— Не так, котёнок, — опустил меня на землю. Но все еще вплотную ко мне. Провел, погладил по волосам. Приблизился — обжигая дыханием кожу: — Не здесь, не при таких обстоятельствах. — Поцелуй в висок и обнял за плечи, притиснул к себе, так что своей грудью полностью ощутила его. Но напор, ловкое веление — и сплелись наши губы на мгновение. Запойный, не менее сладкий, чем все, что доселе с ним здесь было, поцелуй — и отстранился. Шепотом на ухо:

— Давай лучше успокоимся. И всё сделаем правильно.

— Но мы уже предатели, — горестно вымаливая не идти на попятную. Подарить то, о чем сколько мечтала. Хотя бы раз уступить.

Эту тайну я унесу с собой! И даже если выберешь Инну — я смирюсь!

— Зай, прошу… Послушай меня. Мы и так… многое натворили. Тут ты права. И не только сегодня.

— Феденька, пожалуйста… Федь, — отчаянно хватаюсь за него, змеей обвиваюсь руками вокруг шеи и силой притискиваю к себе. Отвечает на позыв. Короткий поцелуй — но отстраняется. Палач сильнее: и духом, и телом.

— Нет, Вань. Ты сама же достойна большего. Нормального. Да и Инна… я сам себе этого потом не прощу, — обжигает шепотом.

Напор — и разорвал кольцо моих рук на своей шее. Отстранился.

— Пошли в воду, там быстрее попустит от холода, — живо наклонился к земле. Беглый взор на меня — и протянул бюстгальтер.

Очередные слезы… побежали по моим щекам. Отворачиваюсь.

Обнял, прижал к своей груди спиной. Взор потупил вниз, упершись подбородком в ключицу. Взгляд на вожделенное: нагую мою грудь. Сверлит взглядом. Рывок — и сжал ее до сладкой боли, и снова откровенно наслаждаемся ощущениями: он, я.

Миг — и вдруг взрыв, сквозь хохот.

Силой отстраняется, выпуская меня из хватки.

— А-а-а, — протянул отчаянно криком, сдирая с лица эмоции ладонями (взор на него роняю, обернувшись). — Что ты со мной творишь? — жутью давясь, горько смеется.

— А ты что со мной? — не менее болезненно, с обидой, вовсе уже не понимая, что происходит.

Глаза в глаза, но тотчас осекся. Отвел очи в сторону.

— Я просто хочу сделать всё, как надо, — невольно грубо вышло. Прокашлялся: — Одевай, — кивнул головой, — и пошли, — вердиктом. — Заждались наши. Не хватало еще скандала.

Жуткое чувство. Без вины виноватая. И предатель, и, тем не менее, все равно черту не пресекли. Ничего такого не натворили, за что, хоть и стыдно, но было бы необидно получать.

Разве что поцелуй…. Его на моих губах. Да и касания, ласки… по всему телу.

«Черт!» — живо закачала я головой, прогоняя наваждение.

Взгляд украдкой на Федьку, но тотчас оборвала себя. И снова между нами жуткая диагональ взоров. Целая вселенная, режущая, кромсающая души на части.

— Рожа, идешь купаться? — кинул вдруг Токарев Рогожину.

— Да только ж был! — рассмеялся тот. — Дай пожрать нормально.

— Да потом, пошли. Поговорить кое о чем надо…

— Ну, б***ь! — возмущенное. Но поддается…

Да только не успели отойти, как тотчас за ними подрывается и Инна, ничего никому не сказав.

Невольно вытянулась я, пытаясь увидеть хоть что-то из-за холма — тщетно.

Черт! Черт! Черт!

Еще минуты сгорания от жути — и сдаюсь. Встала с земли.

— А ты куда? — пытливое на меня Вали.

— Да ноги затекли, — почти не вру.

Но взор уже шарится по берегу. Отыскала Токаря, а вот Рожи… как и Инны…

Заледенела я от ужаса.

Сама даже не поняла, как кинулась туда.

«Без обязательств. На раз. Предатели…» — все растаяли вмиг слова, былые мысли.

Я мчала за своим: и если не убедиться в том, что Федька честен со мной, так хотя бы окончательно поставить точку во всем чертовом треугольнике. Где я уже не выдерживаю. Где я просто схожу с ума!

И хватит врать, что выдержу! Нет! Ни грамма! Ни капли! Он мой! МОЙ!

