— Звучит так, будто именно такой неприятный выбор мне и предстоит. Не думаю, что вы предложите мне что-то достойное.

Дама помолчала, но потом проронила: — Я могу вытащить тебя отсюда. Хочешь?

— Боюсь, мне это слишком дорого обойдется. Лучше сохранить status quo[56].

— Хорошо, — дама не стала спорить. Она легко поднялась и взялась за свою дорогую сумочку. — Прощай, — она подошла к двери и уже занесла руку, чтобы постучать, но услышала позади себя глухой голос:

— Подождите, мэм.

— Передумала?

— Я готова вас выслушать Вы же не из христианского милосердия сюда приехали?

— А почему нет? — дама повернулась к ней. — Тебя жалко.

— Неужели? Десять лет назад, вам не было меня жалко.

— Если мне не изменяет память, в 2004 году ты собственными руками убила двадцать шесть человек. Их разметало на части, которые потом собирали по фрагментам в черные мешки. Шестилетний ребенок остался без ног, а беременной женщине оторвало голову. Что они тебе, тебе лично, сделали?

Бриджит подняла на нее зеленые глаза, полные страдания и боли: — А что сделал ирландский подросток Шон Грегуар, которого полицейский убил в Белфасте? Ничего! Это была акция возмездия!

— Это было массовое убийство. А Грегуара застрелили при попытке ограбления пенсионера. Это доказано неопровержимо.

— Ложь! — закричала Бриджит.

Дама недовольно пожала плечами: — Я здесь не для того, чтобы с тобой спорить, — она вернулась и опустилась на стул, прикрученный намертво к полу. — Мне жаль тебя — молодая, красивая. Сколько ты еще здесь выдержишь?

— Сколько суждено, — ответила Бриджит. — Сколько отмеряно.

— Кем отмеряно? — спросила дама холодно. — Может, мной?

— О чем вы, мадам?

— Я о том, что все можно изменить. Я помогу тебе выйти по УДО, а ты…

— Мой срок пожизненный, какое УДО? — пробормотала девушка.

— Я помогу тебе выйти по УДО, — настойчиво повторила ее собеседница — а ты отдашь мне свою жизнь.

— Что? Прямо-таки жизнь? Не жирно?

— Хорошо, — легко уступила дама. — Десять лет. Согласна?

— Что я должна делать?

— Ты будешь следить за одним человеком.

— Десять лет?

— Как получится. Ты будешь жить с ним, и следовать за ним по пятам. И докладывать мне обо всем, что с ним связано.

— Шпионить? — белая кожа ирландки пошла багровыми пятнами. — Я не шпионка!

— Не шпионка, нет, — покладисто согласилась дама. — Ты убийца, виновная в смерти почти тридцати человек. Пора платить по счетам, О’Коннел.

— Он кто? — мрачно спросила Бриджит.

— Убийца, как и ты, — услышала она в ответ. — Вы друг друга стоите. Правда, ты убивала, с позволения сказать, из идейных соображений, а он — потому, что жестокий садист.

— И зачем он вам? На чем вы его поймали?

— Он сам тебе расскажет — если захочет. Он тебе понравится. Этот человек нравится всем. И не только женщинам. Море обаяния, правда, весьма своеобразного. Если захочешь, разрешаю с ним спать. Но учти, влюбишься — уничтожу обоих.

— У меня завышенные требования к мужчинам, — скривилась девушка.

— Я знаю, — не без иронии усмехнулась дама. — Твоим любовником был Гюстав Корбо. Его вздернули на виселице, если не ошибаюсь? Да уж, высокий уровень. Уверяю тебя, этот круче. Итак, спать можешь, любить — нет.

— Вы его что, для себя приберегли? Так может вам самой с ним жить и шпионить за ним? — вспылила Бриджит. — Или статус не позволяет?

Дама подняла голову и сняла темные очки. В ее светлых глазах ирландка увидела такой морозный холод, что дерзкие слова заледенели на языке. Несколько мгновений дама молчала, а потом медленно, разделяя слова, произнесла: — Услышу от тебя нечто подобное еще раз — проклянешь день, когда родилась.

Бриджит отлично знала, что это не пустая угроза, но гордость не позволяла ей согласиться на унизительные условия этой высокомерной женщины. Она упрямо сжала губы. Дама несколько мгновений ждала ответа, а потом просто поднялась с места и, не говоря ни слова, вновь направилась к двери.

— Подождите! — услышала она. — Подождите. Я поняла. Извините.

