Юный правитель принял девушку за одну из служанок, ведь она была очень скромно одета – на ней была длинная холщовая рубашка без всяких украшений и простые сандалии из грубой кожи.

– Отдавай приказы слугам, чакалец! – обернулась девушка и с вызовом посмотрела на Бата, считая, что разговаривает с одним из придворных, сопровождающих чакальского правителя.

– А ты разве не служанка? – спросил у девушки удивленный Бат.

– Я хозяйка этого дворца, дочь великого Пак-Яко! – гордо воскликнула та. – Меня зовут Минамп и я никому не позволю обращаться со мной, как с прислугой!

Девушка резко повернулась и стремительно вышла из комнаты.

После столкновения с Минамп Бат Балам чувствовал неловкость. Он не ожидал, что дочь его врага сможет произвести на него сильное впечатление. Он был наслышан о том, что Яко любил дочь, и был уверен, что встретит в пакальском дворце избалованную, спесивую девицу, которую, однако, можно будет без труда усмирить пышными подарками и запугать, пригрозив ей в случае непослушания страшным наказанием. Но теперь юный правитель убедился, что Минамп совсем не такая, как он ее себе представлял. Но от размышлений о девушке его оторвали чакальские советники, собравшиеся в одном из залов дворца, чтобы выслушать дальнейшие приказания своего правителя.

– Бат Ахав Балам, сегодня в Пакале жрецы принесут жертвы богу маиса, чтобы тот одарил свой народ богатым урожаем, – сообщил Мидатль.

– Бог маиса и так, по-моему, не обделяет пакальцев своими дарами, – сказал Зак-Куу-Мо. – В отличие от народа Чакаля.

– Преступно так отзываться о великом божестве, – проговорил Мидатль. – Бог маиса прогневался на чакальцев из-за того, что мы недостаточно часто приносим ему жертвы.

– Но маис на наших полях не растет из-за того, что нет дождей, – отозвался военачальник. – Значит, на нас прогневался бог дождей Чак, а ведь жертвенный камень в его храме не успевает остынуть.

– Пакальцы отдадут половину своего урожая Чакалю, – прервал начавшийся было спор Бат. – Сейчас я хочу видеть Нак-Пу.

– Правитель, этот человек опасен и чем раньше мы от него избавимся, тем лучше, – сказал Зак-Куу-Мо.

– Да, его следует казнить и немедленно, – подтвердил Мидатль.

Хотя жрец и главный военачальник Чакаля все время соперничали друг с другом и постоянно спорили, оба были уверены, что брата умершего правителя Пакаля следует убить, чтобы предотвратить опасность заговора против Бата.

Вскоре воин, вошедший в зал, сообщил, что Нак-Пу прибыл во дворец. Бат приказал своим советникам оставить его, чтобы поговорить с заговорщиком с глазу на глаз. Придворные этому воспротивились.

– Правитель, этот человек способен на все, – сказал Зак-Куу-Мо. – Вдруг он будет покушаться на твою жизнь?

– Оставьте меня! – грозно воскликнул Бати придворные были вынуждены подчиниться.

Как только чакальцы вышли из зала, в него уверенной походкой вошел высокий мужчина. Нак-Пу был несколько тяжеловесен, широк в плечах и его лицо со слегка выпяченной нижней губой и прищуренными глазами выражало недовольство и спесь.

– Ты хотел меня видеть, Бат Балам? – обратился вошедший к юному правителю, намеренно пропустив в его имени слово «ахав», тем самым показывая, что не признает власти чакальца.

– Я знаю, что ты собираешься объявить себя законным ахавом Пакаля, – Бат заговорил тихо, но уверенно.

– Откуда же тебе это знать, ведь ты только вчера оказался в Пакале, которым, как тебе известно, столетьями правили мои предки, – отозвался Нак-Пу.

– Мне известно, что ты мечтаешь стать правителем Пакаля чуть ли не с самого рождения, – голос Бата стал громче.

– Но боги распорядились твоей судьбой по-другому. Если ты не хочешь отправиться в Шибальбу, то сегодня же ты поклянешься в верности мне на глазах у всех жителей Пакаля перед храмом бога маиса.

– Ты угрожаешь мне расправой?! – воскликнул Нак-Пу, теряя остатки самообладания.

