— Ладно, потом, — поспешно отмахнулся Илья, выглядывая в окно. — Надо побыстрее от трупа избавиться.

…Спустя полчаса все было кончено. Тело Прокопа, завернутое в старое одеяло, нашло последний приют в старом, заброшенном колодце. Несколько килограммов негашеной извести, высыпанной на труп, гарантировали: месяца через два, когда талые воды заполнят шахту колодца, тело вряд ли можно будет опознать.

Перед тем как избавиться от трупа, Дембель снял с пояса убитого пейджер, бегло просмотрел сообщения. Обнаружив в кармане убитого пистолет Макарова с полной обоймой, Илья заметно повеселел.

Елена Николаевна проснулась внезапно, словно от толчка. Она тоже долго не могла поверить в то, что перед ней действительно сын. Счастливые улыбки, слезы, причитания, бесконечные вопросы: «Ну как ты?..»

И лишь когда мать Ильи убедилась, что это — действительно Илья, когда высохли первые слезы радости, Елена Николаевна вспомнила о Прокопе.

— А бандюга наш где? — вопросительно переводя взгляд с мужа на сына, спросила она.

— Понимаешь, ма, — доверительно начал Илья, — уехал ваш бандюга.

— Как уехал? — не поверила мать.

— Да так. Я ведь сюда на такси приехал, вызвал его, поговорил немножко…

— И что?

— Да нормально поговорил, чего ты! — улыбнулся сын. — Убедил, что деньги надо зарабатывать честно. Он меня понял. Обещал, что больше никого обижать не будет, сказал — завтра же на завод устраиваться идет…

— Ты что… правду говоришь? — Удивительно, но пожилая женщина была наивной настолько, что была готова поверить даже в такое.

— Ну да! Батька, ну хоть ты скажи! — попросил Дембель.

Сергей Иванович откашлялся.

— Ну да… Постояли на крыльце, поговорили. Сам слышал. Даже руки друг другу на прощание пожали.

Заметив лежавший на столе пейджер Прокопа, Елена Николаевна спросила недоверчиво:

— А это откуда?

— А, пейджер… На память подарил. Мне, говорит, больше не надо, а тебе, Илья, еще пригодится. Бери, говорит, в знак вечной нашей дружбы… Ладно, у нас перекусить чего-нибудь есть?

…За разговором старики-родители и Илья засиделись до рассвета. По случаю встречи с сыном Сергей Иванович даже достал заначку, припрятанную на черный день, — бутылку «Столичной».

— Где же ты все это время пропадал? — умильно глядя на сына, спросил он.

— Ну, долго рассказывать… Помнишь, перед тем как в военкомат идти — ну, тогда… Мы с Димкой Ковалевым допоздна в моей комнатке сидели, выпивали…

— Ну, помню, — согласился старик. — И что?

— А помнишь, когда мамку на рынке обидели, мы с тобой тех бандюков на ночь глядя отправились искать?

— Помню, — Сергей Иванович наклонил голову в знак согласия.

— А помнишь, я еще тогда жетончик искал?.. К девушке подходил, спрашивал.

— Вроде было что-то… — задумался старик.

— Так вот: это — сестра Димкина.

— Да быть такого не может! — воскликнул Сергей Иванович.

— Может… И не такое может. Вот послушайте…

Илья рассказал обо всем: и о счастливом бегстве от бандитов с шоссе у заброшенной свалки, и о случайном знакомстве с Оксаной, и о причине, побудившей девушку приехать сюда аж из Новокузнецка, и о случае на спиртзаводском рынке, и о бесплодных поисках Мити, и о бандитских машинах, виденных им нынче днем…

— Надо в Новоселовку ехать, вот что, — поджав губы, заключил Илья.

— Сынок… — Елена Николаевна, чуть выпившая по случаю возвращения сына, даже не утирала счастливых слез. — А Оксана, девушка эта… Как она?

— Ксюха-то? Нормальная девчонка, — стараясь казаться спокойным и даже чуточку небрежным, обронил Дембель, но мать заметила — глаза сына потеплели.

— Береги ее.

— Конечно, ма! Но главное теперь — Митю найти. Да, и еще, — засмущавшись, Илья постарался перевести беседу в другое русло. — Если завтра или послезавтра дружки этого Прокопа нагрянут… скажите, что в город на ночь укатил. Мол, позвонила ему какая-то девка на пейджер, — Дембель многозначительно покосился на порнографические журналы, валявшиеся рядом с лежбищем убитого бандюка, — и он, дескать, сказал вам доверительно: надо к девчонке съездить, затвор передернуть… К утру собирался быть. Обо мне, естественно, ни слова!

