Вторая половина осведомленных об операциях ТФП сотрудников бывшего МВД представляла собой сугубо технический персонал, подбиравшийся в спецслужбу не по политическим признакам, а по опыту в своей профессии, по специальным способностям и мастерству. Такие кадры нужны любой спецслужбе, и надо полагать, что многие из них остаются на службе у новых хозяев.

Эти специалисты, не связанные идеологической верностью прежнему режиму, являются наиболее вероятным источником получения информации о ТФП. Нет сомнения, что представители ЦРУ, БНД, СИС или их агенты не прошли мимо этой возможности, тем более что общие ссылки на проводившиеся операции, без сомнения, сохранились в архивных материалах, хотя все, что касается ТФП, окружалось особой секретностью.

Исходя из того, что в польских специальных службах довольно широкому кругу лиц стало известно и о ТФП, и об участии в них специалистов КГБ, следует, по моему глубокому убеждению, предположить, что в условиях сегодняшнего дня, когда западные спецслужбы стали тесными партнерами польских служб, информация об операциях ТФП, проводившихся в Польше с участием КГБ, стала достоянием Запада.

При этом западные спецслужбы, в первую очередь ЦРУ и БНД, пришли в соприкосновение со многими сотрудниками бывшего МВД ПНР, оставшимися на работе в новых польских спецслужбах, не только через своих официальных представителей, но и через указанные агентурные возможности своих разведок, располагавших агентами, завербованными еще в период кризиса из среды оппозиции, многие из которых могли вполне легально стать сотрудниками новых спецслужб. Об этом как раз и говорил в 1984 году Ч. Кищак. Даже без учета этих агентурных возможностей информационная база на 100–110 бывших участников ТПФ для западных спецслужб, без сомнения, является вполне достаточной для выяснения интересующего Запад вопроса: какую работу вел в Польше КГБ совместно с МВД ПНР против западных спецслужб и их объектов?

Как однажды сказал один из разведчиков, вероятность утечки сведений прямо пропорциональна квадрату числа осведомленных лиц. В данном случае такое число во много раз превышает единицу. Следовательно, и по этой формуле самая детальная информация об объектах нашего ТФП в Польше давно находится в распоряжении Запада. Почему же об этом хранится глубокое молчание — об этом речь далее.

С учетом сказанного, я смело считаю, что вправе писать об этих операциях в пределах того, что наши соперники в лице ЦРУ, БНД, безусловно, могут знать о них. При этом я не намерен выходить за рамки того, что было известно почти всем участникам операций: общих сведений об объектах, «емкостях», содержавших интересовавшие нас секретные материалы (сейфах, вализах, хранилищах), но что касается содержания изымавшихся секретов, о чем знал лишь весьма узкий круг лиц, то пусть пытаются определить его сами западные хозяева. Думаю, что эта часть их расследований является самой сложной, а если учесть давность времени, то просто неразрешимой.

Итак, возникает естественный вопрос: почему американцы, если им известно о наших операциях ТФП в бывших социалистических странах и в Польше, в частности, хранят молчание об этой стороне «подрывной» деятельности нашей внешней разведки и не используют добытую ими деликатную информацию в своих пропагандистских целях против КГБ?

Ответ мне представляется простым. Это невыгодно западным спецслужбам, и в первую очередь ЦРУ.

Говорить об успешных операциях ТФП в западные объекты, в том числе американские, означало бы компрометировать себя, свои спецслужбы, отвечающие за сохранность секретов в наиболее оберегаемых ими объектах. Ведь ЦРУ и ФБР постоянно раздували свой авторитет, заявляя о своем превосходстве над КГБ, о якобы недосягаемости для нас суперсекретов их государства. В то же время они всячески дискредитировали нашу разведку, а появись такая информация, это серьезно подорвало бы их усилия оклеветать нас и способствовало бы поднятию авторитета нашей внешней разведки.

Достаточно для западных спецслужб и того, что за последние годы им невольно приходится признавать большие успехи в работе против Запада бывшей разведки ГДР, так называемой «Штази», агенты которой, оказывается, были и в НАТО, и в США, Англии, Германии, Франции.

Между прочим, Запад получил доступ к информации об операциях ТФП, осуществляющихся КГБ и советской внешней разведкой, не только в результате крушения прежних режимов в бывших социалистических странах. Такие изменники, как Георгий Агабеков, изменивший в 1930 году, Петр Дерябин и Юрий Носенко, многое знали о том, как организовывались операции ТФП в иностранные посольства в Москве, но об этом лишь мельком сообщали западные публицисты, например, Д. Баррон.

Как видим, замалчивание это удивительно лишь с первого взгляда. На самом деле молчание западных спецслужб представляется обоснованным их же интересами.

Между прочим, интересно суждение французского автора Тьерри Вольтона о причинах замалчивания фактов деятельности внешней разведки: «В различной степени все организации — от крайне левых до крайне правых — были жертвами (а иногда и пособниками) советского шпионажа. Таким образом, со всеобщего согласия этот позор скрывают, как постыдную болезнь» (Вольтон Т. КГБ во Франции. М., Гамма, 1993).

Вот я и хочу сказать правду о том, как и в каких условиях проводились операции ТПФ для обеспечения государственных интересов нашего отечества.

При этом, придавая гласности эту часть нашей совместной с польскими спецслужбами деятельности, я не хотел бы создавать неприятности тем нашим единомышленникам, которые искренне сотрудничали с нами в интересах обеспечения безопасности польского и советского народов. Я отдаю себе отчет о том сложном положении, в котором многие из них оказались после смены власти в стране.

Как ни сложны и тяжелы изменения, которые произошли в наших спецслужбах за последние годы, их нельзя сравнивать с тем тяжелейшим положением, в котором оказались наши бывшие коллеги в бывших восточноевропейских социалистических странах. Надеюсь, что мои воспоминания не причинят им дополнительных сложностей. Как раз наоборот, внесут элемент истины в их прошлую службу.