— Почему? Мне казалось, мое общество тебе, по крайней мере, приятно.

— Общество — да! А вот тема нашего разговора тревожит меня все сильнее с каждой минутой.

— Понимаю, — Франсуа, прислонившись спиной к холодильнику, прихлебывал маленькими глотками свой дьявольский напиток. — Насколько мне известно, московская полиция возобновила то дело… по вновь открывшимся обстоятельствам.

Анна вздрогнула. Да что же, в самом деле, это такое! Есть ли вообще в ее окружении человек, для которого ее жизнь не открытая книга?

— Франсуа, — медленно начала она. — Мне все это не нравится.

— Мне тоже. Некоторое время назад в Москве пропал один из палладинов. Теперь стало известно, что он погиб. Ты его знала?

— Да. Саша Гаврилов. Он помогал мне… решить проблему.

— Неудачно, насколько я знаю. А теперь он мертв. И его жена тоже. Губы Анны вновь задрожали: — Бедные. Бедные… Кто мог их убить? У тебя есть подозрения?

Альба кивнул.

— Ты мне не скажешь?

— Нет. Не уверен, что у тебя есть доступ к информации подобного уровня. Сначала я должен обсудить это с мадам Перейра.

— Понимаю.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Альба.

— Например?

— Давай поговорим о нас.

— А есть такое понятие — мы? — Анна улыбнулась.

— А разве нет?..

Анна помолчала. С момента их странного объяснения в ресторане на Пуэрто-дель-Соль прошло всего-то часа четыре. Тревожные мысли о Тони занимали ее беспрестанно, но через черный их строй просачивалась еще одна, не дававшая ей покоя, как заноза, застрявшая в пальце. Эта мысль была вызвана случайной обмолвкой Франсуа. Но спрашивать она стеснялась.

— Смелее, Анна, — подбодрил ее Франсуа. — Я же вижу, тебя что-то беспокоит.

— Не то чтобы… Просто в Мадриде вы…

— Мы перешли на ты. Я огорошил тебя моим предложением?

— Само собой. Но одна фраза, которая сорвалась у вас… у тебя, меня беспокоит.

— Какая именно?

— О пережитых нами обоими разочарованиях.

— Да, я помню. Ты хотела спросить обо мне?

Анна молчала. Она боялась показаться бестактной и навязчивой. Хотя, собственно, если Франсуа с такой легкостью обсуждает ее, Анны, проблемы, почему она смущается из-за своего вполне резонного любопытства?

— Я хотела спросить, что ты имел в виду, — наконец выдавила она. — Но ты можешь не отвечать.

— Да, не самая приятная тема, — нахмурился он. — Но твой интерес вполне уместен. Несколько лет назад, когда я был еще женат, у меня была связь с замужней женщиной, которая очень скверно закончилась.

— Что значит — скверно?

— Муж той дамы покончил с собой. Повесился.

— О Господи! — охнула Анна.

— Я считаю — и у меня есть на то веские основания, что он узнал об измене жены. Я постарался расстаться с ней — максимально мягко и безболезненно — так мне, во всяком случае, казалось.

— Не понимаю. Ты расстался с ней, потому что ее муж узнал о вашей связи?

— Нет. На то была другая причина. Но, к сожалению, человека уже не вернешь. А он был хороший парень.

— Когда это случилось?

— Не волнуйся. К тому моменту, как я познакомился с тобой, наши отношения с ней практически сошли на нет.

— Это ты так считаешь? — Анна подивилась про себя мужской наивности — или им просто удобно считать, что они ни в чем не виноваты?

— Ты ее любил?

Он молчал. Что бы она хотела услышать? «Да, любил» — и задаться вопросом, не продолжается ли его любовь к той женщине до сих пор? «Нет, не любил» — и поразиться цинизму хладнокровной супружеской измены. Хотя, какое право она, Анна, имеет его судить — она сама ничуть не лучше.

— А твоя жена не узнала?

— Не думаю, мы жили раздельно к тому времени.

— Так ты любил ту, другую?

— Я не знаю, — услышала она в ответ. — Она необыкновенно хороша собой, чрезвычайно умна и целеустремлена. Но при этом расчетлива и бессердечна. О погибшем муже, насколько я знаю, она не пролила ни слезинки.

— Это ничего не значит, — покачала головой Анна. — Она могла оплакивать его, не вынося скорбь на всеобщее обозрение.