Дама вернулась на место.

— В следующий раз я выйду за дверь и больше не вернусь. Так что следи за языком. И обращайся ко мне, как полагается — мадам де Бофор.

— Да, мадам де Бофор.

— Так-то лучше. Теперь продолжим. Как я понимаю, ты оценила мое предложение по достоинству?

— Чем он будет заниматься? Этот ваш монстр?

— Как чем? — удивилась дама. — Убивать, разумеется.

— И я должна буду следить за ним? И все? Вы не заставите меня убивать? Для этого вашего ордена?

— Для того, чтобы заслужить подобную честь, надо пройти семь кругов ада и ощущать чужое страдание как собственное. Полагаешь, ты готова?

— А он, получается, готов? Он прошел этот ваш ад?

— Возможно, — кивнула дама. — Но я сказала — если он захочет, то сам тебе расскажет. Итак?..

Девушка молчала, пристально рассматривая свои руки, давно не знавшие маникюра. — И я выйду на свободу? — наконец спросила она. — Не боитесь, что сбегу?

— Нет, — дама покачала головой. — Тебя быстро поймают, и ты вернешься сюда — уже до конца дней. Кстати, если надумаешь обмануть меня или скрыть какую-либо информацию — результат будет тот же. Никакой двойной игры.

— И когда я смогу выйти? — нетерпеливо спросила Бриджит.

— Скоро. Я могу считать, что ты согласна?

— Да, мадам де Бофор…

— Что-то я плохо слышу…

— Да! — заорала ирландка и дама поморщилась.

— Тихо. Возвращайся в камеру и собирай вещи. В среду заседание комиссии.

— Так быстро? — испугалась девушка.

— Машина давно запущена. Я не сомневалась, что ты согласишься.

И вот Бриджит О'Коннел, экс-боевик ИРА, оказалась на тихой улочке Шароле в Берси. Стены домов размалеваны граффити, в нише полуподвала спит клошар, прикрывшись «Пари суар». У него в ногах дремлет большой черный пес с белым ухом. Чутко уловив легкие шаги, он поднимает лобастую голову и придирчиво просвечивает рыжую девушку своим собачьим сканером — уж не претендует ли она на имущество хозяина?.. Убедившись, что опасности девушка не представляет, вновь опускает морду на лапы и закрывает глаза. Когда Бриджит покидала «Холуэй», у ворот ее встретил безликий человек, вручивший ей адрес, по которому надлежало прибыть в течение недели, и ключ. Узнав, что ей придется отправиться в Париж, Бриджит заволновалась — а как же еженедельные посещения инспектора по УДО? Человек пожал плечами, заявил, что это не ее забота и выдал ей новые документы. Теперь она — Бриджит О'Нил. Спасибо, хоть имя оставили.

И вот — шестой день на исходе и она стоит перед серым восьмиэтажным домом. «Ну и дыра», — Бриджит поднимается пешком на последний этаж — лифт в доме присутствует, но не работает. Сама она выросла в загородном доме в графстве Дерри, а когда ей исполнилось семнадцать — ушла за Гюставом Корбо, зачарованная его страстными идеями и огнем, горевшим в темных глазах. Ей приходилось жить в разных местах, скрываясь от полиции и М15[57], но когда рядом был Гюстав, командир одной из бригад Real IRA[58], Бриджит казалось, она вынесет все — и голод, и нужду. Известие о его казни пришло, когда она уже отбывала срок в Холуэй. Сделать из простыни петлю и оставить мир, в котором она никогда с ним не встретится — первое, что пришло ей в голову, и она с облегчением последовала спасительной мысли. Из петли ее вынули и отправили в карцер. После ей стало все равно — дни шли. Шли месяцы и годы — ей было все равно. Пока не пришла эта, Изабель, которую она видела лишь однажды, мельком, посреди огромного двора на заброшенном заводе в лондонском Ист-Энде, где Бриджит, с прикрепленной к ее спине бомбой, ждала своей последней минуты. Та самая дама, девять лет спустя навестившая ее в Холуэй, подошла к одному из тех, кого называли «les chevaliers»[59], что-то показала ему в папке, и тот, почтительно склонив голову, остановил казнь. Перед тем ирландка слышала истошный детский плач где-то вдалеке, но не могла знать, что это билась в истерике десятилетняя дочка женщины, погибшей от взрыва, умоляя не убивать приговоренную к смерти, и родственники остальных погибших, один за другим, с растерянностью отказались от приговора…