Тело скатилось под ноги к стрелку. Милиционер перескочил через него и бросился наверх по лестнице.

Мария Игнатьевна выглядела гораздо старше, чем ожидал Степан. Даже старше, чем его собственная мать, которая родила, когда ей уже было за тридцать… «Наверное, она выглядит так из-за перенесенных страданий», – подумал он, принимая ее из рук Ларика. Вытащенная на площадку, женщина практически не оказывала никакого сопротивления. Сначала Степан пытался вести ее вниз под руку. За их спинами, в квартире, где исчезли оба бойца Стилета раздались выстрелы, сначала несколько отдельных, потом целая очередь, словно палили из автомата.

Степан ускорил шаг. Мария Игнатьевна неожиданно крепко вцепилась в перила. Он не сразу, по пальцу, разжал ее хватку, а потом подхватил и понес вниз. Она в самом деле была легкой, как и говорил Ларик, не тяжелее ребенка. Ни одна дверь не распахнулась, пока он спускался. Соседи не могли не слышать выстрелов, эхом разносившихся по пролету, но никто из них не собирался рисковать жизнью, чтобы узнать, что здесь происходит. Впрочем, наверняка кто-нибудь из них уже набирает номер милиции. Еще один повод поторопиться.

На первом этаже он распахнул ударом ноги хлипкую дверь и выбежал с женщиной на руках. С этого мгновения красная светящаяся точка коллиматорного оптического прицела сопровождала его до самой машины. Снайпер дождался, когда Степан поставит женщину на землю, чтобы распахнуть дверцу. Медлить больше было нельзя.

Для Степана все закончилось мгновенно. Словно пленка в кинотеатре оборвалась… Он даже не успел понять, что произошло.

Лежавший на пороге между распахнутых дверей квартиры Ларик слышал выстрелы внизу на лестнице. Даня!!! Что-то пошло не так. Что-то они упустили. Были, значит, здесь еще менты. И Степану не дадут увезти эту женщину, мать Маркизы, чтобы обеим этим бабам провалиться в преисподнюю!

Надо же так бездарно закончить жизнь, даже порученного не смог исполнить. Он перевернулся на живот, несмотря на чудовищную боль, разрывавшую его внутренности. Ранивший его мент оставался в квартире и не подавал пока признаков жизни, может быть, и ему досталось, а может, просто перетрусил!

Ларик вытянул руку с пистолетом в направлении лестницы, на которой уже появился убийца Дани. Мент тяжело дышал, взбегая по ступенькам. Ларик успел выстрелить в него два раза и увидел, что тот упал. А потом огненная игла прошила его собственный позвоночник от шеи к пояснице. Моздратенко встал над телом бандита, держа «стечкин» направленным в изуродованную очередью спину, будто Ларик мог еще остаться в живых. Ткнув его носком сапога, сержант вытащил рацию и связался с напарником в соседнем здании.

– Что у вас?!

– У меня все хорошо! – отрапортовал снайпер. – Снял человека у машины, да старушка наша, кажется, концы от страха отдала…

– А у меня Багина грохнули.

– Мать твою, – отреагировал снайпер. – Может, ранен?

– Ага, ранен, – раздраженно рявкнул Моздратенко, заглядывая в кухню. – Ему полголовы снесло, ясно?

– Ясно! Там у вас Родион, не ухлопайте друг друга.

Моздратенко выглянул на лестницу, громким окриком предупредив коллегу, который мог находиться снаружи. Но коллега никого уже не мог ухлопать.

Милиционер лежал на площадке между этажами, сжимая пистолет, из которого несколькими минутами раньше уложил Даню.

Моздратенко спустился, пройдя мимо убитых, и вышел на улицу. Возле джипа лежали еще два тела – молодого парня, застреленного снайпером, и Марии Игнатьевны. Женщина была без сознания.

– Ну что там? – поинтересовался голос по рации.

– Спустись и посмотри, если интересно, – отозвался сержант. – Она в обмороке. Надо «скорую» вызвать.

– Да вон уже кто-то едет, – сказал стрелок.

Сержант обернулся – в конце улицы в самом деле уже появились мигалки. Он спрятал пистолет и достал свое удостоверение.

