- Ну а вы - молодцы! - сказал Дельнов Носову и Сидорову. - Вовремя из Ржева улетели. Аэродром там полностью выведен фашистами из строя. Достается и Торжку. Будем его защищать.

Майор Дельнов стоял рядом с летчиками, разговаривал, но чувствовалось, что сам он всем своим существом был в небе. Прислушивался. Окидывал горизонт тревожным взглядом. Но ни с какой стороны аэродрома не раздавалось гудение моторов. Ни один из самолетов не планировал на посадку.

На душе у командира полка было тоскливо. Лишь радовало, что вернулся Александр Носов. Его ведомый, бог в летном деле. Сбил на штурмовике сразу два вражеских самолета. Впрочем, нет, никакой он не бог, просто отважный парень, первоклассный воздушный боец. С такими фашистам не совладать.

Дельнов долго и удивленно рассматривал поясную пряжку комбинезона Носова. Она спасла жизнь летчику. Отвела от него верную гибель. И теперь в глазах летчиков пряжка стала уже не пряжкой, а воздушным талисманом. Драгоценной боевой реликвией.

Майор Дельнов сообщил Носову и Сидорову, что пока в авиаполк не поступило никаких известий о местонахождении Васильева, Фролова и Павленко. Командир полка интересовался: где они потерялись? При каких обстоятельствах? И, узнав подробности, воспрянул духом. Он верил, что они живы и скоро вернутся в полк. И какова же была его радость, когда три ветерана через день вышли из военно-транспортного самолета в Макарове! Вернулись живыми и невредимыми. Готовыми снова подняться в небо навстречу врагу.

Обнимая вернувшихся, можно сказать, с того света летчиков, майор Дельнов сказал:

- Что прошло, то прошло. Но тем ценнее то, что осталось: желание снова подняться в воздух, снова сражаться...

...Обстановка на участке Северо-Западного фронта, где действовал 288-й штурмовой авиаполк, на 16 октября 1941 года сложилась следующая. Немецко-фашистские войска имели численное превосходство в технике и живой силе. Это помогло им захватить западный берег реки Полы, прочно его удерживать. На аэродроме Старой Руссы скопилось большое количество самолетов противника: до 85 - 100 "юнкерсов" и до 50 - 70 "хейнкелей". Прикрывались они четырьмя или шестью батареями зенитной артиллерии. Авиация противника в основном базировалась на аэродромах Старой Руссы, Дна, Сольцов и обрушивалась на наши коммуникации и боевые порядки пехоты на поле боя.

Советские войска после упорных боев отошли на заранее подготовленные позиции, закрепились на восточном берегу реки Полы.

Советские летчики бомбили аэродромы противника и взаимодействовали с наземными войсками на переднем крае. 288-й штурмовой авиационный полк расположился на аэродроме в Макарове. 2-я авиаэскадрилья получила боевую задачу: с рассветом 16 октября 1941 года нанести удар по аэродрому противника в Старой Руссе.

На боевое задание вылетела пятерка "илов". Ведущим был капитан Васильев. За ним шли младший лейтенант Носов, младший лейтенант Марютин, старший политрук Гудков и старший лейтенант Федоров. Это были опытные летчики, хорошо знавшие друг друга, понимавшие любой маневр в воздухе без слов, готовые к любым неожиданностям и случайностям в бою.

Аэродром фашистов находился на юго-восточной окраине Старой Руссы. Подход к нему открывался только с севера по руслам рек Ловати и Полы, впадавших в озеро Ильмень. Остальные направления наглухо прикрывались усиленными наблюдательными постами, барражировавшими в воздухе истребителями, зенитной артиллерией всех калибров.

Русла рек Ловати и Полы, поросшие лесом и кустарником, создавали для штурмовиков естественный коридор, по которому они могли скрытно, с минимальным риском ворваться на аэродром на бреющем полете.

Показалась темная гладь реки Полы. Штурмовики скользили над ней так низко, что Носову порой казалось: в кабину залетают холодные брызги воды. Мотнул головой. Никаких брызг с лица не стряхивалось. Наваждение.

