Но вернемся к Польше 1994 года. Теперь эта страна по основным политико-идеологическим, экономическим и социальным условиям уже не Польша 1973 года, когда я прибыл туда.
В стране произошла коренная ломка бывшего, называвшегося социалистическим режима власти и общественного устройства. Теперь эта страна почти капиталистическая, частная собственность и рыночные отношения все больше завладевают жизнью польского народа. В то же время тот факт, что полвека в народном сознании все связывалось с иным социально-экономическим положением, за короткие прошедшие пять лет нельзя вытравить полностью.
Хорошо зная теперь поляков, могу утверждать, что лишение их бесплатного образования и здравоохранения, появление угрозы оказаться во все возрастающем числе безработных вместо уверенности в завтрашнем дне, лишение других социальных благ недавнего прошлого не будут забыты и не так легко примирят польских трудящихся с новым порядком. Об этом говорят и многочисленные забастовки, растущая поддержка избирателями новых демократических сил и протест против политики своего лидера Леха Валенсы, нашедшие выражение в его поражении на президентских выборах 1995 года.
Исчезновение социалистического содружества стран Восточной Европы и, как следствие, прекращение взаимодействия специальных служб этих государств явились заметной потерей для внешней разведки. Что касается польской разведки, то ее сотрудничество с нашей службой было, безусловно, взаимовыгодным для обеих стран.
Но польские спецслужбы не просто исчезли для нас как верные союзники и соратники в борьбе с общим противником.
Они перешли на сторону этого противника, став его союзником. И хотя западные спецслужбы теперь утверждают, что они отказываются от борьбы с нами и переходят от конфронтации к партнерству, все говорит за то, что эти службы в действительности продолжают наращивать подрывную деятельность против нашего государства. Иллюстрацией этому являются разоблачения многочисленных агентов иностранных разведок в России за последние годы, когда Запад уже не имел оснований считать нас «империей зла». Да и реакция на арест в 1994 году в США агента нашей внешней разведки Эймса отнюдь не свидетельствует о мирных намерениях американской администрации в отношении нашей страны и ее спецслужб.
Раз польские спецслужбы перешли на диаметрально противоположные позиции и их руководители поспешили на разные голоса заверить Запад в своей лояльности ему и намерении вместо совместной с Советским Союзом в прошлом борьбы против Запада, теперь вместе с Западом бороться против СССР, логично предположить, что польская разведка не стада сохранять в тайне от западных спецслужб те стороны прежней совместной деятельности с КГБ, которые были направлены против них.
Во всяком случае, если поляки и отказались делать это открыто, то неофициально, негласно их архивы будут, без сомнения, предоставлены в распоряжение, например, ЦРУ. Ну, а если и это не произойдет, то ЦРУ, БНД и другие западные спецслужбы имели в период польского кризиса достаточно своих людей среди оппозиции, тех, кого они поддерживали и направляли в борьбе с коммунистическим режимом. Некоторые из таких поляков, как мне было известно, ЦРУ и БНД вербовали, превращая в свои щупальца, запускавшиеся в руководящие круги польских правящих структур. Один лишь пример тому — агент ЦРУ в Генштабе Войска Польского Ришард Куклинский, который по своему положению знал почти все, что делалось в Министерстве национальной обороны Польши, и многое из того, что происходило в Министерстве внутренних дел этой страны и в его службах безопасности.
В интервью газете «Политика» министр внутренних дел ПНР Ч. Кищак сообщал, что министерство располагало материалами о фактически шпионской деятельности отдельных членов профсоюза «Солидарность». «Может быть, — говорил Кищак, — это и не было классическим шпионажем, но никто меня не убедит, что сведения о месторасположении войсковых частей, о характере производства определенной продукции некоторых заводов, состоянии использования трудовых ресурсов, служат профсоюзной деятельности. А именно такую информацию покупали за грязные деньги Пентагон и ЦРУ у известных профсоюзных деятелей.
Все сотрудничество между ячейками так называемого подполья в стране и антипольскими группировками на Западе основывалось на агентурных методах: шифры, тайнопись, современная электроника. Ведь и на Западе не делали из этого секрета, а лидеры оппозиции и послесолидарнического подполья имели полную осведомленность о том, от кого и за что брались деньги» (Политика. 1984, № 124). Яснее не скажешь.
Поскольку тема моих воспоминаний довольно узка и ограничена операциями ТФП, я не собираюсь анализировать, что из нашей совместной с поляками оперативной деятельности теперь наверняка стало известно американцам. Скажу лишь об операциях ТФП. Их за мою бытность в Польше координатором деятельности спецслужб обеих стран было проведено много, не один десяток. И эта деятельность уже по своему объему и информационному значению не могла ускользнуть от внимания теперешних союзников поляков из ЦРУ и других западных служб. Сейчас, придавая особое значение тому, чтобы своими воспоминаниями не нанести какого-либо ущерба интересам внешней разведки, я подверг тщательному анализу все ситуации, сопровождавшие проведение операций ТФП.
Зная точно, представители каких подразделений МВД ПНР участвовали в многообразной подготовке и осуществлении ТФП — от оперативного состава разведки и контрразведки, сотрудников, проводивших наружное наблюдение за объектами ТФП, и их сотрудниками-иностранцами до довольно значительного технического состава: мастеров по вскрытию запоров и замков, специалистов по электронным устройствам, фотографов и так далее, — я смог определить с достаточной точностью их число.
По моим подсчетам, а также по оценке сотрудников наших служб, непосредственно участвовавших в операциях, за период с 1973 по 1984 год включительно таких участников операций ТФП, осведомленных в той или иной мере об их характере и безусловно знавших объект и его национальную принадлежность, оказалось, как я уже указывал, около ста человек. При этом приблизительно половину из них составляли оперативные сотрудники разведки и контрразведки, занимавшие не рядовые должности. Таким образом, эти 50 или около того оперативных сотрудников, как можно с уверенностью полагать, были уволены из спецслужб с приходом к их руководству представителей бывшей оппозиции, против которой эти сотрудники активно вели борьбу.