— Что значит — где Тони? У меня. Не волнуйся.

— Не волнуйся?! — выдохнула Анна. — Мерзавец! Я выполнила ваше условие, отдала пейнету, а вы не вернули девочку!

— Я не обещал ее вернуть. Я обещал сохранить ей жизнь… пока. А ты все еще не выполнила все условия. Не делай вид, что не понимаешь. Ты не отказалась.

— Не отказалась от чего?!

— А ты как думаешь, querida? — несмотря на то, что голос был до смерти знаком, звучал он очень странно, со свистом.

— Оставьте ваши загадки и говорите прямо!

— А ты перестань обращаться ко мне, как к чужому человеку. Мы были близки. Близки настолько, что я надеялся…

— Не знаю, на что ты надеялся, — гневно оборвала его Анна. — И знать не желаю, кто ты!

— Querida, querida… Нехорошо отказываться от старых друзей. Ну же, назови меня по имени…

Анна молчала, не в силах произнести то, что от нее требовали.

— Назови меня по имени, — это уже прозвучало как приказ, и она не осмелилась далее молчать:

— Мигель?..

— Догадалась? Я не держу на тебя зла, хоть ты и выстрелила мне в затылок.

— Я… я… — лепетала Анна, не в силах выдавить более ни слова.

— Ты, конечно, ты. Тебя мучает совесть?

Она молчала. В самом деле, мучает ли ее совесть? Ведь когда-то ей казалось, что она любит этого человека. Но Мигель не снился ей ночами, она почти не вспоминала его. Так забывают случайного знакомого, который внезапно исчезает из жизни. Память милосердно ставила блок между ее сознанием и событиями двухлетней давности.

— Как видно, совесть тебя не мучает, — констатировал голос. — А как насчет девочки из кордебалета, которая погибла вместо тебя?

— Что?! — выкрикнула Анна. — Это ты ее убил? Зачем?

— Как зачем? Я хотел отомстить тебе за мое убийство. Но ты послала вместо себя на смерть ни в чем не повинную девушку.

— Это неправда! — закричала Анна. — Я ее не посылала. Это была случайность!

— Ну, разумеется… Разумеется… А дочка Антона? Про нее ты тоже «случайно» забыла? Потому что тебе так удобно?

— Я забыла?! Я думаю о ней день и ночь! — вскричала Анна. — Где она? Скажите мне!

— Почему ты опять говоришь мне «вы»? Мы были с тобой достаточно… близки.

— Невозможно, — твердо сказала Анна. — Мигель Кортес был застрелен серийным убийцей. Я это видела.

— Сильно в этом сомневаюсь, — рассмеялся ее собеседник. — У тебя будет возможность покаяться в убийстве.

— Каком еще убийстве? — с вызовом спросила Анна. — Если вы… ты… со мной разговариваешь — значит, никакого убийства вообще не было.

— Было, — отрезал голос. — Carajo, я не допущу, чтобы оно сошло тебе с рук. У меня есть свидетель.

— Свидетель? — голос Анны сел мгновенно. — Какой еще свидетель?

— А ты подумай! Раскинь своими куриными мозгами! Чью смерть ты не видела собственными глазами? Кого ты бросила подыхать в подвале?

— Рыков, — прошептала Анна, чувствуя, как подкосились ноги. — Будь ты проклят…

— Ну, наконец-то! Как тебе такой свидетель?

— Так это ты? — Анне показалось, что мир вокруг нее рушится, как картинка в компьютерной игре — сначала расслаивается на пиксельные квадраты, а потом медленно осыпается ей под ноги.

— Н-да, об этом надо хорошенько поразмыслить… За кого тебе мстить? За Мигеля Кортеса, которого ты убила или за Олега Рыкова, которого ты оклеветала. Но в любом случае, расплаты тебе, querida, не миновать.

— Значит, вот кто подложил бомбу в мою машину, — каменным голосом констатировала Анна. — Как я не догадалась сразу!

— Наконец-то! Если бы не твой самодовольный партнер — как там ты его называешь? Боренька?.. Если бы не этот придурок, то хоронили бы не бедную, ни в чем не повинную Сесиль Монтес, а тебя — холодную, расчетливую дрянь.

— Это ты жестокий мерзавец — жаль, что ты не подох в том подвале, — выпалила Анна. — Как ты мог похитить несчастную девочку! Она же дочь твоего друга.