— Изабель — не тот случай, — отрезал Альба и тут же опомнился: — Carajo![130] Анна, забудь, что я сейчас сказал.

— Изабель? — повторила она. — Ты говоришь о крестнице Жики?

— Еще раз, — повысил голос Франсуа, — забудь. С этой женщиной шутки плохи.

— Ты серьезно? — удивилась Анна. — Мне она кажется такой милой.

— Изабель выросла в среде, насквозь пропитанной жестокостью. Ее бабушка, покойная Моник Гризар, была одним из самых безжалостных магистров в истории Паллады. Изабель с юности приучали к мысли, что ее ждет Орден, а когда она вышла замуж за графа де Бофор, а он принадлежит к роду основателей Ордена, ни у кого не осталось сомнений в ее будущем. И вот она исполняет обязанности Магистра. Думаю, она переплюнет бабку в жестокости свершения возмездия. У меня нет повода подозревать ее в мстительности, но, Анна, будь с ней крайне осторожна.

— Какие у вас сейчас отношения?

— Холодные и ровные, — Франсуа старался верить в то, что говорил. Именно так — холодные и ровные. Но у него в ушах до сих пор звенел голос Изабель, когда он сообщил ей о разрыве: «Однажды ты горько пожалеешь о том, что так поступил со мной»…

— Сим-карту, разумеется, вытащили. — Десмонд не отрывал глаз от экрана лэптопа, — зато IMEI зафиксирован вот здесь, — Он ткнул пальцем в карту города. — Что здесь у нас?..

Жики подошла сзади и склонилась к его плечу: — Леваллуа-Перре[131] в округе Нантер, жилой район. Можешь точнее определить местонахождение?

— С точностью до метра. Вот. Улица Эрнест Коньяк, дом 5.

— А еще точнее?

— Мусорный бак во дворе. Как быстро вы сможете туда добраться?

— Четверть часа, — Жики уже искала номер в записной книжке телефона. Она отдала приказ. — Теперь подождем. Вы можете сделать что-нибудь еще?

— Мадам, не тревожьтесь понапрасну. Полагаю, ваши люди найдут там только телефон.

— Твои слова да богу в уши, — пробормотала тангера.

Бриджит бросила греметь посудой на кухне и опустилась рядом с Десмондом.

— А что находится здесь?.. — ткнула она пальцем в экран лэптопа.

— Где?

— Вот здесь. Видишь, здесь значок какой-то. Поближе, еще немного. Да, вот так!

— Это школа. Прямо в соседнем доме.

Жики заинтересовалась: — Ну-ка, ну-ка, о чем это вы там?

— Смотрите, мадам, рядом с домом, где мусорный бак — школа. Надо бы ее проверить.

— Это ближайшее нежилое помещение. Там всегда найдется какой-нибудь подвал. Вдобавок — сейчас лето и наверняка там никого нет.

— Проверим, — старая дама подперла рукой подбородок. — Можешь найти план этой школы?

— Да без проблем! — несколько аккордов на клавиатуре. — Voilà!

— Прекрасно. Сбрось-ка мне на телефон. Занятий в школе нет, вряд ли мы кого-то побеспокоим. Итак, подождем.

Через пять минут отзвонился агент с сообщением о найденном в мусорном баке телефоне, а еще спустя полчаса — руководитель команды, обыскивавшей школу: Тони они не нашли, зато обнаружили в подвале новый тюфяк, детское одеяло и остатки еды. Все тщательно упаковали и увезли в лабораторию.

— Куда? — удивился Десмонд.

— В лабораторию, — без малейшего смущения пояснила Жики. — Чему вы удивляетесь? У нас самые современные криминалистические лаборатории. Когда-нибудь у вас будет шанс их оценить. Сейчас лаборанты попробуют выделить ДНК с посуды, и мы установим, Тони ли держали в этом подвале. Если это была она, не поздоровится тому, кто посадил ребенка в это темное и сырое помещение! Камеры наблюдения поблизости есть?

— Школа ими напичкана и некоторые даже работают. Сейчас взломаю.

Буквально через несколько мгновений он позвал: — Мадам, смотрите! Вы знаете, кто это?

На экране она увидела запись с камер видеонаблюдения, а в углу мелькал счетчик секунд. За несколько минут до приезда в школу команды палладинов, в коридоре первого этажа появились трое мужчин в трикотажных масках — один из них — повыше и покрепче — прижимал к себе девочку, которая то ли спала, то ли была без сознания.