Синедрион — это было такое учреждение.

Фарисеи — это была такая иудейская секта.

И вот вызывают в учреждение одного фарисея, — Говори, — говорят, — что знаешь.

За столом сидят иудейские первосвященники, на почетных местах:

(ИРОД и ПОНТИЙ ПИЛАТ) — римские наместники Иудеи Испугался фарисей.

— Я, — говорит, — ничего не знаю.

— Знаешь, знаешь, — убеждают его судьи синедрионские. — Это касается дела Иисуса Христа. Помнишь, было такое громкое дело?

(ИИСУС ХРИСТОС…) Ну что о нем можно сказать?

Мнется фарисеи, не знает, как уйти от ответа.

— Да ты не бойся, — улыбается Понтий Пилат. — Ты-то здесь ни при чем, твоя хата с краю.

Ну, если с краю, тут уж стесняться нечего.

— Дело было так, — говорит фарисей. — Сначала появился Предтеча. Этот, Иоанн, которого потом называли Крестителем, Когда началось избиение младенцев, он удалился в пустыню…

(ПРЕДТЕЧА) — это был крестный Иисуса Христа.

(МЛАДЕНЦЫ) — это были такие преступники.

— И вот, значит, удалился этот Иоанн в пустыню и стал вопить гласом вопиющего:

«Идущий сзади меня идет впереди меня!» Народ, конечно, был озадачен: как это — сзади и вдруг впереди? А он, Иоанн, воспользовался замешательством — и давай всех крестить направо и налево. Попался ему Иисус- он и его окрестил.

Фарисей быстренько перевел дух и продолжал с увлечением:

— Потом появились еще апостолы. Ну, эти всё ссорились между собой, особенно Фома и Иуда. Иуда поцеловал Христа, а Фома не хотел, и его за это называли Неверным… Мария Магдалина тоже с ними была.

Слушают судьи синедрионские, на бумажки записывают:

(ФОМА и ИУДА) — христовы апостолы, (МАГДАЛИНА) — христова невеста…

— Так и ходили они, — продолжает фарисей. — Впереди — он, учитель, а за ним — они, ученики. Никто на них не обращал внимания… Но когда они стали отделять овец от козлищ…

(ОВЦЫ) — это были такие праведники.

(КОЗЛИЩА) — это были такие грешники.

— …так вот, когда они стали отделять, тут наш брат фарисей не выдержал.

«Братцы! — крикнул фарисей Савл — тот, который впоследствии стал апостолом Павлом. — Пошли побивать камнями христиан!» Ну, мы и пошли…

— Хватит!

Председатель разбил графин и замер в зловещей позе. Фарисей посмотрел на него и обмер: перед ним стоял АПОСТОЛ ПАВЕЛ.

Тут же в зловещих позах сидели АПОСТОЛ ПЕТР, ИОАНН БОГОСЛОВ, НИКОЛАЙ УГОДНИК — все до одного — честные христиане.

— Господа, — пробормотал фарисей, — куда я попал? Разве здесь не синедрион?

— Нет, — сказал Павел, — здесь не синедрион. Здесь совсем другое учреждение.

— А почему здесь Ирод? И Понтий Пилат?

Ирод и Понтий вскочили со своих мест:

— Во имя отца и сына и святого духа!

(ОТЕЦ, СЫН и СВЯТОЙ ДУХ) — это была такая святая троица.

— Господа фарисеи! — сказал фарисей и тут же поправился:- Господа христиане!

Все, что я тут сказал, прошу считать недействительным!

Тогда поднялся Иоанн Богослов:

— Ну зачем же недействительным? Документ есть документ. Я откровенно скажу, — Иоанн заглянул в свое Откровение, — у нас мало материалов об Иисусе Христе. Нам пригодится то, что вы рассказали. Только признайтесь: от кого слышали?

— Кажется, от Матвея.

— Так и запишем: «От Матфея».

— И еще от Луки, — сказал фарисей, поспешно называя своих знакомых.

— Так и запишем: «От Луки».

— А куда меня? — спросил фарисей, дрожа от страха и раскаяния.

— Тебя-то? Тебя никуда. Можешь идти.

Фарисей перекрестился.