Он подошел совсем близко к Бату и надменно глядя на него, добавил:

– После смерти моего брата именно мне принадлежит власть над Пакалем. Мой народ не допустит, чтобы ты расправился со мной!

– Посмотрим, насколько твои слова правдивы, – спокойно отозвался Бат, хотя на самом деле гнев переполнял его, но он помнил, что и его отец, великий Читам, никогда не позволял окружающим догадываться об истинных своих чувствах.

Хлопнув в ладони, Бат вызвал своих воинов и приказал им сопроводить Нак-Пу в храм бога маиса.

– Там ты проведешь день и ночь, а потом снова явишься во дворец и сообщишь свое окончательное решение– либо ты поклянешься мне в вечной преданности, либо твое дымящееся сердце окажется в чакмооле у статуи бога маиса, – сказал Бат своему противнику напоследок.

– Неизвестно, у кого из нас первого сердце покинет грудь, – пробормотал Нак-Пу вполголоса, но Бат услышал его и гневно воскликнул:

– Уведите его!

Нак-Пу окружили воины с копьями и вывели его из зала.

Бата Балама тут же окружили придворные.

– Правитель, нужно убить его немедленно, как он мог позволить себе такие речи? – сказал Зак-Куу-Мо.

– Он будет держать ответ за все свои дерзости, – ответил Бат. – Но если я убью его, то этим не заслужу большей любви у пакальцев. Они только еще больше озлобятся на меня, ведь тогда у них появится еще один повод считать меня коварным убийцей. Нет, Нак-Пу должен признать свое поражение на глазах у всего народа.

– Бат Балам, ты – мудрый правитель, – Мидатль приложил руки к сердцу.

После этого все направились в трапезный зал, где отведали необычных для них пакальских кушаний. После этого Бат решил пройти по городу, повнимательнее осмотреть красивые здания.

Придворные отговаривали юного правителя от этой прогулки, говоря, что на улицах Пакаля неспокойно – жители явно что-то замышляют: толпятся на окраинах города и что-то в тайне обсуждают. Тут явно дело не обошлось без Нак-Пу и его приспешников, которых он обещал сделать своими ближайшими советниками, как только станет правителем.

Но Бат заявил, что хочет показать пакальцам, что нисколько их не боится и собирается спокойно прогуливаться среди древних храмов.

На прогулке Бат имел возможность убедиться в том, что опасения его советников была почва. Если в центральной части города, вокруг дворца, было безлюдно, то ближе к окраинам все чаще попадались группы пакальцев в полном вооружении.

– Ты заметил, правитель, что в городе невидно женщин и детей? – спросил Мидатль, недобро поглядывая на нескольких пакальских воинов, стоящих в тени городской стены.

Придворные не позволили Бату отправиться на прогулку без надлежащей охраны, в которую, помимо пяти десятков чакальских копьеносцев вошли и они сами.

– Сегодня утром я обходил город, проверяя, все ли спокойно, – заговорил Зак-Куу-Мо. – Я видел, как пакальцы выводили своих женщин с детьми через западные ворота. Я проследил за ними – женщин разместили в хижинах земледельцев.

– Да, похоже, Нак-Пу вовсю готовится отвоевывать дворец правителя, – задумчиво сказал Бат. – Что ж, посмотрим, что он сможет сделать, сидя в храме.

Пройдя город по главной улице, начинавшейся у храма бога маиса, в котором сейчас томился рассвирепевший от ярости Нак-Пу, Бат оказался у гробницы Пак-Яко. Сегодня здесь было пустынно – видимо, у пакальцев нашлись более срочные дела, чем строительство храма в честь погибшего правителя. Приказав сопровождавшим его чакальцам подождать его, Бат отошел от них на несколько шагов, чтобы рассмотреть статую Яко, которую пакальские мастера начали делать из большой каменной глыбы. несмотря на незаконченность этой работы, от статуи уже веяло суровостью и силой, Яко, как и при жизни, внушал смотревшим на него страх.

– Ты пришел насладиться смертью врага? – раздался тихий мелодичный голос.

Обернувшись, Бат увидел перед собой Минамп. На девушке был сложный наряд из завернутой несколько раз вокруг бедер юбки, а верхняя часть ее туловища была обернута пестрая ткань, завязанная на груди. Она подошла к статуе и положила у ее ног цветы, которые держала в руках.