Темный Ястреб был связан по рукам и ногам, когда землерой вытащил его на поверхность. Его накидка клочьями висела на спине, а капюшон бесполезными лентами лежал на плечах. Широко распахнутые глаза разбойника были полны страхом. Грязь и пыль прилипли к его волосам, перемешавшись с кровью и потом. Кляп растянул рот в пугающей усмешке.

В тишине Артус стоял над неподвижным телом принца Азуна, чья голова покоилась на ранце мальчишки. Отойдя от принца, он медленно зашагал к отцу. В зеленых глазах Темного Ястреба, обычно холодных, он видел изумление, но оно не волновало его — в отличии от выражения дикого триумфа, исказившего и без того страшные черты землероя.

Убийца вынырнул из земли на поверхность и направился к принцу. Землерой замер возле него, потом прикоснулся одним когтем. Видимо, землерой опасался, что Азун растворится, как призрак, несмотря на то, что говорили его острые чувства. По этой или другой причине убийца вздрогнул, когда коснулся принца. Это было даже лучше, чем он надеялся — награда учетверится, если принца доставят в Темную Твердыню живьем, и может, он даже сможет купить превращение обратно в дворфа.

Осторожно существо обхватило ноги Азуна и принялось тащить его в нору. Постель из сосновых веток и маленький ранец, служивший принцу подушкой, соскользнули вместе с Азуном. Казалось, землерой не заметил свалившиеся ветви, но замер без движения, когда содержимое мешка высыпалось прямо на него — несколько палочек грима для изменения внешности, короткая черная веревка и черствая буханка хлеба, которая должна была стать трапезой Артуса на долгом пути домой. Последняя и привлекла сморщенный нос землероя.

— Эй, — несмело позвал Артус. — Это мое!

Убийца фыркнул и одним движением забросил хлеб себе в пасть. Едва раздробив зубами твердую буханку на куски, он проглотил свой трофей. Потом землерой с язвительной репликой, вертевшейся на кончике языка, перевел взгляд на Артуса, но обнаружил мальчика стоящим почти у самого края ямы.

— Отпусти принца, — холодно сказал Артус. Упершись руками в бедра и выдвинув вперед грудь, он принял подобие героической позы. — Если ты сейчас уйдешь, я оставлю тебя в живых.

Землерой зарычал и напряг ноги, чтобы вскочить, но странное чувство внутри заставило его остановиться. Он застонал и взглянул вниз, на место внезапно вспыхнувшей боли. „Мальчик использовал магию? Тот сияющий камень, наверное?“. Убийца проклял себя за то, что доверился человеческому детенышу, тем более что сам собирался нарушить свое обещание, как только принц будет связан для доставки в Темную Твердыню.

— Правду говорю, — сказал Артус, — лучше сдайся прямо сейчас. Тебя побили.

Этого было достаточно для землероя. Он вскинул голову и завыл, а потом бросился на мальчишку.

Артус невозмутимо сжал руку в кулак и поднял его, чтобы ударить приближающееся чудовище. Но землерой не смог добежать на расстояние удара. Драгоценный камень, что он проглотил вместе с хлебом, отозвался на поднятый кулак и выбросил свое силовое поле. Волшебная стена быстро и методично росла, стараясь защитить нового владельца.

Землерой схватился за раздувшееся брюхо и упал лицом в грязь Артус сделал еще шаг к существу.

— Я тебя предупреждал, — сказал он.

В ответ убийца рыгнул и лопнул, будто перезревшая дыня, упавшая на мостовую.

Наступившую тишину быстро заполнили обычные звуки уктарской ночи — уханье сов, далекий лай собак и шелест холодного ветра в деревьях. Артус постоял, наслаждаясь этой обыденностью, затем принялся развязывать отца.

Темный Ястреб не произнес ничего — ни восклицаний гордости, ни криков облегчения, ни слов благодарности. Он всего-навсего потирал поврежденные конечности и безмолвно смотрел, как его сын вытаскивает принца из ямы, перевязывает ему голову и тащит его с дороги под укрытие колючей изгороди. Скорил Цимбер заметил, что в мальчишке что-то изменилось, но пока не смог определить, что именно.

Закончив с Азуном, Артус повернулся к отцу, все еще стоявшему посреди земляных куч и нор, изрезавших торговый тракт.

