— Сочувствие… — повторила за ним Жики. — О да… Сложный случай. И Анна вот тоже…Странно себя ведет — как будто простила его.

— То есть как? — удивился Александр. — Анна не знает, что он остался в живых?

— Разумеется, нет! — отрезала Жики. — Никто не знает — кроме вас… А еще l’équipe de sau vetage[265].

— Это проверенные и надежные люди, — твердо заявил Саша. — Кроме того, они и не в курсе, кого вытащили с того света.

— Что, он был так плох?

— Мягко сказано. Лицо разворочено. Проникающее ранение в брюшную полость. Да еще, пока ехали в больницу, у него остановилось сердце. Славка ему два ребра сломал, пока откачивал. А что, не надо было?

— Какая теперь разница! — Жики сделала неопределенный жест. — Не поймите меня превратно, я вас ни в чем не виню — вы действовали сообразно обстоятельствам.

— Именно так, мадам, — раздался голос. — Ваш солдат ничуть не виноват в том, что чудовище не издохло.

Жики встала и подошла поближе к кровати — с забинтованного лица на нее близоруко щурились светло-голубые глаза.

Она молча его рассматривала — диве с трудом верилось, что этот израненный человек — тот самый блестящий молодой мужчина, которого она знала как спецагента ФБР Джоша Нантвича, которого она с радостью принимала в доме, и которому доверяла дорогого ей человека. Как же она ошибалась и какой опасности подвергала Анну!

— Вашему самообладанию можно позавидовать, — сухо произнесла дива.

— Вы мне льстите, мадам. Это не самообладание, вовсе нет.

— Тогда что же?

— Мне просто плевать, что со мной будет.

— Прямо таки плевать? — удивилась Жики. — Вы не можете не понимать, что ничего хорошего вас не ждет.

— Я всего лишь промахнулся, — прохрипел раненый. — Рука дрогнула. Если ваш человек, — он показал глазами в сторону Саши, — если ваш человек даст мне пистолет, вы избавитесь от меня в течение минуты.

— Вот как? — Жики подняла брови. — Вы надеетесь так легко отделаться? С какой стати? Ваши грехи придется долго искупать.

— О чем вы, мадам? — в голосе его слышалась горечь. — Не думаю, что мои грехи можно искупить — разве только смертью. И лучше вам дать мне эту возможность.

— Не вам решать, — заносчиво откликнулась тангера. — Насколько я знаю, ваша смерть нежелательна для некоторых людей.

— О ком вы говорите? — его светлые глаза — единственное, что жило на лице — зажглись гневом. — Возможно ли быть настолько немилосердной, мадам?

— Немилосердной? — удивилась Жики. — О чем это вы?

— О Катрин. Вы ж о ней говорите? И он тоже… пытался меня убедить в чем-то подобном…

Жики вопросительно взглянула на Сашу, а тот пожал плечами: — Не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит.

— Не имеешь? — возмутилась Жики. — Я еще с тобой разберусь! А вы, jeune homme[266], не обольщайтесь! Эта женщина не имеет ни малейшего отношения к тому, о чем я с вами хочу поговорить.

— Тогда о чем?

— Прежде всего, вы забудете даже ее имя, — твердо произнесла тангера. — И никогда, слышите, никогда не напомните ей о своем существовании. Vous êtes mort[267]. Никто не знает, что вы живы, и не должен узнать! Ваша судьба отныне в моих руках.

— Зачем я вам, мадам?

— Вы больше не будете задавать вопросов, — отрезала Жики, — а только ответите на один мой. А иначе…

— А иначе вы меня убьете, — с иронией в голосе резюмировал Рыков. — Сделайте одолжение.

— Не рассчитывайте, — не без злорадства заявила старая дама. — Если вы не подчинитесь мне, я сдам вас властям. И вы станете их головной болью.

— Я все еще в России? — спросил он.

— Конечно.

Он закрыл глаза. И правда, какая разница, каким властям его сдадут — в любом случае его ожидает пожизненный срок, а в России, плюс к нему, специальный бонус — измывательства со стороны сокамерников.

— Что вы хотите? — спросил он, наконец.

