— Августа Яковлевна, — тяжело вздохнул майор, — поймите, наконец — этот человек — скорее всего — убийца. А вы свидетель. Угадайте-ка, кто будет следующим?

— Нет, нет! Этого не может быть! — горничная, наконец, разрыдалась. — Левушка такой добрый, такой хороший…

— Кто-кто? — у майора отвисла челюсть. — Как вы его назвали?

— Левушка… Он немного моложе меня, а полюбил. Вы не понимаете, какое это счастье для женщины моих лет?

— Ну, почему же не понимаем? Очень даже понимаем! — Виктор с готовностью кивнул. — Как фамилия Левушки? Или вы не знаете?

Августа продолжала рыдать, закрывая лицо отороченным кружевом белоснежным носовым платком.

— Имя? — каменным голосом повторил майор.

— Он хороший… Я e хочу, чтобы у него были неприятности…

— Имя, Августа Яковлевна! Или вы хотите провести ночь в камере предварительного… — майор не успел закончить фразу, как та выпалила:

— Рыков! Лев Петрович Рыков!

— А ну-ка выйдем! — схватив напарника за рукав кителя, Виктор выволок того из кабинета. — Это не папаша Рыков, видно невооруженным взглядом.

— Конечно, нет.

— Кто мог назваться его именем, как думаешь?.. Есть идеи?

— В голову приходит только одна.

— И мне тоже. Но Рыков-младший длинный, с меня ростом, если не выше, а тот, который на фото — среднего роста. Но ведь он не Пупкиным назвался, и поэтому — дуй сейчас же к Рыкову-старшему. Покажи фото подозреваемого, допроси по всей форме на предмет знакомства с горничной, четой Грушиных и алиби на момент убийства. У самого алиби проверить, о результатах доложить срочно. Ясно?

Виктор вернулся в кабинет, где продолжала всхлипывать Августа: — Он что-нибудь рассказывал о себе?

— Да, говорил, что вдовец, работает в Министерстве иностранных дел. Он очень акцентировал тот момент, что его жена умерла, и я считала это авансом.

— Как, по-вашему, сколько ему лет?

— Лет сорок. Сорок пять от силы.

— Да будет вам известно, уважаемая Августа Яковлевна — настоящему Льву Петровичу Рыкову шестьдесят пять лет.

— Что значит — настоящему?

— А то и значит. Вас подло обманули. И покрывать вам этого человека нет никакого смысла. Скорее всего, именно он убил вашу хозяйку. Вспоминайте все, что знаете о нем. Как вы с ним связывались?

— Созванивались. У меня есть номер его мобильного. Вот! — Августа продиктовала Глинскому номер. Виктор скинул его Жене «Пробей срочно!»

— Когда в последний раз виделись?

— Два дня назад. Мы ходили в кино.

— Августа Яковлевна! Нет ли у вас какой-нибудь вещи, которую он держал в руках?

Она сначала горько покачала головой, а потом встрепенулась: — Он мне цветы подарил! Они так красиво упакованы, что я не стала их разворачивать. Так, в бумаге, в вазу и поставила.

— Букет мы изымем.

— Как жаль…

— Августа Яковлевна, поверьте мне, цветы — это последнее, о чем вам следует сейчас сожалеть.

— Вы хотите сказать, что Левушка меня убьёт?

— Никакой он не Левушка.

— Для меня он — Левушка, — горько возразила горничная. — Все же не могу поверить…Он музыку любит, мы с ним на концерт ходили.

— Когда?

— За пару дней до убийства Марии Павловны.

— Кто покупал билеты?

— Левушка и покупал, — хлюпнула носом Августа Яковлевна.

— Куда ходили?

— В музыкальный центр на Арбате. «Венгерские танцы» и скрипичный концерт Брамса.

Виктора осенило: — Говорите, сам… Левушка покупал билеты? Лично или по Интернету?

— Я не знаю…

— Места, где вы сидели, можете вспомнить?

Женщина напряглась: — Где-то… где-то в середине.

— В середине чего?

— В середине зала…. Я не помню! — разрыдалась она.

— Может, покажете?..

Она помотала головой: — Нет, нет…. Не смогу. Вы разрушили мою жизнь…

— Я? — искренне удивился Виктор. — Вам не следовало быть такой доверчивой и впускать в свою жизнь малознакомых людей.

— Конечно! — с горечью воскликнула Августа. — Люди вообще доверчивы. Только одним это сходит с рук, а другим приходится расплачиваться!