Добрые волхвы шли с самого востока и по пути объявляли каждому встречному:

— А мы видели звезду! Только, пожалуйста, пусть это останется между нами…

И они поясняли, что это — звезда будущего иудейского царя, к которому они сейчас и направляются, чтобы вручить ему свои дары. Правда, пока что он просто младенец Иисус, но у него, говорили волхвы, все в будущем.

Встречные встречали других встречных и, между прочим, делились свежей новостью:

— Вы слыхали?

— Да, да, уже все говорят…

— Будущий царь!

— А как же наш Ирод?

Ирод — царь настоящий и в силу этого настроенный против всякого будущего — отнесся к сообщению с должным вниманием.

— Приведите ко мне этого самозванца! — приказал он своим людям. — Откуда? Я не знаю, откуда! Идите за этими… они покажут дорогу.

Добрые волхвы шли к царственному младенцу, а за спиной у них были дары, а также люди, приставленные к ним Иродом, — А мы видели звезду! — объявляли волхвы.

— А мы видели звезду! — ликовали волхвы. И шли за своей путеводной звездой — путеводные звезды царя Ирода…

— Врачу, исцелися сам!

Вот с какими словами обратился сатана к богу.

Но впоследствии эти мудрые слова были у него украдены и попали в евангелие «От Луки», приобретя таким образом совершенно другого автора.

Сатана возмутился. Он метался между небом и землей, обращался и в низшие, и в высшие инстанции и всюду требовал, чтобы евангелие «От Луки» впредь именовали евангелием «От Лукавого».

— Потому что это несправедливо, — говорил сатана. — Потому что эти апостолы жнут, где не сеяли.

Жнут, где не сеяли… Золотые слова! Но не успел сатана их сказать, как они попали в евангелие «От Матфея».

Палач тяжело дышал.

— Сил моих нету? Прямо детский сад, а не серьезное заведение!

— Чтобы рубить головы, надо свою сохранить на плечах, — мягко улыбнулся царь Ирод.

— Трудно с ними, — всхлипнул палач. — Сущие ведь младенцы!

— Младенцы? — Ирод встал из-за стола. — Младенцы? — Ирод вышел на середину кабинета. — Запомни, палач: если думать о будущем, младенцы — это самый опасный возраст. Сегодня младенец, а завтра Иисус Христос!

— Идущий сзади меня идет впереди меня! — загадочно вопил Иоанн Предтеча.

Он шел и вопил, шел и вопил, не пытаясь вникнуть в смысл этой таинственной фразы.

Над его головой проносились века. Возникали и рушились города, рождались и умирали мессии. А он все шел и вопил, шел и вопил.

Наконец он обернулся. Позади него было много людей, и все они были впереди, намного, намного впереди.

Так вот оно, значит, что! Святой Иоанн шел попросту не в ту сторону…

— Итак, голосуется первое предложение, — сказал бог-отец. — Кто за? Кто против?

Кто воздержался?

— Я воздержался, — поднял руку бог-сын.

— Опомнись, сынок! На кого ты поднимаешь руку?

— Я ни на кого, — замялся бог-сын. — Я просто так… голосую…

Старый бог рвал на груди балахон и метал громы и молнии.

— На меня? На самого? Не выйдет! Я себя породил, я себя и убью… когда сочту нужным…

— Простите, я хотел сказать…

— Нет, мальчик, шалишь!

— Я не шалю, — пробормотал мальчик и вдруг почувствовал себя мужчиной. Но мне надоело… распинаться…

— Ах, ты не хочешь распинаться! Ну что ж, тогда мы сами тебя распнем!

И бог-отец отдал соответствующее распоряжение.

— А как же быть с обязанностями бога-сына? — спросил святой дух, который до сего времени сидел тихо.

— Ну, это я беру на себя, — успокоил его старый бог. — Тем более, что я сам себя породил- так что мне это и по штату положено. — И он заговорил громче, выступая одновременно от имени отца и сына:- Итак, голосуется первое предложение. Кто за?

Кто против? Кто воздержался?

— Я воздержался, — сказал осмелевший дух.

— И ты, брат? — покачал головой бог-отец и сын. — Как же это? От кого, от кого, а от тебя я не ждал.