— Ой, а когда мы уже соберемся? А, народ? — не уступает паренек.

— Простите! — горестно. — А мне что делать? Что… после всего этого? А если они вернутся?

— Кто? — ошарашено выпучил на меня очи молодой человек.

— Грабители… — растерянно прошептала я.

— Меньше фильмы смотрите, — вмешался незнакомец, что трудился до этого в другой комнате. — Не такие уж они и дураки. Отработали красиво. Следов же нет? — кивнул на парня.

— Не-а, — скривился.

— Хоть бы по горячим следам, — задумчиво протянула девушка.

— А это… разве не горячие? Тут всего-то прошло времени… — я.

— Ну, кинологи работают. Если что-то найдут — сразу сообщат. Но пока же, видите, молчат. Больше не звонят.

— Да глухо всё как-то, бредово. Ничего из драгоценностей не взяли, — буркнул "незнакомец". — Может, вы этого… того… сами? Ну, дверь забыли закрыть?

— И вещи перевернула? — вытаращила в ужасе на его ахинею я очи.

— Мам, я кусать хоцу… — лениво протянул Федька, потирая заспанные глаза.

— Зай, иди спать. Позже… — в груди сдавил ком горечи. Поддался — покорно побрел обратно в свою комнату. Но свет так и остался гореть.

Хотя… глупо надеяться на что-то иное… с таким-то количеством народу в доме. Да переполохом.

— Может, попугать хотели? Аля предупреждение? — вновь отозвалась девушка.

— Ну, или что-то, что хранилось в сейфе. И стоит куда больше, чем все эти золотые побрякушки.

— Ничего себе побрякушки, — рассмеялась работница милиции. — Мне мой муж за почти десять лет брака… кроме кольца обручального… ничего так и не подарил.

— Плохо старалась, — загоготал тотчас молодой человек. — Мне вон… моя как на День рождение такой фейерверк устроила, что я на следующий день побежал и купил ей серьги.

— Небось, серебряные, — рассмеялся мужчина.

— Не, че? Золотые! С "брулиантами"!

— Да забухал, наверняка! Явился под утро! Наскандалили — вот и извинялся! Сначала в постели, а потом цацками. А нам тут сейчас рассказывает!

Заржал молодой человек, заливаясь краской. Взор около:

— Все-то ты про меня знаешь!

— Да… если бы. Мой такой же. Только вместо цацек — букетик пару раз принес. И потом мне взахлеб доказывал, что постоянно дарит цветы. Честно, принесет еще раз — запихну куда поглубже. Ибо… допекло.

— Ладно, герои-любовники! Давайте закругляйтесь. Вон… ребенок мается, да и мать сама не своя. В общем, как будут новости — мы вам позвоним. А вы — если что вспомните или узнаете, что пропало, сразу к нам — составим нормальную опись. Странно, конечно, что муж ваш не явился.

— Далеко он… не может.

— Понятно. Коля, Ко-ля! — гаркнул на молодого человека в кабинете. — Заканчивай! Да поехали!

— А… да, иду. Все равно голяк.

— Во-во.

Все двери, вся мебель — всё просто черное. А вещи — вещи те все еще кувырком.

Не могу. Ничего не могу и не хочу. Завтра. Всё — завтра (только белье — позорную картину — собрать да спрятать).

Добраться до кухни. Сварить пельменей — и накормить ребенка его любимым, запретным блюдом. Пусть хоть он… порадуется.

А я… я не могу. Кусок в горло не лезет. До сих пор трясет. От каждого лишнего звука — подкидывает.

Страшно до одури.

— Лёня… Лёнечка… может, ты сегодня приедешь? — давясь слезами, отчаянно прошептала я в трубку, забившись в угол детской комнаты.

Федька уснул — а я не в силах сомкнуть глаза. Едва только — как сразу кошмары оживают… и кажется, что из какого-нибудь шкафа сейчас выскочит преступник. И даже если все всё проверили. И даже если я уже десять раз осмотрела всё.

Страшно. До безумия страшно.

— Не могу, зай. И вообще, я сплю. Я тоже устал. Давай до завтра?

Отбила звонок.

Скотина. Гад паршивый. Всегда! Всегда, когда ты мне нужен… тебя рядом нет! НЕТ!

Страх брал свое. И если прежде меня раздирало волнение, то нынче — просто паранойя. Психоз.