— Что вы имеете в виду? — нахмурился майор.

Женщина насупилась и упрямо отвернулась, но Глинский не спускал с нее настороженного взгляда: — Августа Яковлевна, — с недвусмысленной угрозой произнес он. — Вы же не хотите, чтобы я привлек вас к уголовной ответственности за сокрытие фактов?

Из глаз горничной брызнули слезы: — Меня? Но я ничего не знаю!

— Знаете, знаете! Только говорить не хотите.

— Я знаю только, что жена Вадима Ивановича готовилась совершить убийство! — выпалила она и майор даже подскочил: — Что?

— Убийство, — уже тише повторила горничная.

— С чего вы взяли?

— Я слышала, как она говорила по телефону.

— С кем?

— Понятия не имею. Но из сказанного было понятно, что эта финтифлюшка затеяла! — Августа уже не скрывала неприязни к хозяйке.

— Что конкретно вы слышали? — продолжал настаивать майор.

— Не могу вспомнить… Что-то про пистолет, который ей обещали и патроны… Да, она говорила, что больше ждать не может.

— Когда именно вы слышали разговор? В какой день, во сколько?

— Точно не скажу. Примерно за неделю до того, как ее убили.

— Она по сотовому разговаривала?

— По-моему, да.

…Виктор отпустил Августу. На всякий случай, оформил за ней наружку и отправился на Арбат. Как он ожидал, в концертном зале оказались камеры, и он смог легко определить, где сидела Августа и ее подозрительный кавалер — партер, ряд восьмой, места 16 и 17. Быстро определили, кто и когда приобрел эти билеты — через Интернет, с помощью платежной карты. Покупателем оказался Роман Горский, сорока двух лет, вдовец, проживающий в двухкомнатной квартире в спальном районе Жулебино и работающий агентом по недвижимости в одном из крупных московских агентств. Не теряя времени, Виктор выехал с опергруппой на захват.

…Дверь им открыл тот самый человек, которого запечатлели камеры с периметра коттеджа, и из концертного зала. Он, казалось, ничуть не удивился, увидав на пороге своей квартиры отряд служивых людей. С автоматами наперевес.

— Здравствуйте, Роман Геннадиевич, — с улыбкой поприветствовал его Виктор. — Я — майор Глинский из отдела убийств.

— Следователь по особо важным делам Сергеев, Следственный комитет, — раздалось из-за могучих фигур в бронежилетах. — Разрешите войти?

— Да, разумеется, — Горский сделал шаг в сторону, и группа ввалилась в квартиру. — Я вас ждал.

— Да неужели? — искренне изумился майор. — Что ж, надеюсь, мы не заставили вас ждать долго.

— Проходите, — хозяин провел их в комнату. — Только ноги вытирайте. Почему бы и не вытереть? Виктор несколько раз шаркнул подошвами ботинок по коврику в прихожей и последовал за Горским. Группа захвата ручейком потянулась за ним. Они оказались в небольшой гостиной — два кресла, диван, журнальный стол и — шкафчик для икон в углу подле окна. Киот был высокий, резной, с подернутыми пылью стеклами.

— Итак, Горский Роман Геннадиевич? — для проформы повторил Глинский.

Мужчина покорно кивнул.

— Вы задержаны по подозрению в ограблении и убийстве Марии Павловны Грушиной, — объявил Сергеев. — Вы имеете право на адвоката и имеете право хранить молчание.

— Я знаю, — уронил Горский. — Адвокат — это хорошо.

— Хорошо? — удивился майор. — Так вам нужен адвокат или нет?

— Конечно, — Горский опустился в кресло. — Вы будете обыскивать квартиру?

Непременно, — следователь протянул ему постановление. Ознакомьтесь.

Тот равнодушно скользнул глазами по бумаге: — Ознакомился.

— Пригласите понятых, — приказал майор. Тем временем, озадаченный поведением подозреваемого, следователь поинтересовался: — Так вы признаетесь, что ограбили и убили Грушину?

— Признаю. Зачем же отрицать очевидное? Драгоценности и деньги в комоде, можете забрать.

Следователь выдвинул верхний ящик старенького комода. На дне, под аккуратно сложенным бельем и носками оказался желтый пакет из супермаркета, а в нем — завернутые в платок украшения Марии Грушиной и пачка денег — ровно сто двадцать тысяч.