И все же он окинул кабину подозрительным взглядом. Нет, все в норме. Закрыта герметично. Если даже и в реку упадешь, вода не скоро проникнет в такую кабину. Кабина штурмовика. Привычная и знакомая, обжитая в полетах. Дорогая и близкая. В воздухе для Носова она становилась не просто местом работы, а частицей Родины. Среди привычных, ясных, вечно живых понятий, усвоенных летчиком с детства, таких, как мать, хлеб, солнце, было и это огромное - Родина... С первыми словами "мама", "папа", "дом", с первыми сказками бабушки, с первым знакомством с книгой, с первой песней и рисунком в его сознание однажды и навсегда вошло и слово "Родина". С первого прикосновения босой ногой к нагретой солнцем траве он ощутил тепло и силу родной земли, которая питает его с тех пор своими богатырскими соками.

Чем прочнее пущены корни в родную землю, тем сильнее и крепче человек, тем больше ощущает он все ее блага, испытывая неизбывную гордость за право называться ее кровным сыном.

Родина! Это слово всегда приводит Носова в душевный трепет. Короткое, но очень емкое, оно для него обозначает и всю могучую Страну Советов, раскинувшуюся от Балтики до Тихого океана, и в то же время тот край и ту землю, тот город и ту деревню, где родился и вырос, где жил и работал.

Носов, как и все настоящие люди, ветераны великой минувшей войны, никогда не говорит этих возвышенных слов. Но они живут в его сознании. Таятся в душе. Он нес их в годы войны на краснозвездных крыльях своего штурмовика. Отвечая за счастье и судьбу Родины по большому счету своего солдатского долга.

Штурмовики преодолели самый ответственный отрезок маршрута. Они уже были в нескольких минутах полета от цели. Теперь ни вправо, ни влево отвернуть нельзя. Только вперед. Все стрелки приборов словно застыли, и только стрелка секундомера неудержимо бежала по циферблату.

И вот она, Старая Русса! Теперь дело за бомбами, "эрэсами", пушками и пулеметами. За штурмовиком, одетым в броню. За твердой рукой и острым глазом летчика. За его отвагой и мужеством, которых Носову не занимать.

Жажда предстоящего боя целиком захватила Носова. Сердце его обуревала ненависть. К фашистам-чужеземцам. К фашистам-поработителям. В мире должны царить справедливость и гармония. И он в это верил, отстаивал это и теперь защищал в бою.

На земле Носова гитлеровцы творили разбой, сеяли горе, голод и слезы. Утверждали рознь и обман, нищету и разложение. Они, как жуки-короеды, норовили оставить дерево без коры. Дерево жизни - светлой и радостной. А без коры дерево не могло жить. Оно было обречено на гибель. И чтобы этого не свершилось, Носов неистово и упрямо вел свой штурмовик на уничтожение "жуков-короедов", обосновавшихся на нашей земле, на аэродроме Старой Руссы.

Далеко впереди, на дороге, что вела к реке Поле, Носов заметил клубы пыли и маленькие черные коробочки. Это, конечно, немецкие танки. Хорошо идут. Нанести бы по ним удар, да задача у штурмовиков другая - уничтожение самолетов на аэродроме.

Едва штурмовики приблизились к цели, как невесть откуда застрочили эрликоны. "Илы", не меняя курса, не нарушая строя, продолжали пробиваться к самолетным стоянкам. Носов видел, как вокруг проносились трассы пулеметных очередей, и маневрировал. Дерзко шел на зенитную батарею врага. Ее надо было заставить замолчать. И он выпустил по фашистам два реактивных снаряда.

Вот так дела! Точное попадание. Вражеской батареи как не бывало. Лицо Носова сияло. Теперь можно было пройтись на бреющем полете по стоянкам "юнкерсов", "мессершмиттов" и "хейнкелей". Подал сектор газа вперед и устремился к четко видимым крестам на самолетах...

Задание выполнено. По целям сделали 12 огненных атак. Фашисты недосчитаются в этот раз 18 самолетов, двух зенитных батарей, двух бензоцистерн, до роты солдат и офицеров.

Пора возвращаться домой. Но и обратный путь предстоял нелегким. Получили серьезные повреждения самолеты капитана Васильева и старшего лейтенанта Федорова. Отставал от строя старший политрук Гудков. Младший лейтенант Носов не спускал с комиссара эскадрильи глаз. Не позволял ему сбиться с курса. За Васильевым и Федоровым досматривал младший лейтенант Марютин. Так, помогая друг другу на маршруте, штурмовики дотянули до Макарова.