– Счастливо оставаться, – голос стрелка был слегка насмешлив.

Согласно инструкциям ему теперь нужно было спешно покинуть это место, ну а Моздратенко придется объясняться с «чудиками», как он с товарищами называли между собой местных коллег.

– Чтоб вас всех! – выругался он и, достав мобильник, набрал номер капитана Сотникова.

Расхлебывать все это дерьмо в одиночку он не собирался.

Близилась ночь. Анжелика распахнула окно и впустила свежий морозный воздух в комнату. Стояла тишина, только из номера с молодыми людьми доносились звуки рок-музыки.

Луна плыла над лесами – желтая, большая. В детстве бабушка говорила ей, что луна – это зеркало, с помощью которого Господь следит за всеми детьми. Тем из них, кто уже лег спать, как и полагается всем хорошим детям, он посылает хорошие веселые сны, а тем, кто хулиганит и не хочет ложиться, – страшные! Бабушка у нее была чудесная, хрестоматийная – добрая, заботливая старушка, а бабушки далеко не всегда бывают такими.

Видела бы она сейчас свою внучку!

Маркиза с трудом вынырнула из теплых воспоминаний в день сегодняшний.

Надо было разузнать побольше об Александре Коростелине – следователе, о котором мне рассказывала Галина! Я не помнила, чтобы слышала раньше это имя, хотя могла и забыть. Год назад у меня была другая жизнь и другие проблемы, времени на телевизор как, впрочем, и сейчас, не было, да и криминальные новости меня тогда нисколько не интересовали.

Я позвонила консьержу и попросила доставить мне в номер компьютер. Через несколько минут появился молодой человек с ноутбуком и быстро подключил его к телефонной сети. Я вручила ему на чай сотню баксов за беспокойство в неурочное время, и он, поклонившись, исчез. Вскоре я получила доступ к интересующим меня статьям, касающимся Александра Коростелина. Какое счастье, что в наше время многие периодические издания завели электронные архивы – разыскивать все это в обыкновенных библиотеках у меня не было никакой возможности. Все материалы, касающиеся Коростелина, были годичной давности. Я прочитала три-четыре крупные статьи. Остальные не сообщали ничего нового, да картина и так в общем-то была ясна!

Молодой следователь (тогда ему было двадцать четыре) полон надежд и решимости искоренять зло. Получил первое по-настоящему серьезное задание и взялся за него со всем возможным усердием. Поддержки особой ему, разумеется, не оказывали, да еще ставили палки в колеса при каждом удобном случае, но он все равно упорно шел к цели.

В конце концов его бурная деятельность встревожила кого-то из коррумпированных коллег. Сначала наверняка угрожали, а затем:

«13 февраля 2003 года. Очередное заказное убийство в Питере. На этот раз жертвой стал Малецкий Егор Антонович. Начинающий коммерсант был взорван в собственной машине, в которой в этот момент находился еще один человек – Александр Геннадьевич Коростелин, следователь питерской милиции. Следственные органы не отрицают возможность того, что мишенью киллеров мог быть именно он. По предварительным данным, взрывное устройство, заложенное под днище машины, управлялось дистанционно. Александр Коростелин находится сейчас в реанимационном отделении. Врачи оценивают его состояние как тяжелое. Возбуждено уголовное дело…»

Из более поздних статей стало ясно, что Коростелин, несмотря на все усилия врачей, проведет остаток дней в инвалидной коляске. Ни о каких расследованиях больше ни упоминалось. Коллеги Коростелина не желали разделять его печальную участь, и можно не сомневаться, что следствие по факту взрыва было проведено чисто формально.

И о дальнейшей судьбе следователя из прессы было узнать практически невозможно. Современная российская действительность подбрасывала горячие темы: катастрофы, теракты, криминал… Случай с Коростелиным затерялся на этом фоне бесследно. Только один репортер с новостного сайта пытался несколько месяцев спустя выяснить что-либо о ходе обещанного расследования, а также о том деле, над которым работал Коростелин. Попытался и потерпел полное фиаско, о чем и сообщил в краткой и очень эмоциональной по содержанию заметке.