Закрылась в ванной. Включила воду и дико начала выть от страха. Мне кажется, они здесь. Они рядом. Вернутся. У них — ключи.

…а менять замок придут только завтра.

Няня — ее ребенок заболел, бросить не может. Рита — у родителей, в области.

Номер. Номер, который я сохранила, только имени так и не смогла дать — так и остался звездочками.

Зажать кнопку дозвона.

Жуткие, душу разрывающие секунды. И вдруг хриплым, заспанным голосом:

— Да? Слушаю. Кто там? Ваня? Вань, ты чего молчишь?

— Нас ограбили. Мне страшно. Я одна с Федькой. Можешь приехать?

— Сейчас буду.

— Кушать будешь? — только и смогла взволнованно обронить я, едва Рогожин замер у меня на пороге.

Несмело улыбнулся:

— Привет. Нет, спасибо. Я уже давно поел.

— А… ну, — взор около, покорно отступаю пару шагов назад. — Проходи. Раздевайся.

— А где муж? — тревожно.

— В коман… — запнулась, осознавая, как смешно, заезжено звучит, — дировке, — несмело продолжила.

— Малыш спит?

— Да, — кивнула поспешно головой. — Да, конечно. Может, чаю?

— Может и чаю, — снова искренняя доброта расписала его уста.

Поддаюсь на настроение — заливаюсь ответной усмешкой. Торопливо на кухню. Покорно следует за мной.

— Ты прости… я так и не убралась. Руки совсем не поднимаются. Тут… тут такой ужас, — тарахчу взволнованно, набирая в чайник воды из бутылки, — не хотелось бы, конечно, тебя в такой бардак звать, но…

— Да успокойся, Вань, — резво перебил; попытка обнять меня со спины за плечи — но вздрогнула, а потому тотчас осекся. Сомнения — шаг назад — и присел на табурет. Взгляд около: — Так что произошло-то?

— Да… — растерянно уже и я заколесила взглядом по сторонам. — Отлучилась в садик, да в магазин из дома. А как вернулись с Федькой — дверь открыта, всё кувырком. И, вроде, ничего не пропало, но… Черти что, короче. Говорят, может, напугать хотели. Ну что ж… удалось.

— Милицию вызывала?

— Ну да, конечно, — киваю головой. — Вон же, все черное. Отпечатки искали.

— И?

— Ничего не нашли, — отрицательно качаю головой. — Да даже собаки… след взяли, но лишь до проежки, а дальше всё — запах теряется. Говорят, наверно, в машину прыгнули и скрылись. Ты прости… — тихо; присела я напротив Рогожина, за стол. Опустила очи. — Что побеспокоила… да еще… так поздно. Просто… мне больше некому…

— Вань, — резво, уверенно перебил. Отчего в момент устремила я на него взгляд. — Не чуди, а? Я же сам просил. И мне очень приято… Тем более…

Вдруг скрип пола. Шорох. Обмерла я в испуге. Еще миг — и появился на пороге вновь не спящий, замученный мой сынок.

— Ма-ам, я пить хоцу! О… Здластвуйте…

— Привет, — мило улыбнулся Федор.

Живо вскочила я со стула. За чашку — и к холодильнику. Сок. Погреть в микроволновке и подать малышу. Взор на Рогожина:

— Я пока Малого убаюкаю, а ты, если хочешь, иди в зал. Сгреби там всё на пол, или на журнальный столик, если вдруг что лишнее валяется, — и ложись. Я чуть позже тебе подушку и одеяло принесу. Хорошо? — взволнованно.

Улыбнулся.

— Да не переживай ты. — Кивнул на мальчика: — Иди, укладывай. Я тут подожду. А если совсем тухнуть начну — то найду, где приткнуться. Не капризная барышня.

Тщетные мгновения, резиновые минуты, десятки минут… дабы успокоить малыша и самой успокоиться.

И пусть не кошмар уже случившегося меня грыз, как другие демоны… нагрели свой котел и налили в него смолу. Али я сама… их позвала, сотворив запретное.

На кухне уже было темно. А потому — взять из спальни подушку свою, одеяло — и зайти в зал.

Покорно сопел на диване.

Присела я рядом, на корточки. Взор в лицо. Смелый, отчаянный. Ловя каждый миллиметр родной, запретной картины в холодных лучах ночного светила.

Изменился. Еще красивее стал. Возмужал.

Вот он, тот… о ком столько грезила — хотя бы просто узреть. Вот оно… счастье.