— Я знала, что вы проявите благоразумие. Я, собственно, ничего от вас не хочу — вы для меня всего лишь нежелательная проблема, которую необходимо решить, и как можно скорее. Будь моя воля, я бы решила эту проблему по-своему. Но, как я уже сказала, есть люди, которые в вас заинтересованы, и это не мадам Булгакоф. И поэтому спрашиваю — вы готовы работать на мою организацию? Учитывая ваш несомненный опыт в работе с информационными технологиями и ваше блестящее образование, вы могли бы быть полезны. Меня устроит только краткий ответ «да» или «нет». Сразу оговорюсь — обязательным условием нашего с вами сотрудничества является ваш отказ от любого общения или контакта с Катрин и Анной. И, разумеется, Сержем. Для них вы умерли. Итак — «да» или «нет»?

— А если я попрошу смерть? Пожалуйста, мадам? — впервые в его голосе прозвучала мольба. Жики молчала, словно раздумывая, но потом покачала головой:

— Нет. Либо я сдаю вас майору Глинскому, либо вы работаете на меня. Третьего не дано.

— Тогда — нет, — Рыков отвернулся. — Прощайте, мадам…

… — Но в итоге он понял, что выхода у него другого нет, и сломался, — вздохнула Жики. — Теперь ты все знаешь.

— Не могу поверить, — Анна нервно обхватила себя руками, словно ее знобило. — Рыков работает на Палладу?

— Да, — ответила Жики. — Он прошел тренировку и обучение в нашем camp d’exercice préparatoire[268]. Признаюсь, я приказала создать для него невыносимые условия, чтобы он проклял тот день, когда появился на свет.

— И как? — со злой иронией в голосе поинтересовалась Анна. — Он проклял?

— Надеюсь. В один прекрасный день мы натравили на него двух уголовников. Они пытались его…

— Что?..

— Опустить! — рявкнула Жики.

— Ты имеешь в виду, принудить к… — Анна покраснела. Она на секунду представила себе Рыкова, который всегда напоминал ей шевалье из галантного века, в весьма щекотливом положении и — прыснула, не в силах удержаться.

— Ничего смешного! — возмутилась Жики. — Все это очень плохо кончилось. Он отбивался яростно, убил одного…

— Убил? — ахнула Анна.

— Вырвал ему кадык. Рукой.

— Ничего себе…

— Второй, защищаясь, пырнул его ножом в грудь. Чудом промахнулся мимо сердца.

— Он будто заговоренный, — прошептала Анна.

— Или что-то заставляет его цепляться за жизнь. Думаю, он даже не осознает.

— Ты на что намекаешь?.. — подозрительно покосилась на нее Анна.

— Не отвлекайся, — Жики проигнорировала ее вопрос. — Итак, как я уже говорила, он прошел подготовку — и физическую, и психологическую.

— И где он сейчас?

— Неважно. Это к делу не относится. Но из моего рассказа ты могла понять, что Рыков Сашу не убивал. У них сложились теплые, хотя и непростые отношения. Что-то Саша разглядел в нем — если б не он, я бы никогда не пошла на то, чтобы допустить этого монстра к работе в Ордене.

— Допустим, Сашу он не убивал. Допустим, — неохотно кивнула Анна. — Но почему ты считаешь, что он не может быть причастен к исчезновению Тони и взрыву моей машины?

— Потому что я точно знаю, кто подложил бомбу. И это не Рыков.

Дом сэра Реджинальда, Боворт-холл, находился в графстве Хэмпшир, близ Саутхэмптона, в паре часов езды к югу от Лондона. Катрин раньше не приходилось бывать в богатых загородных усадьбах, поэтому она с нескрываемым любопытством смотрела вокруг. Миновав высокие кованые ворота, Булгаков вел машину по тенистым аллеям прекрасного парка, мимо небольших водопадов, журча стекающих с блестящих камней. Они проехали старинное приземистое здание с красной крышей — Катрин ни за что бы не догадалась о его назначении, но запах навоза, ворвавшийся в открытое окно хайлендера, красноречиво характеризовал его как конюшню — из распахнутых дверей грум вывел рыжего скакуна с белой отметиной на лбу и такими же белыми носочками на тонких нервных ногах. Катрин была так зачарована его статью, что выворачивала шею, чтобы рассмотреть получше, даже когда конюшня осталась позади. Наконец они подъехали к элегантному дому серого камня, внушительный фасад которого был разделен четырьмя римскими колоннами, в нишах же между ними возвышались покрытые зеленой патиной бронзовые статуи. Еще четыре скульптуры украшали легкий античный фронтон. От центрального фасада раскинулись два трехэтажных крыла, словно обнимая чудесную зеленую лужайку, с яркой клумбой посередине — настоящим произведением садового искусства…