— Отец, — сказал он безжизненно, — наездник приближается.

Если разбойник и был удивлен, что его сын услышал далекий стук копыт раньше него самого, то не подал виду.

Наездник оказался авангардом большого патруля, рыщущего по предместью в поисках принца. Когда солдаты остановились, чтобы осмотреть следы разрухи, Артус бросил несколько камней, привлекая их внимание к кустарнику и принцу, все еще находившемуся без сознания. Даже с поврежденным коленом мальчик и его отец легко смогли скрыться от верхового и тяжело вооруженного патруля на лесном холме. В конце концов, Темный Ястреб был объявлен в розыск, и много раз прежде ему уже доводилось спасаться от королевских Пурпурных Драконов.

В последующие дни Темный Ястреб упрочнил свое положение и славу в похожем на паутину подпольном мире Кормира с помощью диких россказней о его роли в спасении принца Азуна. Артус не опровергал эти выдумки. На самом деле, мальчик скорее молчаливо подтверждал заявление Темного Ястреба о том, как тот убил всех троих жентаримских головорезов и в одиночку защитил наследника престола Дома Обарскир. А так как королевский двор никак не комментировал слухи о покушении, поскольку такие вещи вели к волнениям среди простонародья, авторитет Темного Ястреба без особого сопротивления вознесся к вершинам воровской славы.

Но на задних улочках Сюзейла такая слава всегда оказывалась скоротечной, и другие сплетни вскоре вытеснили историю про отважное спасение и кротоподобных убийц — в основном, часто повторяющийся слух, что болезнь унесет короля Ригаерда еще прежде конца года, и юный принц Азун вскоре станет королем Азуном Четвертым. Никто не радовался таким новостям.

— Понимаешь, — сказал седой вор, достаточно громко, чтобы заглушить десять или больше голосов, споривших в главной комнате здания Воровской Гильдии. — Ригаерд был грозным мужиком. Никто не спорит. Я говорю, мы могли знать, чего от него ждать.

— Да, — отозвался кто-то, — сразу в петлю, если тебя поймают на тракте с пятью серебряными соколами, и ты не сможешь доказать что они твои.

Седой вор нахмурился.

— Зато мы занимали свое место. Он был сильным королем, а это означало процветание для знати и хорошую поживу для воров, достаточно умных чтобы следовать правилам гильдии и держаться подальше от патрулей.

На своем месте в центре сборища Темный Ястреб прочистил горло. Комната заметно притихла и все взгляды устремились на него.

— Азун не хочет быть королем, так? Мошет он будет тратить время мечтая о драках с великанами и не будет нас трогать.

Он закинул сапоги на стол прямо перед Артусом и сделал самодовольную паузу.

— Да, думаю, он нас не тронет. В конце концов, браток обязан шизнью разбойнику, так?

— А что тогда Вандердагаст, его наставник? — спросил другой вор. — Он натурально страшный, умный и хитрый. Волшебник возьмет дела в свои руки, если Азун не справится, а он не любит гильдию.

Карманник без трех пальцев на руке глубокомысленно кивнул.

— Волшебникам верить нельзя, — сказал он, бездумно перебирая оставшимися двумя пальцами. — Но это неважно, наверное. Я слышал, Азун изменился, когда его сын умер в прошлом году — стал думать о вещах, больше подходящих принцу. Из него ушла эта дикость. Неудивительно, когда ребенок двух зим отроду так внезапно умирает. Заставляет задуматься, чем он не угодил богам, а?

В другом конце комнаты кто-то поднял кружку в насмешливом тосте.

— За Азуна, — сказал он. — Пусть он будет вполовину хорош, как его отец — вполовину хорош в ловле воров!

Молчавший все утро Артус покачал головой.

— Азун будет отличным королем. Все убийцы и воры в Кормире об этом пожалеют.

— Ха, надейся лучше, что нет, — сказал Темный Ястреб, удивленный этим замечанием. — В конце концов, ты сам однашды станешь бандюгой из бандюг.

Мальчик холодными карими глазами взглянул на отца, и Темный Ястреб углядел проблеск того странного выражения, что он видел на лице Артуса в ночь схватки, когда тот прикончил последнего убийцу.