее отказа от предложения Бата. Девушке было прекрасно известно, что ее дядя, Нак-Пу, хочет занять место Яко и многие воины готовы помочь ему захватить власть силой. Но Минамп понимала, что если Нак-Пу станет ахавом Пакаля, то на этих землях наступят не самые радостные времена. Нак-Пу был злопамятным, коварным и всегда стремился устранить со своего пути каждого, кто был ему не угоден. Всю свою жизнь этот человек завидовал своему брату, правившему Пакалем и всегда мечтал занять его место. Нак-Пу было тяжело наблюдать за величием брата и большую часть времени при его жизни он проводил за пределами Пакаля, участвуя в военных походах и торговых караванах.

Теперь же, когда Пак-Яко умер в Чакале, его брат всеми способами настраивал пакальскую знать и простых воинов против Бата Балама. Велеречивыми речами, лестью, ложью, он пытался переманить на свою сторону каждого, кто мог бы помочь ему стать полновластным хозяином пакальского дворца ахавов.

Главным оружием Нак-Пу в завоевывании доверия пакальцев были его уверения в том, что именно чакальцы виновны в смерти Пак-Яко, а поэтому их город нужно разрушить, а всех его жителей истребить.

Минамп не хотела войны и поэтому согласилась на свадьбу с Батом. Девушке было интересно посмотреть на юного правителя Чакаля, а когда он даже не пожелал познакомиться с ней, когда осматривал дворец, она рассердилась.

«Он даже не хочет увидеть свою будущую жену?! – возмущенно думала она. – Что ж, это показывает, какое черствое у него сердце.»

Но любопытство взяло верх и Минамп присоединилась к танцующим девушкам, чтобы увидеть ахава Чакаля. Каково же было ее возмущение, когда она узнала, что Бат удалился в свои покои в самом начале пиршества.

Утром Бата разбудило солнце, ярко светившее во все три окна его комнаты. В пакальском дворце правители традиционно занимали покои, окна которых выходили на восток. Считалось, что правитель должен каждое утро приветствовать своего далекого предка – одного из героев-близнецов, ставшего солнцем.

Бат вышел из покоев и отправился на поиски Зак-Куу-Мо, с которым собирался обсудить то, как поступить с заговорщиками, которых возглавляет Нак-Пу. Он совсем не был знаком с расположением множества залов пакальского дворца и сам не зная того, случайно зашел на женскую половину. Оказавшись в маленькой комнате, из которой начинался разветвляющийся коридор, Бат остановился в замешательстве, раздумывая, куда ему идти дальше.

В это время в комнате появилась юная девушка с охапкой благоухающих цветов. Девушка была невысокого роста, ее длинные темные волосы оттеняли красоту карих глаз удлиненной формы. Точеная фигурка девушки, заметившей незнакомого ей юношу в своих покоях, быстро промелькнула перед Батом и уже почти скрылась в коридоре, когда он воскликнул:

– Проведи меняв покои чакальского военачальника Зак-Куу-Мо!