— Само собой! — кивнул Сергей Иванович, разливая остаток водки.

— Так он точно сказал, что больше сюда не вернется? — с подкупающей наивностью спросила Елена Николаевна.

— Встал на путь исправления, — серьезно кивнул Дембель.

— Так зачем же тогда его дружкам врать?

— Он так сам попросил… Ну что, — Илья поднял стакан, — за все хорошее…

— Давай, сынок! — улыбнулся старик.

— За то, что ты живой и здоровый, — всхлипнула мать.

Выпили, закусили.

— Сынок, послушай… Ты вот никогда не думал: если бы время назад повернуть…

— В смысле? — не понял Илья.

— Ну, прокрутить время назад до того самого дня, когда ты с бандюками на рынке подрался. Вот если бы ты знал, что все так повернется, — по-другому бы себя, наверное, вел? — Сергей Иванович вопросительно взглянул на сына.

— Нет, — последовало твердое.

— Но почему? Видишь, в какой теперь заднице оказались? Квартиры нет, Димка неизвестно где… У тебя такие неприятности. Сынок, только честно скажи: ты ни о чем не жалеешь?

— Нет, папа, — вздохнул Дембель. — Не жалею. Не о чем мне жалеть. Все я делал правильно. Может, не всегда осторожно… Но в главном-то я не ошибся. Ладно, — Илья поднялся из-за стола. — Поеду я…

— Куда? — встрепенулась Елена Николаевна.

— В поселок на Подусовке, где мы с Ксюхой пока квартируем. Нельзя мне тут оставаться. Не ровен час, дружки Прокопа могут приехать.

Бросив злобинский «Шевроле-Тахо» на заснеженном проселке, Сникерс, коченея от колючего северного ветра, просидел в сосняке до наступления темноты. Удивительно, но снегопад закончился столь же неожиданно, как и начался. Однако это не радовало Жору: теперь, когда вокруг обнажилось много пространства, одинокая фигурка человека, бредущего вдоль трассы, была бы заметна издалека даже в темное время суток.

Поразмыслив, беглец пришел к единственно правильному, с его точки зрения, решению. Километрах в десяти от этого сосняка проходила железнодорожная магистраль на Москву. Каждые четыре часа в городок шли электрички, и они, как правило, останавливались на небольшом лесном полустанке… Добираться до дома попуткой, да еще имея при себе почти четверть «лимона» баксов — верх глупости. Уж лучше потерять часа три, добрести по сугробам до полустанка, втиснуться в переполненный вагон, смешаться с толпой и, не вызывая подозрений, добраться до города.

Путь до железной дороги занял больше четырех часов — слишком утомительным оказался переход по бездорожью, слишком много попадалось непроходимых кустарников, которые надо было огибать. К тому же Жора вышел километра на полтора-два левей полустанка — пришлось спешно возвращаться назад по скользким от снега шпалам.

Зато к последней электричке успел минута в минуту. Прижимая к груди атташе-кейс с золочеными замочками, Сникерс вскочил в вагон, поставил в тамбуре «дипломат» между ног и закурил последнюю остававшуюся в пачке сигарету.

И только теперь, жадно втягивая в легкие сладковатый дым, наконец осознал, как невероятно повезло ему несколько часов назад.

Собственно, повезло ему не единожды.

Во-первых, крупно повезло, когда покойный Вася предложил сесть за руль джипа не Толстому или Кривому, а именно ему, Сникерсу. Окажись он в головном «Форде-Скорпио» — лежал бы теперь Жора в расплющенном салоне, в дерьме и кровавой жиже.

Во-вторых, снегопад. Огромное, фантастическое везение. И тот автоматчик, которого Жора, к счастью, успел заметить, из-за плохой видимости промахнулся, и погоня, если она действительно была, по той же причине не настигла Сникерса… Не будь снегопада — шашелевские козлы наверняка сразу после взрыва «Форда» перешмаляли бы «Шевроле» в мелкое решето.

В-третьих, очевидная глупость и нерасчетливость шашелевских козлов. Везение, да еще какое! Он, Сникерс, на их месте действовал бы совершенно иначе. Почему к джипу подошел только один человек? Надо было двоих, а то и троих послать! Сразу же после взрыва «скорпа» достать из карманов «стволы» — и валить, валить, валить…