— Мне плевать. Ты должна отказаться — тебе ведь передали мое послание? Почему ты до сих пор не отказалась? Если бы ты отказалась — взрыва бы не было!

— Да от чего я должна отказаться? — в отчаянии закричала Анна.

— Как от чего? От того, что дороже всего для тебя. То, без чего ты не сможешь жить.

— Балет, — прошептала Анна. — Но я не могу… Я не могу жить без балета…

— Так значит, сдохни!.. Или ты предпочитаешь, чтобы погибла Тони?.. Услышав в трубке короткие гудки. Анна выпустила ее из рук. С трудом переставляя ноги, она доплелась до кресла и упала в него. «Что же делать, боже мой, что же мне делать?» Рыков, будь он проклят. Как я могла хоть на секунду допустить, что этот подонок раскаялся в своих зверствах? А ведь прощения просил… Тварь, тварь… Но зачем ему, чтобы я бросила балет? И зачем ему понадобилась пейнета?»

Она, сама того не ожидая, разрыдалась. Перед ней так ясно встал тот роковой день, когда ей казалось, что возмездие, наконец, вот-вот свершится, Антон, ее муж, будет отомщен. Но она смотрела в глаза ее врага, полные щемящей скорби, и казавшаяся столь неутолимой жажда мести, таяла в ней, а с ней отпускала боль, невыносимая боль, изматывавшая ее круглыми сутками с того момента, когда Антон ушел навсегда.

— Это что еще за новости? — в гостиной появилась Жики, на ходу снимая, а вернее, в остервенении сдирая с рук перчатки. — Что это ты за сырость развела?

— Жики, это катастрофа! — прорыдала Анна. — Мне только что звонил Рыков!

— Да ты с ума сошла? — Жики показалось, что она ослышалась. — Что за чушь! Рыков — мертв!

— Жики, он жив! Это он мне звонил и называл «querida»! Это он украл Тони! Это он подложил бомбу в мою машину!

— Что ты несешь, боже мой, — Жики устало пустилась в кресло. Она еще не пришла в себя после новостей, вываленных на нее Десмондом. Провались он пропадом, не Десмондом, а Джошем. А теперь вот приходится выслушивать подобную чушь.

— Жики, послушай меня! — Анна бросилась к ногам старой тангеры и схватила ее за руки. — Пожалуйста, прими всерьез, то, что я говорю. Рыков жив. Видимо, Саша тебя обманул, сказав, что он застрелился. Теперь нет сомнений, что именно Рыков убил Сашу — просто убрал, как свидетеля. А может, еще и отомстить хотел за то, что произошло в Серебряном бору.

Жики покачала головой, собираясь с мыслями. В любом случае, с Анной надо поговорить, Джош прав, нельзя ее держать в неведении. Но, видимо, открыть ей придется гораздо больше, чем изначально планировалось.

— Сядь, детка, — Жики похлопала Анну по плечу. — Сядь, и я кое-что расскажу тебе.

— Значит, Саша обманул и тебя? И ты не знала, что Рыков жив?

— Знала, — уронила Жики. — Знала с самого начала. Этот монстр выжил удивительным образом…

…— Он спит, мадам, — Саша предложил Жики кресло, которое он притащил заранее в ожидании визита командора. Жики опустилась в него, тяжко вздохнув, так как разговор, который ей предстоял, не предвещал ничего хорошего — человек на больничной кровати должен был уже лежать в могиле — а он вот, живой, и что с ним теперь делать — непонятно.

— И зачем мне эта головная боль? — пробормотала тангера, словно про себя, но Саша ее услышал.

— Мы можем упечь его в психушку, мадам. Пусть сгниет там.

Жики в задумчивости покосилась на него: — Он сбежал из тюрьмы, неужели вы думаете, мсье Гаврилоф, что больничные стены его удержат?

— Куда он пойдет? — пожал он плечами. — Ему некуда идти. Женщина, которую он любит…

— Ах да, эта женщина, — вздохнула Жики. — Такие женщины приносят одно горе мужчинам. Они несчастны сами и делают несчастными всех вокруг. Бедная Катрин…

Ей не понравилось молчание Александра, и она внимательно всмотрелась в его лицо — совершенно, однако, непроницаемое: — Мне показалось, или ваши симпатии на стороне этого человека? — чуть усмехнулась она.

— От вас трудно что-то скрыть, — Александр и бровью не повел. — Правда, мое отношение с трудом можно назвать симпатией — скорее сочувствие.