Вдоль берега, огибая травянистые холмы-выступы, — и в сторону зарослей.

Еще немного — и замерла в ужасе: присела, смело, уверенно присела Инка перед Федей и принялась расстёгивать его шорты. Милая, смущенная, счастливая улыбка ее:

— Котенок, доверься мне, — убивающее хихиканье. — Твоя кошечка точно знает, что делает.

Не сопротивляется, не противостоит Рогожин. Стоит, покорно выжидает, молча. И пусть ко мне спиной — всего этого достаточно, чтобы понять, кто… на что горазд.

Лопнуло, разорвалось мое сердце. Потекли реки крови.

Вновь разбита и сломана. Да только уже точно ничего не хочу про Него знать!

Рывок прочь — и, не заворачивая даже к своим, прямиком на выход. По грунтовке — куда глаза глядят…

Только не домой. Не хочу, не могу. Не в состоянии я явиться в таком виде на глаза матери. Опять будет цунами причитаний и упрёков.

Не знаю, сколько кружила там, среди зарослей, пока выбрела на знакомую местность.

Соседний микрорайон. Совсем немного — и дом Олеси. Поднялась к ней на этаж и забилась в угол, около двери.

А там и она уже скоро, с моими вещами пришла.

Поспешно одеться, пряча свой позор и нелепость.

— Тебя, кстати, там всей толпой ищут… — скривилась Минина.

Ну и хр*н с ними.

Осталась ночевать у Леськи (спасибо за приглашение). Матери позвонила — предупредила, а ее родителям наплели про учебу, что на понедельник готовимся к первой контрольной, а сами спать завалились часов в десять.

— Ну не реви. Мужики к*злы, будто ты не знаешь?! — возмущенное подруги.

«А ты-то откуда знаешь?» — хотелось, было, задать вопрос, но сдержалась.

Мина и отношения с парнями, мужчинами — ну уж очень диаметрально противоположные понятия.

А днем — днем втихую пробралась я к себе в квартиру, и опять для всех «непрошенных визитеров» состроила вид (пока мама где-то там по делам ходила), что никого нет дома.

Но… понедельник, понедельник никто еще не отменял. Как и уроки.

А потому утро — будильник — и я исполняю свой общественный долг.

Или личностный.

Что за целый день пытались учителя в голову вдолбить — ничего не усвоила, да и не услышала. Не до того было. Лишь машинально строчить конспект под диктовку.

На большой перемене заныкаться в кабинете, как всегда, а дальше — и вовсе: дожить до последнего урока и бежать спешно долой.

Только у самого выхода встреча.

Очень даже неожиданная. И странная. Страшная.

Инна, Настя…и еще какие-то девчонки, которых я не знаю.

— Пошли, поговорить надо, — грозное Соболевой.

Подчиняюсь.

За школу. На задний, закрытый от посторонних глаз, двор. Хотела я, было, раньше затормозить, да не дали: тотчас напор — и подтолкнули «учтиво», доходчиво заодно объясняя, кто тут и что решает, чем заправляет.

«Бежать! Надо бежать!» — отчаянно вопил рассудок, приказывая спасать свою шкуру.

«Но за что? За что агрессия? Он с ней. Он — ее. А Ваню, как всегда, обнадежили и обманули. Бросили. Предали. Сломали. Хотя…» — жаром отозвался поцелуй Федьки на губах, ощущения ласк по телу.

Нервически сглотнула я слюну.

Неужто Она всё знает? Знает о нас… там?

Еще шаг — и вдруг удар в спину — подалась я машинально вперед. Разворот и поймала меня в свои руки Инка. Удар под дых, пощечина наотмашь и пнула меня от себя — отлетела я в сторону, невольно взвизгнув. Слетела сумка с плеча — рассыпались вещи. Сжалась я от боли, что заныла в животе, отдавая резью в шов. Слезы проступили на глаза — но еще сдерживаю рыдания.

— Я тебя, с*ку, раз и навсегда отучу на чужое зариться! Шлюха ты убогая! — внезапно ухватила меня за волосы Соболева и тотчас со всей дури стукнула лицом об турник — завизжала, заревела я отчаянно, захлебываясь страхом, жутью. Вкус сладко-соленой во рту.

Но не дала упасть. Разворот к себе лицом и, все еще удерживая, прошлась, стеганула острыми ногтями по лицу, раздирая до крови. Удар, пинок — и отшвырнула меня от себя на землю. В грязь. Грохнулась я плашмя.